в волосы. Так они и доехали до ресторана. Приказав водителю держать с ним связь, он придержал дверцу и помог выйти Натке из машины. Она уже начала привыкать к такому обращению и находила в этом какой-то шикарный кайф: рука мужчины с тонкими длинными пальцами и ее, теперь ухоженная, крепкая ладонь с еще не сошедшими мозолями от карабина. Одетая в костюм от «Версачи», что приобрела в дорогом бутике, она оглядела себя в зеркале фойе. Рядом с широкоплечим красавцем, она, конечно, не смотрелась таковой же, но уже не краснела, как раньше. Она была влюблена и была любима, а все остальное лишь только антураж, как говорил Юрий, всегда, когда она смущалась окружающему их вниманию людей.
Встретивший их метрдотель, провел к столику в глубине небольшого зала с «живой» музыкой. На полутемной сцене четыре музыканта играли джаз. Мелодия североамериканских негров, окутывала легким флером немногочисленную публику. Натка оглядывалась вокруг, приметив сидящих за столиками и танцующую пару перед сценой. Все были поглощены собой и едва обращали внимание на них. Это успокаивало и расслабляло. Заказ принесли быстро и расставили на столе с классической белой накрахмаленной скатертью. Ведерко с шампанским, высокие узкие хрустальные бокалы, тугие салфетки на двойных плоских тарелках мейсенского фарфора — все говорило о богатстве этого места кулинарного искусства. Откупорив бутылку, официант разлил по бокалам и пожелал приятного аппетита, сообщив при этом, что закуски будут поданы по их желанию. Юрий кивнул и тот отошел в сторону, к притаившейся в тени тележке с клошами.
— Давай выпьем за твой новый дом, — поднял Юрий свой бокал, — И пусть в нем всегда царит покой и тишина.
— А я присоединяю к твоим словам еще и за любовь в моем доме. За твою и мою любовь, — сказала Натка с придыханием, глядя в смеющиеся глаза мужчины.
— Согласен, — ответил тот и прикоснулся к ее бокалу.
Раздался легкий звон и слегка колыхнулась желтоватая жидкость. Они пили, глядя друг другу в глаза. Потом ели вкусно приготовленную рыбу и овощи, снова пили и ели. Раскрасневшуюся Натку, Юрий пригласил танцевать. Музыканты играли какой-то блюз и несколько пар качались в такт музыки. Натка припала на грудь мужчины и, уткнувшись ему в шею, вдыхала знакомый аромат парфюма. Когда-то, еще в первые дни их отдыха, она похвалила его за вкусный запах, и он с тех пор пользовался только этим ароматом. Натка прикрыла глаза и отдалась на волю ног и рук партнера. Он слегка покачивался, переступал, и она повторяла эти движения. Потом он начал поворачивать ее в танце и отталкивать в сторону, потом вновь прижимая к себе. Ей понравились такие движения, и она развеселилась. Продолжая свой затейливый рисунок, Юрий резко опрокинул ее спиной на руку и тот час поднял, припав к губам. Она опешила, но поддалась и когда почувствовала его поцелуй, то сама приникла к его рту. Оторвались лишь тогда, когда вокруг раздались хлопки. Им аплодировали немногочисленные зрители их танцевальным па. Смутившись, Натка опустила голову, а Юрий смеясь, поклонился и, подхватив ее за талию, подвел к столу. Стоя, налил в бокалы, и они выпили не отрываясь.
— За нашу любовь, — проговорил при этом Юрий.
Через час они целовались в освещенном лифте ее нового дома. А вскоре судорожно раздевали друг друга по пути в спальню, едва освещенную небольшой лампочкой, под маленьким абажуром, стоящей у матраса. На матрас они и упали в поцелуе. Их возня и вздохи эхом отдавались от голых стен. Здесь, с пустом помещении, на надувном матрасе, свершалось соединение двух тел — мужского и женского. Стоны, всхлипывания, звуки поцелуев и шлепанье тел друг о друге, выходящий воздух из женского лона при порывистом выходе и входе члена мужчины, его хриплое дыхание и ее легкое аханье, говорило о страстном и долгом соитии. Потом влажные тела вздрагивали и сжимались от окончания любовных утех и замирали в сладком ощущении полета. Они еще долго ласкали друг друга, поцелуями и руками, ощупывая каждую часть любимого тела.
— Нет ничего постыдного между любящими, — гласит первая часть «Камасутры», книги искусства страсти.
В этом Натка и Юрий преуспели — они не стеснялись, они пользовались всеми способами, приносящими радость их близости.
В окне уже серело, когда они наконец-то заснули, обняв друг друга.
Утром Натка приготовила Юрию только кофе и налила мандариновый сок из пакета. Еще не могла сделать полноценный завтрак, о чем и поведала, улыбаясь и целуя того в щеку.
— Нужно время для обустройства. Как видишь, — обвела она вокруг себя рукой.
— Ну, так устраивайся, — улыбнулся тот, прихлебывая из стакана кофе, — Сегодня суббота и еще есть воскресенье. Если хочешь, то могу дать тебе Михаила. Он мне не понадобится в эти дни. Буду сидеть на даче с родителями. Уже бурчат. Особенно маман. Хотят видеть блудного сына.
Он рассмеялся, а у нее сжалось сердце. Она уже знала, что родители не одобряют его затянувшуюся связь с «простолюдинкой», как услышала она однажды, когда Юрий разговаривал по телефону с матерью. Он выговорил ей в довольно грубой форме, но потом, видимо, принял ее извинения. С тех пор он не разговаривал с ними при ней, боясь, что Натка услышит что-то в этом роде. Хотя тогда, она ни слова не сказала ему, и никогда не поднимала вопрос об их дальнейших планах на будущее. Она понимала, что рано или поздно, ему она надоест или же родители настоят на женитьбе с девушкой, соответствующей их положению. Пока же Юрий молчал и не знакомил со своими родными, не появлялся вместе с ней на корпоративах. Просто он был из другого общества, куда не допускались младшие менеджеры их компании. Да Натка и сама не стремилась в верха, понимая, что ей там не место. Она довольствовалась их сегодняшними отношениями и их сегодняшней любви. Что будет потом, не хотела думать, но мысли стали появляться чаще, особенно теперь, когда появился свой дом.
— Мой дом, — всякий раз, повторяя эти слова, она чувствовала радость в душе и обустраивала его со вкусом, часто заглядывая в инет или советуясь со своей новой знакомой Надеждой, с которой сидели рядом, через прозрачную перегородку.
Они познакомились на второй день ее пребывания в коллективе. Та скоро представилась и предложила помощь в освоении и работы и самого здания. Ей было чуть меньше лет, чем Натке и она уже два года работала здесь. Ее дядя служил в особом подразделении МВД столицы и, благодаря его связям, была
