Тина специально устроилась в кресле у окна, чтобы не пропустить, когда он подойдет к входной двери - если у него хватит наглости вернуться. И вот он здесь, нахально стоит у нее в гостиной.
Поднявшись, Тина выпрямилась во весь свой небольшой рост и, уперев руки в бока, свирепо посмотрела на него.
- Как ты здесь очутился? При помощи отмычки?
- Нет, конечно. - Эрик сделал шаг вперед, но Тина сощурила глаза, и он отступил назад. - Ты забыла запереть дверь, когда я вышел.
- Что ж, ты можешь снова выйти, - сдавленным от волнения голосом произнесла она. - И на этот раз я не забуду запереть за тобой дверь, можешь мне поверить.
- Тина, послушай... - начал было Эрик примирительно.
- Я не хочу ничего слышать, - оборвала его Тина. - Уходи. - Ее губы презрительно скривились. - Полицейский Вулф.
- Я не мог сказать тебе. - Эрик провел рукой по мокрым от снега волосам. - Ты должна понять...
Тина снова резко оборвала его:
- О, я понимаю. Очень даже понимаю. Я все поняла, пока ждала твоего появления... если уж у тебя хватило мужества появиться.
- Мужество здесь ни при чем, - сказал Эрик, снова сделав шаг вперед.
- Оставайся на месте! - Голос Тины прозвучал как удар хлыстом.
Эрик остановился... он был в двух шагах от нее.
Но для Тины это было слишком близко. Ей хотелось вонзить в него ногти, исцарапать и избить, чтобы он испытал такую же сильную физическую боль, как она - душевную.
- Тина, пожалуйста. - Эрик терял терпение. - Дай мне объяснить, давай поговорим.
- Теперь он хочет поговорить со мной и объясниться, - Тина обращалась в пространство. - Он думает, что я дура... Ха-ха! Да что я говорю! Конечно, дура!
- Тина!
- Ты врал мне!
- Нет!
- О, конечно. - Она горько рассмеялась. - Ты просто не уточнил, в каких городских структурах ты работаешь. Одному Богу известно, что ты еще забыл рассказать. Например, что ты подозреваешь меня в пособничестве наркобизнесу... лишь потому, что я когда-то была замужем за Гленом.
- Но это только вначале, - пытался оправдаться Эрик.
- Только вначале, - повторила она. С каждой секундой ей становилось все противнее.
Эрик устал.
- Может быть, мы все же сядем и поговорим?
- Нет. - Тина покачала головой. Она чувствовала, что теряет его. - Нет, Эрик, я не хочу с тобой говорить. Мне претит мысль объясняться с человеком, который, используя меня в своих целях, спал со мной.
- Ничего подобного! - Голос Эрика прозвучал жестко, а глаза смотрели и того жестче и были похожи на сверкающие льдинки.
Тина поняла, что надо кончить этот разговор и выпроводить его из дома. Ей так хотелось верить ему, она так боялась поддаться своей слабости.
- Уходи, Эрик, - холодно сказала она, стараясь, чтобы он не заметил боли в ее голосе, ведь она все равно любила его.
- Хорошо, - вздохнул он, - я уйду.
Тут только она заметила, что он дрожит.
- Не забудь свою рубашку. - Тина указала на подлокотник кресла, где рубашка висела.
Эрик схватил ее, направился к двери и, обернувшись, посмотрел на Тину.
- Но я вернусь, когда ты немного остынешь.
- Этого не случится, - ответила она, боясь, что предательские слезы потекут по щекам прежде, чем он уйдет. - Я уже дважды обожглась.
Эрик какое-то время смотрел на нее, словно старался запомнить каждую ее черточку. Затем открыл дверь и вышел.
Тина услышала, как щелкнул замок, и в ту же минуту рухнула на ковер, содрогаясь от рыданий.
* * *
Эрик чихал, кашлял и ругался - у него начался насморк. Неудивительно, если ты стоял под снегом полураздетый, подумал Эрик и снова стал чихать.
За воскресную ночь снежный покров составил несколько сантиметров, но в понедельник солнце превратило снег в месиво, а затем он совсем растаял. Тут-то Эрика и прихватил насморк.
Во вторник вечером он чувствовал себя отвратительно... и не только от простуды - Тина дважды категорически отказывалась с ним говорить.
Несмотря на беспрестанное чихание, Эрик позвонил ей рано утром в понедельник. Ледяным тоном она велела ему больше не звонить.
С утра во вторник Эрик решил больше не звонить, но потом все же отважился и набрал ее номер. Тина повесила трубку.
Решив, что ей надо дать время остыть, Эрик превозмог себя и в среду не звонил Тине, зато позвонил начальству.
Интуиция подсказывала ему, что, судя по всему, в следующее воскресенье ожидается доставка крупной партии товара, и Эрик посчитал необходимым известить об этом своего начальника.
- У меня было подозрение, что ты чем-то занялся, - сказал лейтенант Дэн Филлипс, когда Эрик изложил ему суть дела. - Ты - и вдруг в отпуске. Невероятно!
- Вы меня обижаете, - усмехнулся, чихая, Эрик.
- Ну, что ж, давай приезжай вместе со своей обидой, - ответил Дэн, - разработаем план операции.
К пятнице все было готово. Эрику стало немного легче - во всяком случае, что касается простуды. Но он невыносимо скучал по Тине. Прежде он и не представлял себе, что можно так по кому-нибудь скучать. Он просто сходил с ума от желания быть рядом с ней и утешал себя тем, что, как только это дело с наркотиками закончится, они увидятся и он убедит ее в своей любви. Встанет на колени, если надо. Но надеялся, что до этого не дойдет.
* * *
И для Тины неделя была невеселой.
Торговля в магазине шла бойко, и, значит, доходы росли. Но никакого удовольствия ни от работы, ни от прибыли она не испытывала.
Она ужасно скучала по Эрику. Ей хотелось просто кричать... и прежде всего на него за то, что он оказался не тем, кому она поверила... будь он проклят, лгун несчастный.
В пятницу к закрытию магазина Тина буквально падала с ног от усталости и с трудом делала вид, будто у нее все в порядке, чтобы пресечь разные домыслы и вопросы своей помощницы, и с трудом же улыбалась покупателям, изображая хорошее настроение.
Сославшись на головную боль, Тина не пошла на встречу с друзьями в баре, как всегда по пятницам. А в субботу вечером голова и вправду разболелась, Тина проглотила две таблетки аспирина и забралась в постель, как только вернулась с работы. Ей не спалось - она плакала.
К утру слезы высохли, головная боль прошла. У Тины оказались более серьезные дела, о которых стоило подумать. Было воскресенье, а Эрик проговорился, что наркотики доставляют по воскресеньям. Так что было не до головной боли и слез - она не на шутку тревожилась за Эрика. И к закату солнца металась по дому, как обезумевшая львица, которую силой разлучили с львятами.
Вскоре после половины седьмого она заметила "линкольн" Глена, который медленно проехал по улице. Тина замерла, затем с облегчением вздохнула, когда увидела, что, припарковав машину у ее дома, Глен пересек улицу и пошел прямо к своим друзьям.
