– Вы – Галя? – спросила Лариса.
– Да. – Женщина удивленно подняла брови. – Это вы мне звонили?
– Я. То есть – мы.
Ларисе вдруг стало страшно оттого, что ей сейчас предстоит сказать про Шурика все. Вернее, не все, а гораздо больше, чем все: правду, которую вряд ли хочется знать этой симпатичной женщине.
– Знаете ли, Галя... – Лариса помедлила. Просто представила, как вывалит сейчас на голову этой вроде ни в чем не виноватой женщины потрясающую новость. – Не думаю, что вам будет приятно услышать то, что мы сейчас скажем, но так сложилось...
Она, слегка заикаясь, рассказала Гале Корытниковой, как ее муж, прикидываясь свободным и одиноким, влез в ее жизнь. Как «умер» и был «похоронен», как «воскрес». Лицо у женщины по ходу рассказа покрывалось красными пятнами.
– ...но знаете, дело даже не в этом – это я бы пережила.
Лариса сбивчиво рассказала про то, как Шурик унес из ее дома дорогую ей вещь.
– Вы простите, что мы к вам обращаемся, но он... Шурик ваш... наш... он ведь игнорирует наши звонки.
– А почему вы говорите «наш»? – Галя перевела взгляд на Сашу. – А вы – кто?
– А я тоже «невеста»! – Саша усмехнулась. – А мне ваш-наш Шурик должен двенадцать с половиной тысяч евро. Вот такие пироги. Взял в долг на две недели... в прошлом году.
Ларисе было жаль эту женщину, она и так получила удар ниже пояса, но она все же сказала то, что хотела сказать:
– Вы извините, но этот визит – вынужденная мера. Мы вас поставили в известность, и если вы в своей семье не разберетесь и ваш муж не вернет то, что фактически украл у нас, то мы вынуждены будем пойти в милицию. Теперь все... Извините...
Жена Шурика потерла виски – похоже, от таких новостей у нее разболелась голова.
– Ну, сейчас мужа нет дома, поэтому пока я вам ничем помочь не могу. Но я буду с ним разговаривать. А сейчас простите меня – мне пора.
Она развернулась и пошла к парадной. Ларисе показалось, что она стала ниже ростом и сгорбилась. Еще бы! Такая «радость» – узнать, что муж был неверен, лихо врал, да еще и кинул каких-то баб на деньги.
– Ну, теперь остается ждать результатов, – сказала Лариса. – Они будут, непременно. Но надо набраться терпения, сейчас гнать не стоит.
– Лар, а у тебя нет мысли о том, что они там заодно – эти муж и жена Корытниковы? – Саша задумчиво рассматривала окна серого дома.
– Да кто их знает! Но о нашем визите она ему непременно расскажет. Тут ведь не только делишки опытного афериста, но и измена, да еще какая! Две связи с тетками сразу выявлены! Нет, в известность она его непременно поставит, так что будем ждать результата.
Но ни в этот день, ни на следующий Шурик не объявился ни у Ларисы, ни у Саши. Правда, у Ларисы ночью четыре раза позвонил телефон. И Лариса слышала, как в трубке кто-то дышит и молчит.
Через неделю Лариса, посоветовавшись с Сашей, позвонила Корытниковым. Трубку снова сняла Галя.
– Вы знаете, у меня был с мужем серьезный разговор. Но он завершился не в вашу пользу. – Голос у женщины был спокойный и уверенный. – Он мне все объяснил по поводу иконы и денег. Он сказал, что икону вы ему продали. А деньги, которые он якобы брал в долг, – это фантазии вашей подруги. Все, что касается наших с ним отношений и его отношений с вами... Это касается только нашей семьи, и в этом мы будем разбираться без вас.
Галя слукавила. Шурик получил пней по самое не балуйся. Причем на него не кричали, не били ему по лицу. Ему было сказано то и таким тоном, что он почувствовал себя улиткой, размазанной по сухому асфальту.
– С деньгами и иконами разбирайся, как хочешь, а вот что касается твоих левых заездов под чужие юбки, то для начала отправляйся к доктору и принеси мне справку о том, что ты здоров. Но и с ней тебе отныне спать в гостиной на диване. И это только начало новых отношений.
Про деньги и икону Шурик тут же придумал отмазку, но жена ее пропустила мимо ушей. Галину мало интересовало, кто кому там у них был должен. А вот факт измены, да еще двойной, – это было куда важнее для дома для семьи.
– И еще. Никаких милицейских разборок. Имей в виду, что у нас есть дядя Рома и ему эта головная боль совсем не нужна. И мне тоже. – Галя говорила ровно, почти без эмоций. Только она одна знала, чего ей это стоило.
– Галюня, Галчонок, ну, прости меня, дурака, за то, что связался с этой дурочкой и ее доской. У нас ведь и не было ничего! Я нашел ее по объявлению о продаже иконы. Купил вещь. А все остальное они с подруженцией придумали! Ну, поверь ты мне!
– Я попробую поверить, но справку тебе все равно придется принести. И не пытайся ее купить!
Шурик чувствовал себя препаршиво. Успокаивало одно: жена либо действительно во все поверила, либо сделала вид. Второе куда хуже, но тут уже ничего не исправить.
«Да, а с дурами этими придется как-то разбираться...» – Шурик слегка озадачился.
А между тем в тесной кухне Ларисы Потаповой проходил «совет в Филях»: к ней приехала Саша и заглянула на огонек Катя.
– ...в общем, или там все по взаимному согласию, или ему все простили, – сделала выводы подруга Катерина, выслушав пострадавших «невест» «разведчика» Шурика.
– Ну что ж, – решительно тряхнула гривой волос Лариса. – Значит, придется действовать иначе.
То, что она придумала, было дерзко и смело. В какой-то момент Лариса сама испугалась своей затеи, но отступать не хотелось. А что оставалось делать, если даже юрист Саша сказала, что нет смысла идти с этим делом в милицию.
Ровно через неделю жильцы элитного дома нашли в своих почтовых ящиках листовку. На ней, улыбаясь, обнимал свою похожую на хищную рыбу машину Шурик Корытников. Из текста следовало, что товарищ, изображенный на фото, – лжец, мошенник и бабник в одном лице. Ну и кое-какие подробности из жизни «разведчика» Корытникова. Чтобы смягчить удар, издательницы этого «боевого листка» не стали писать полностью фамилию, но кто такой «Александр Иванович К.», соседи и сами догадались.
А вечером у Шурика был малоприятный разговор с дядей Ромой. Грозный дядя, которому вмиг донесли о происшествии, пожаловал с разборкой. Он тяжело придавил кулаком листовку – кулак пришелся как раз в улыбающуюся физиономию родственника – и грозно спросил:
– Это как понимать?!
– Гнусный пасквиль! – бодро ответствовал подготовленный Шурик.
В душе он крыл отборным матом баб, которые сотворили ему такую подлянку. «Ну, суки, – со злостью думал он. – Выкарабкаюсь – урою!»
Но для начала ему надо было убедить дядю Рому в том, что это чья-то глупая месть.
Дядя встал из-за стола, плотно закрыл двери, чтобы Галя ничего не слышала, и свистящим шепотом, глядя не в глаза, а в самую душу, сказал Шурику:
– Это ты, паршивец, жене будешь рассказывать про «пасквили» и «месть» неизвестно чью! А мне парить мозг не надо. Я на пять метров под землю вижу. И роль твоя в этой истории мне понятна. Я выяснять ничего не буду. И за Галю ничего решать не буду. Пусть она сама определит твое место в ее жизни. Но одно ее слово, и я сотру тебя. Следа не останется...
