— Обещаю, — выдавила из себя Сьюзен, проклиная свою слабость; голос предательски дрожал.
— Поверьте, вся эта история мне так же не по душе, как и вам. — Он слегка ослабил свои объятия. — Но сейчас речь не о том. Так случилось, что мы обречены провести в обществе друг друга, может быть, несколько недель. Согласен, удовольствия в этом мало, и тем не менее хорошо бы как-то скрасить это время. Давайте думать, что мы получили непредвиденный отпуск, передышку в делах. Предлагаю вам успокоиться; попытайтесь воспользоваться случаем, чтобы как следует отдохнуть. Иначе вас могут ожидать большие неприятности.
— Отпуск, говорите? — Ей не верилось, что у человека может хватить наглости сказать ей этакую чушь. Выходит, это всего лишь увеселительная прогулка! Ее призывают расслабиться и отдыхать, и это в то время, когда жизнь ее висит на волоске! Подлец, он возомнил, будто в его приятной компании она обо всем забудет! — Как вы смеете так шутить? — взорвалась Сьюзен.
— Я говорю вполне серьезно. Мне больно видеть, как вы мучаетесь.
— В таком случае, почему бы вам не отвезти меня назад в Эверетт и просто… не исчезнуть? — взмолилась Сьюзен, слегка повернувшись, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Этого сделать я не могу.
— По той причине, что вам пришлось бы отказаться от мнимых выгод, которые обещаны за расправу надо мной? Не верю, чтобы такой тертый калач, как вы, терял голову в погоне за деньгами.
— И правильно, что не верите, — мрачно заметил он, посмотрев вдруг на Сьюзен с особым значением.
Та ответила ему растерянным взглядом: уж не ошибается ли она в этом человеке? Ну нет, так можно окончательно потерять бдительность. Не следует слишком обольщаться его лучшими качествами. Уайлдер — бандит, и этим все сказано.
— На таких условиях вам будет легче выполнить ваше задание? — спросила Сьюзен, как бы продолжая вслух свои размышления.
— Немного, — согласился Уайлдер с кривой усмешкой.
— Ну, так можете на это не рассчитывать.
Упрекая себя уже за то, что дрогнула, что ей на мгновение захотелось забыть, кто такой Уайлдер, она напрягла спину и отвернулась в сторону.
— А я и не рассчитывал. — Он взял ее за талию и снял с колен. — Минут через тридцать прошу в кухню на завтрак. Потом мы сразу же покинем наше убежище.
— Вот и прекрасно, — отозвалась она, презрительно фыркнув, и отодвинулась подальше, избегая его взгляда.
Уайлдер вдруг снова схватил ее, не дав отдалиться и на фут. Держа за руки повыше локтей, протащил ее по всей кровати.
— Должен предупредить вас, миссис Ранделл. Отныне вы выполняете то, что вам сказано. Любое неповиновение будет наказываться — я буду запирать вас в каюте, а если потребуется, то и связанной, с кляпом во рту.
— Хорошо, — прошептала она чуть слышно. Сердце тревожно забилось: рушились все надежды на освобождение. Придется повиноваться, черт бы его побрал. Еще бы, Уайлдер слов на ветер не бросает. А Сьюзен, как оказалось, панически боится тесного, замкнутого пространства. Когда он в первый раз запер ее в крошечной каюте, Сьюзен находилась в наркотическом опьянении, потом была слишком слаба, чтобы обращать внимание на то, в каких условиях ее содержат. Теперь все иначе. Угроза надолго засадить ее под замок подавила в ней волю, Сьюзен готова была выполнить любое его требование, лишь бы избежать подобной пытки.
Уайлдер удовлетворенно кивнул и отпустил ее руки.
— Полчаса, — напомнил он.
— Договорились.
На этот раз она наконец-то поднялась с кровати и пошла в ванную. Пришлось приложить некоторые усилия, потому что ее трясло как в лихорадке. Началось это еще на коленях у Фрэнка, и было ясно, что ей не унять эту странную дрожь и через тридцать часов, какие уж тут тридцать минут!
О, этот загадочный Уайлдер! То он внушает ей чувство полной безопасности, защищенности, то от одного его слова душа уходит в пятки. Кто он, Фрэнк Уайлдер? Что он такое на самом деле? Заверяет, что не хочет причинять ей боль. Но кто в таком случае похитил Сьюзен и прячет ее от всех? Наверное, при этом он не считает свою узницу настолько глупой, чтобы она могла поверить, будто ее отпустят, как только у гангстеров и их босса отпадет в ней нужда.
Утопающий хватается за соломинку, и, похоже, ей осталось уповать лишь на эту призрачную возможность, размышляла Сьюзен, снимая свитер и заходя в кабинку душа. Осталось открыть кран. Разумом она отчетливо понимала, что имеет дело с безжалостным, хладнокровным убийцей. Но сердце Сьюзен, ее глупое сердце почему-то не хотело с этим смириться.
От сознания, что она не в силах совладать со своим сердцем, Сьюзен пришла в ужас.
Поигрывая наручниками, которые он совсем недавно снял со Сьюзен, Фрэнк сел на кровать и уставился на закрытую дверь ванной. Он чувствовал себя законченным подлецом и садистом. Ему, привыкшему вести честную игру, становится все труднее запугивать свою пленницу и подчинять ее своей воле. Тем не менее ничего надежнее пока не придумаешь.
Если бы Сьюзен отнеслась более терпимо к его предложению провести ближайшие недели вроде как в отпуске, он, вероятно, рассказал бы ей правду о себе. Но она старается все делать наперекор. Упрямство так и сквозит в ее глазах и голосе. Она еще не готова прислушиваться к разумным доводам. Говорить с ней все равно что сотрясать воздух. Откройся он ей сейчас — и придется забыть даже о том небольшом влиянии на нее, которым он пока обладает.
С другой стороны, что изменится от того, что она узнает о его службе в полиции? Фрэнк не сомневался, что при строптивом характере Сьюзен ему все равно пришлось бы прибегнуть к наручникам: хоть иногда высыпаться было жизненно важно. В то же время его нельзя упрекнуть, что он не пытался создавать ей наилучшие условия.
Как только они снова окажутся на борту «Утренней звезды», можно будет сменить тактику. Пока Сьюзен будет выполнять его требования, он позволит ей днем свободно передвигаться по судну. На ночь Уайлдер станет запирать ее в каюте, чтобы дать себе отдых. Позже, через несколько дней, он снова попытается поговорить с нею, и, может быть, у нее наконец достанет здравого смысла понять его мотивы.
Ну, Уайлдер, хороши же твои аргументы, почему исключительно наручниками можно усмирить до смерти перепуганную женщину. Теперь давай-ка убеди меня, что тебе совершенно необходимо было сажать ее к себе на колени, подумал он, презирая себя не меньше, чем за пять минут до этого.
Да, тут он переборщил и признает это. Столь развязное поведение недостойно полицейского. Просто ему загорелось посадить ее на колени, и он сделал это. Вообще-то он жаждал гораздо большего, чем просто обнять Сьюзен, особенно когда она заглянула ему в глаза и с таким чистосердечием усомнилась в его преступных замыслах. К счастью для них обоих, она не до конца убеждена, что Уайлдер — заблудшая, но все-таки добрая душа. Иначе вообще неизвестно, когда бы они встали с постели, а тем более покинули коттедж.
