Ознакомительная версия.
— У всех будильник, а учителя валерьянку пьют! Что это за повальное заболевание?
Митька пожал плечами. Обычно мама все сваливает на давление и на смену погоды. Чуть подул ветер, значит, голова болит, ноги не держат, руки дрожат, поэтому ее мужчины обойдутся без полноценного ужина, перебьются яичницей собственного приготовления. А еще лучше — сами сбегают в магазин, и тогда на завтрак у них точно будут бутерброды с колбасой. Однажды Звонилкин тоже попытался сослаться на магнитные бури, после чего был лишен телевизора (с больной головой смотреть его нельзя), компьютера (та же фигня) и был отправлен спать в детское время. После этого на погодные аномалии Митька ссылаться опасался. Но других уважительных причин он придумать не мог, поэтому задумчиво произнес:
— Погода, знаете ли… того. Бури. Активность на солнце…
— Что? — Завуч сначала побледнела, потом пошла красными пятнами. Она широко разевала рот, явно собираясь что-то сказать, но, пораженная Митькиной наглостью, не могла найти подходящих слов. — Погода? Это вы называете погодой? Что за бойкот вы устроили? За учительницу заступаетесь? Лучше бы с тем же рвением учились! Братства какие-то! Кто только надоумил? Опять небось ваша ненаглядная учительница!
Надо было бежать. Звонилкин затравленно оглянулся и заметил на секунду высунувшегося из-за угла Серегу. Тихомиров, прежде чем исчезнуть, успел махнуть ему рукой.
Оставив Нонну Георгиевну с невысказанным возмущением, Звонилкин бросился к спасительной лестнице.
Где-то к третьему классу эту мудрость постигают все — учителям под горячую руку лучше не попадаться. А если это случилось, то надо быстро бежать. Пройдет время, все забудется. Учителя из-за вечной занятости никогда ничего не помнят. А даже если не так, то позже накал страстей будет заметно ниже.
— Ну ты, Звонарь, как всегда, со своим колоколом! — хохотал Серега, когда они вдвоем кубарем скатывались по лестнице в подвал. — Вчера-то ты куда пропал? Тебя искать — половину города перепашешь! Мы без тебя уже почти все сделали.
Из подвала знакомо пахнуло горелыми спичками и парафином. В коридоре толпилось человек десять класса из седьмого-восьмого. Увидев девятиклассников, народ прижался к стенам. В глазах у них был испуг, словно перед ними сейчас прошли не простые люди, а фантастические существа.
— Вы чего им понаговорили? — Митька неприятно поежился — не каждый день на тебя бросают такие взгляды.
— Все путем! — хихикнул Тихомиров, пропихивая Звонилкина в дверь.
Комнату освещали горящие в подсвечниках толстые свечи, было душно и угарно.
— Думай! Думай! — с нажимом повторяла Токаева, в упор глядя на бледного ушастого пацана. Перед его носом болталась прозрачная подвеска. Сидящая рядом Надя стучала по клавишам ноутбука.
— Все! — Лиза вскинула вверх руку. — Расслабляйся. Завтра отдыхаешь, в школу не приходи, а то не подействует. Послезавтра в кармане своей куртки найдешь листок, там будет все написано.
— Почему не сейчас? — упрямо буркнул пацан, и Митька мысленно похвалил его. Результат нужно требовать сразу, а не ждать гипотетического послезавтра.
— Сейчас все происходит там. — Лиза выразительно посмотрела в потолок. — Небесные сферы посовещаются и выдадут тебе результат. Чего ты торгуешься? — взорвалась она. — Не корову проигрываешь! Как будто я с тебя деньги беру! Один день школу прогуляешь, и счастье на всю жизнь у тебя в кармане! Топай отсюда. Следующий!
— Это вы чего? — Звонилкин встал за Надиной спиной.
— Фамилия! — грозно сдвинула брови Лиза.
— Горшков.
— Все про тебя знаем, Горшков! — низким голосом пророкотала Токаева и подняла руку. Выпал из кулака серый камешек и повис на цепочке.
Вытегра повернула к ней ноутбук, куда уже ввела имя новенького. Лиза мельком глянула на экран, кивнула и подалась вперед. Несчастный Горшков зажмурился.
— Родился ты 23 мая! Под хорошей звездой ты появился на свет, Коля!
Дальше она понесла всю полагающуюся по такому случаю пургу — какой знак, под влиянием какой планеты находится, с кем лучше дружить, с кем нет.
Горшков вышел из подвала, чуть покачиваясь. На приказ прогулять школу он только радостно кивнул.
— Магия в действии, — хмыкнула Лиза, поворачиваясь к толстой девочке, усаживающейся перед ней на табуретке.
— С ума сошли? — зашипел Митька. — Там завуч когти о паркет точит, а вы тут сеансы проводите! Ей кто-то про нас настучал. Надо деру давать, пока нас не накрыли!
— Не боись, — хлопнул его по плечу Тихомиров. — Все продумано! Пока ты там на перинах прохлаждался, здесь кипела работа. — Он обвел рукой подвал, где особо не было заметно никакой активности, только свечи яростно трещали, сжигая остатки кислорода. — Мы решили вернуть Вику! Ты знаешь, что десятые классы сегодня не пришли в школу? Бастуют. А мы сделаем так, что завтра не придут остальные. Пускай возвращают физичку. Не хотим другого учителя. И наш кружок пускай восстановят. Чего мы, не люди, что ли?
Звонилкин глянул на работающую Токаеву. Лицо у нее было сосредоточенное. Толстая девочка перед ней рыдала.
— Мы уже третий урок пашем, — с гордостью сообщил Серега. — Завтра в школе будет тарарам. Мы их прогнем!
Толстая девочка шмыгнула носом:
— А если у меня не получится прогулять? — робко спросила она.
— Значит, гореть тебе в огне вечного проклятья! — рубанула Токаева. — Хочешь быть счастливой, напрягись чуть-чуть. Следующий!
Девочка вышла.
— А они там, — Митька покосился на потолок, — в курсе, что мы хотим? Может, они не догадываются, что это все из-за Вики?
— Десятые классы шухер навели, — успокоил его Тихомиров. — Горгоновна за нами с утра охотится, только найти не может. — Митька с восхищением подумал, что кличка завучу очень даже подходит. — Пашка, гад, стуканул на нас, шкуру свою спасает. А мы в ответ стуканем. Ничего, они о нас еще услышат!
— А если по шее? — Звонилкин только сейчас заметил, что Шангина нет. Ну, он ему теперь точно устроит.
— Всей школе по шее не дадут. — Серега мало что на месте не прыгал от восторга. — А победителей не судят. Это мы из истории знаем.
— Время! — напомнила Надя.
— Результаты-то вы потом как им подсовываете? — Митька посторонился, пропуская двух девчонок, наотрез отказавшихся разделяться и входить по одной.
— Да никак, — устало отмахнулась Токаева. — Поначалу в карманы курток рассовывали, для таинственности. А теперь просто распечатаем и в классе раздадим. Чего тут скрываться?
«Погорим», — эта мысль окончательно укоренилась в Митькиной голове.
Ознакомительная версия.
