—Не так сильно ты и злилась. — Он оглянулся на вошедшего в комнату Митчелла.
—Что тут у вас происходит?
—У нас был... инцидент.
—Эй, малышка, что случилось? — Митч подошел и присел на корточки перед диваном.
—Просто перегрелась, — болезненная слабость отпускала, и Хейли смущенно улыбнулась. — А еще немного свихнулась от жары.
—Не от жары, — поправил ее Харпер. — И свихнулась не ты. Мама уже едет. Подождем ее.
—Неужели ты из-за этого сорвал Роз с работы? Решил меня доконать?
—Успокойся! — приказал Харпер.
—Послушай, я не виню тебя за то, что ты на меня злишься, но я не собираюсь лежать здесь и...
—Полежишь. Лили можно не забирать еще пару часов. Кто-нибудь из нас за ней съездит.
У Хейли отвисла челюсть — вот и весь ответ. Харпер повернулся к Дэвиду, вернувшемуся с чайным подносом:
—Сможешь привезти Лили от няни?
—Разумеется.
—Она моядочь, поэтому яее забираю или передаю полномочия, — разозлилась Хейли.
—Румянец возвращается, — прокомментировал Харпер. — Пей свой чай.
—Не хочу я никакого чая!
—Выпей, моя сладкая. Чудесный зеленый чай. — Дэвид поставил поднос и наполнил чашку. — Ну же, будь умницей.
—Хватит кудахтать надо мной и выставлять меня идиоткой! — Хейли надулась, но чашку взяла. — Раз уж просишь ты, Дэвид, я выпью. — Она стала пить мелкими глотками, продолжая дуться, и тихо выругалась, услышав хлопок парадной двери и шаги Роз.
—В чем дело? Что тут у вас?
—Харпер разбушевался, — вздохнула Хейли.
—Харпер, ты снова буянишь? — Роз протиснулась мимо сына к Хейли. — Когда ты наконец повзрослеешь?
—Роз, простите, что сорвали вас с работы, — Хейли чуть не плакала. — Я просто капельку перегрелась... Закружилась голова. Вот и все. Я завтра отработаю за сегодня, честное слово.
—Отлично, не придется тебя увольнять. Но, может быть, кто-нибудь наконец объяснит мне, что, черт побери, происходит?
—Во-первых, она доработалась до теплового удара, — ответил Харпер.
—Просто устала, что вовсе не то же самое...
—Сколько раз можно просить тебя заткнуться?
Хейли хлопнула чашку на поднос. Фарфор жалобно звякнул.
—Кто позволил тебе разговаривать со мной таким тоном?
Харпер взглянул на нее одновременно и кротко, и грозно. И таким же был его тон.
—Дай мне сказать! Я оттащил ее в тень, напоил водой. Мы пару минут разговаривали, потом заспорили. И посреди спора вдруг заговорила не она, а Амелия.
—Глупости. Только оттого, что я сказала то, что не следовало...
—Хейли, это говорила не ты. У нее и голос стал другим, — объяснил Харпер Митчеллу. — Совершенно другая тональность. И акцент чисто мемфисский. Ни следа Арканзаса. А глаза!.. Я не знаю, как это объяснить, но глаза стали старше. Холоднее.
—Это невозможно, — прошептала Хейли.
—Ты знаешь. Просто не хочешь верить.
—Подожди. — Роз присела рядом с Хейли. — Что произошло, с твоей точки зрения?
—Я почувствовала себя неважно... жара. Потом мы с Харпером поспорили. Он просто завел меня, и я сорвалась. Я говорила... я сказала... — Она ухватилась за Роз трясущейся рукой. — Боже мой, о боже! Я почувствовала себя... как будто это не я... как будто я смотрю на себя со стороны. Я не знаю, как объяснить... И в то же время во мне кипела вся эта ярость. Я не понимала, что говорю. Мне казалось, что я вообще ничего не говорила. А потом услышала свое имя... я злилась. И с минуту ничего не помнила. Не соображала, как бывает в первое мгновение, когда просыпаешься. И немного тошнило.
—Хейли, — ласково заговорил Митч. — Раньше такое случалось?
—Нет. Я не знаю... Может быть... — Она на мгновение прикрыла глаза. — У меня бывают мысли... не похожие на мои. Злые. Но я думала, что просто настроение такое. Стервозное. Господи, что же мне делать?..
—Не волноваться, — посоветовал Харпер. — Мы все выясним и уладим.
—Легко тебе говорить, — огрызнулась Хейли. — Не в тебя вселяется чокнутый призрак.
—Почти как в старые времена, — заметила Стелла, устраиваясь в верхней гостиной вместе с Роз и Хейли.
—Я должна накормить Лили ужином. Розалинд разлила по бокалам белое вино, отщипнула от кисти виноградину.
—Хейли, ты прекрасно знаешь, что мужчины ее вовремя накормят, да еще и потанцуют перед ней, а то и споют.
—Хорошая практика для Логана. Мы подумываем о ребенке.
—Правда? — Хейли впервые за долгие часы воспряла духом. — Здорово! У вас получится красивый малыш, а Гэвин и Люк с восторгом примут и полюбят братика или сестричку.
—Пока это только разговоры, но мы намерены перейти к действиям.
—Хейли, тебе лучше? — спросила Роз.
—Да. Намного лучше. Простите меня.
—У тебя есть смягчающие обстоятельства, и, думаю, тебе необходимо было выпустить пар, попереживать, поплакать.
—Поплакать? Я закатила полноценную истерику. Ничто так успешно не изгоняет мужчин, как женская истерика.
Роз кинула в рот еще одну виноградину.
—При Митче ты не хотела говорить о своем разговоре с Харпером, который, по его мнению, стал детонатором взрыва. Я не о вашем споре, а о том, что сказала ему ты... вернее, Амелия.
Чтобы не встречаться взглядом с Роз, Хейли смотрела на блюдо с фруктами так сосредоточенно, будто среди лоснящегося винограда и пылающей клубники была закодирована формула лекарства против всех болезней на свете.
—Дело не в словах. Важно то, что это произошло. Я думаю, что мы должны...
—Хватит молоть чепуху. — Эти резкие слова Роз произнесла очень ласково. — Важно все, важна каждая мелочь. Я еще не давила на Харпера, но обязательно надавлю, а пока хочу послушать тебя. В эту историю втянута каждая из нас, так что проглоти свою гордость и выкладывай.
—Простите, Роз... Я злоупотребила вашим доверием.
—А поподробнее?
Собираясь с силами, Хейли сделала глоток вина.
—Я поцеловала Харпера.
—И?..
—Что и? — На пару секунд Хейли онемела. — Вы взяли меня в свой дом, меня и Лили. Вы относитесь к нам как к родным. Даже больше. Вы...
—Не заставляй меня жалеть об этом, придумывая условия, которых я не ставила. Харпер взрослый мужчина и по многим вопросам, включая женщин в своей жизни, решения принимает самостоятельно. Если ты его поцеловала, у меня нет ни малейших сомнений в том, что он ответил так, как хотел.
Роз взяла свой бокал, отпила, поудобнее устроилась на диване. Хейли все молчала. Ну что же, монолог так монолог.
—Если я знаю своего сына так хорошо, как думаю об этом, готова поспорить на что угодно, он не отбивался.
