Джейсон Томас - Шампанское

— Возможно, оно не совсем свежее, — пробормотала Баффи, — и я не могу с уверенностью сказать, что это сделал Альпо, но…

— Забудем об этом, — попытался сменить тему разговора Барри. — Должен сказать, вы одна из самых прекрасных женщин во всем мире.

— Ты мне это уже говорил, — отрезала Баффи.

— Разве? — беспомощно пролепетал Йокам, разыгрывая роль маленького глупого мальчика.

— Ах, как быстро мы все забываем! Стоит только отвернуться, и мы уже ничего не помним! С глаз долой, из сердца вон? — капризно надула губки Баффи. — Между прочим, я могу обидеться и все про тебя рассказать, Барри Йокам.

— О Боже! — воскликнул Йокам и добавил театральным шепотом: — Неужели ты станешь выдавать все наши тайны?

Подыгрывая Баффи, Йокам, незаметно для непосвященных, дал знак своему ассистенту не прерывать прямой эфир и не приглашать в студию намеченного заранее третьего гостя, молодого комедийного актера, который надеялся принять участие в шоу. Баффи и Йокам продолжали обмениваться остроумными репликами, и аудитория чуть не выла от восторга.

Баффи тонко и умело намекала на давние близкие отношения между нею и Барри Йокамом, притом, разумеется, не платонические. По ее расчетам, в утренних газетах должны были появиться статьи о скандальной связи молодой киноактрисы и популярного телеведущего, обвиняющие Барри Йокама в недавнем разводе Баффи и Зака Джонсов.

Но этого ей было мало.

Когда Баффи увидела сигнал режиссера, означавший, что до конца эфира осталось полторы минуты, она начала икать. При этом ее пышная грудь высоко подпрыгивала, грозя выскочить из глубокого декольте. После особенно сильного приступа икоты платье Баффи наконец не выдержало и поползло вниз, словно шкурка от банана. На Баффи не было бюстгальтера. Последнее, что увидели двенадцать миллионов прилипших к экранам телевизоров американцев, это то, как Барри Йокам бросился к Баффи и на ходу снял с себя пиджак.

У зрителей популярной передачи не осталось ни малейших сомнений в том, что между Барри Йокамом и Сарасотой Джонс действительно что-то было, и длилось это что-то уже давно.

Однако на этом Баффи не остановилась.

Лимузин съехал со скоростного шоссе Санта-Моника над тоннелем к Тихоокеанскому шоссе и устремился туда, где стояли роскошные виллы Малибу.

Сидя в удобном салоне, Баффи медленно, глоточек за глоточком, поглощала шампанское из высокого фужера. Она строго придерживалась правила не выпивать больше одного бокала спиртного в день, как ей посоветовал врач.

Белый вытянутый «кадиллак» свернул на едва заметную песчаную дорогу, ведущую к самым дорогим виллам Малибу. В зарослях по обеим ее сторонам искусно прятались видеокамеры постоянного наблюдения, соединенные наисовременнейшей телевизионной системой охраны. В тех же зарослях укрылись и будки охранников. Вдоль этой дороги расположились пять роскошных вилл, принадлежащих богатым и прославленным людям мира кино и телевидения, в компанию которых затесался какой-то производитель мясных полуфабрикатов из Омахи. Именно здесь находился и «замок на песке» Барри Йокама. Так он и называл свою виллу.

Этот беломраморный дворец Йокам купил за семь миллионов долларов, но потом ему пришлось вложить в его реконструкцию и переоборудование еще пять миллионов. Этот действительно роскошный, но очень холодный и безликий дворец Баффи не понравился.

— Честно говоря, я ожидала чего-то большего, — прямодушно призналась она.

Йокам вздрогнул, потом рассмеялся.

— Я понял твою шутку. Еще никто не говорил так о моем дворце. Я называю его Тадж, сокращенно от Тадж-Махал.

— Мой дедушка в Далласе похоронен в мраморном склепе еще большем, чем этот дворец, — улыбнулась Баффи и положила руку на руку Йокама, словно подбадривая его.

— Ты чертовски хороша, — прошептал он.

— О, как мило, — улыбнулась она.

— Мило? Это все, что ты можешь сказать в ответ на мой первоклассный комплимент? Тебя трудно понять…

— Зато тебя понять очень даже легко.

— Что ты хочешь этим сказать? — Йокам начинал догадываться, что Баффи что-то задумала. — Послушай, сегодня у нас с тобой получилось великолепное шоу, но теперь весь мир вообразит, будто у нас пылкий роман, которого, насколько мне известно, на самом деле нет.

— Пока нет, — чуть хрипло поправила Йокама Баффи и медленно провела рукой по его бедру. Прикосновение к телу Барри даже сквозь брюки дорогого костюма разочаровало ее. Сарасота Джонс умела отличить твердые мускулы атлета от костлявых ног старика. Интересно, сколько же лет этому Йокаму?

Ужин был накрыт на террасе — вареные креветки в остром соусе, хорошее красное вино и салаты из свежих овощей. Налив себе фужер минеральной воды, Баффи наблюдала, как Барри наполняет свой бокал бренди. Он явно нервничал. Легендарный телеведущий был явно озабочен исходом интимного ужина с красоткой без комплексов.

— Ты заставляешь меня нервничать, — неожиданно сказал он.

Это поразило Баффи. Она никак не ожидала услышать такое признание от человека, которого все считали донжуаном.

— Но почему? — спросила Баффи.

— Не знаю, почему, но я чувствую себя сегодня не хищником, а жертвой, хотя все должно быть наоборот, — пояснил Барри. — За свою жизнь я видел очень много красивых женщин. Возможно, ты самая красивая из них, но при этом ведешь себя… по-мужски.

— А тебе случалось быть в постели с мужчиной? — поддразнила его Баффи.

— Тебе отлично известно, что я никогда не занимался гомосексуализмом! — нервно передернулся Йокам. — Послушай, я имею в виду совсем другое! Ты ведешь себя как агрессор. Я знаю, многие женщины по своей природе довольно агрессивны, но они всегда стараются это скрыть от мужчины. Ты же этого не скрываешь. Теперь понимаешь меня?

— Ты искренне уверен, что мне следовало терпеливо ждать, пока ты решишь наконец соблазнить меня, да? Но, дорогой мой, у меня слишком мало времени!

— Ты всегда так практична?

— Да, как правило, — честно ответила Баффи. — У меня было только одно исключение…

У нее прервался голос, и она замолчала. Некоторое время было слышно лишь, как океанские волны бьются о песчаные дюны Калифорнийского побережья.

— Значит, ты действительно любишь его? — спросил Йокам.

— Любила.

Йокам глубоко вздохнул и умолк. Вскоре он нарушил молчание.

— Никогда не думал, что скажу тебе это, но… может, нам не стоит заниматься любовью? Может, нам лучше остаться добрыми друзьями? Звучит ужасно глупо, но мне бы очень хотелось быть твоим другом. Может быть…