— Только в том случае, если вы знаете, что наследство будет вашим. Вы знали?
Эйприл улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Ты умная девочка. Нет, я не знала. Я никогда не общалась с Риной или с кем-либо, кто следил за ее бизнесом долгое время. И тем не менее убедить в этом полицию мне не удалось. Кажется, твой дедушка мне верит, но он единственный.
Кейт с нескрываемым интересом смотрела на Эйприл. Что-то в этой женщине было такое… Она не могла точно сформулировать, но что-то трогательное, откровенное, оставляющее сильное впечатление. Эйприл ей нравилась. Глупо, должно быть, симпатизировать так, вдруг. Получается, сидит перед вами человек, возможно — убийца, но он вам нравится. Вы забываете об опасности, и тут-то, когда вы меньше всего того ожидаете, вас хватают за горло. Нет, доверяться человеку, прежде чем узнаешь его, очень неразумно.
— Я вам верю, — как бы со стороны услышала собственный голос Кейт.
Эйприл Хэррингтон, улыбнувшись, крепко и тепло обняла девочку.
Эйприл не скоро покинула дом, в котором совсем еще недавно жила ее мать. Кейт показала ей всю квартиру, попутно рассказывая анекдоты из жизни бабули, как она беспрестанно называла Рину, и о себе самой.
Эйприл узнала, что Кейт любит писать и мечтает стать романисткой. Кроме того, она еще любит рисовать карандашом и красками, а одно из ее любимейших занятий — забраться в пасмурный дождливый день в Метрополитен-музей и учиться там «по-настоящему понимать картины».
Слушая рассказы Кейт, Эйприл вдруг почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости к этой двенадцатилетней девочке. Казалось, она села в машину времени и вернулась на двадцать восемь лет назад…
Кейт, как и Эйприл, росла одиноким ребенком. У нее тоже не было настоящей семьи. Общего языка с отцом она не находила. Ей приходилось трудно. Очень трудно. Кейт, непосредственная и впечатлительная, жила в собственном, придуманном ею самой мире, как бы игнорируя равнодушную, полную унылой прозы взрослую жизнь.
Единственным «доверенным лицом» Кейт, ее палочкой-выручалочкой, была Рина.
Теперь Рины не стало. Опять она исчезла в тот самый момент, когда в ней больше всего нуждались.
Но Кейт, так решила Эйприл, не будет теперь одинока. С ней не случится ничего ужасного. С ней все будет хорошо.
Возможно, желание взять на себя ответственность за эту девочку и не стоило называть основным аргументом в стремлении Эйприл изменить свою жизнь.
Возможно, для этого стремления и не стоило искать никаких аргументов.
Но вопреки собственным желаниям, вопреки собственной воле еще до смерти Рины в Эйприл начало что-то меняться. Что-то, что заставило ее поехать в Анахейм, прийти в конференц-зал и неожиданно для самой себя встать и, забыв обо всем, заговорить с матерью.
Уже до этих трагических событий Эйприл вдруг начала понимать — в жизни ей не хватает главного, не хватает того, за что человека уважают. Да, у нее был свой, пусть небольшой, но вполне успешный бизнес. У нее были друзья. Но любви, Любви с большой буквы, у нее не было. Прошлое, которое она не могла изменить или забыть, но с которым во что бы то ни стало ей необходимо справиться.
Хватит киснуть. Пора действовать.
Утром она позвонит Арманду де Севиньи и даст согласие занять пост главы компании «Горизонты власти».
Офис «Горизонтов власти» на Парк-авеню поражал великолепием обстановки и при этом, несмотря на трагическую смерть своей созидательницы и хозяйки, выглядел очень приветливо.
«Интересно, как сложится мой первый рабочий день? — размышляла Эйприл, поднимаясь к себе в кабинет. — Интересно, смогу ли я вообще здесь остаться?..» Она нервничала, и не без оснований. Не исключено, что до сотрудников компании дошли слухи о том, что ее подозревают в причастности к убийству Рины.
Эйприл ожидала, что встретят ее враждебно и с подозрительностью, но ошиблась. Все, начиная с Чарльза Рипли и кончая самым мелким клерком, оказали ей в высшей степени радушный прием. Тут были и улыбки, и рукопожатия, и даже объятия, в искренность которых Эйприл не очень-то и поверила. Она была для них чужаком.
Дирижировал приемом, как скоро сообразила Эйприл, конечно же, Рипли. Ведь именно он считался правой рукой Рины.
Чарльз широким жестом распахнул перед Эйприл двери большого, залитого солнцем кабинета, в котором прежде работала Рина и который теперь предстояло занять ее дочери.
— Нам хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя здесь совершенно как дома. И ради Бога, не стесняйтесь сказать, если что-либо в кабинете вас не устраивает. Хозяйка этих стен вы. Не нравится прежняя мебель? Долой! Раздражает цвет портьер? Вы только скажите! Кстати, не откладывая дела в долгий ящик, могу предложить адреса нескольких хороших дизайнеров.
— В этом нет необходимости. — Эйприл осматривала комнату в приятном удивлении: кабинет был просторным и сиял чистотой. Мебель приглушенных розовых и зеленых тонов прекрасно смотрелась на фоне стен цвета слоновой кости. — Здесь все просто замечательно.
— Рина сама занималась оформлением офиса. Она обладала поразительным чувством пространства.
Эйприл вспомнилось, как мать оформляла убогие коттеджи, в которых им приходилось жить, увешивая стены фотопортретами голливудских звезд, вырезанными из журналов.
— Что и говорить, во всех отношениях неординарная женщина, — добавил Рипли.
Он выразил общепринятую точку зрения. Рина была талантлива. Рина была харизматична. Рина была гениальна. Рина была Самой Прекрасной Женщиной в Мире.
— Вам, похоже, очень ее не хватает?
— Да, очень.
«Неужели я единственная, — подумала Эйприл, — кто знает о двуличии Рины?>>
— Уверен, вам хотелось бы как можно скорее войти в курс дела. Я приготовил для вас некоторые материалы о деятельности компании. — Рипли указал на цветастую брошюру, лежавшую на рабочем столе. Брошюра называлась «Горизонты власти» — ключ к раскрытию внутренней силы и внешнему успеху».
— И обязательно вот еще что. — Чарльз нажал кнопку небольшого магнитофона, стоявшего тут же, на столе. Комнату заполнили громкие звуки музыки. Несколько секунд звучали бравурные, энергичные мелодии, сменившиеся лирической темой.
«В каждом из нас заключен неиссякаемый источник силы, — зазвучал голос Рины. — Глубоко внутри все мы творческие, динамичные и решительные личности. Весь фокус в том, чтобы научиться находить в себе эти внутренние ресурсы и реализовать их».
Звучало знакомо. Эйприл вспомнила, что все это Рина, слово в слово, говорила в тот ужасный день на презентации, в Анахейме, всего за несколько минут до своей гибели.
