Джереми пожал плечами:
— Что ж, насильно я тебя тащить не буду. Ладно, тогда увидимся позже, да?
С этими словами он аккуратно сложил кухонное полотенце вчетверо, положил его на стол и отправился прощаться с моей матерью. Меня Джереми напоследок чмокнул в щеку, пометив ее при этом запахом дорогой туалетной воды. Нарочно, наверное, чтобы в течение ближайшего часа я вдыхала его и сожалела о своем трусливом отказе.
Лобзания продолжились уже в гостиной.
— Я всегда знала, что ты вырастешь настоящим красавчиком! — воскликнула моя мама, пока Джереми отчаянно пытался пробиться к двери сквозь толпу божьих одуванчиков, каждый из которых норовил расцеловать его в обе щеки.
— Почему же она нас об этом не предупредила? — спросила моя сестрица Джейн, провожая огорченным взглядом Джереми. — Он просто душка.
— Брось ты, он типичный жиголо, — процедила Джо. — Меня чуть не стошнило от омерзения. Наши старые курицы накинулись на этого жеребца, а он даже виду не подал, насколько они ему противны. Наверняка надеется, что эти калоши упомянут его в своих завещаниях.
— А мне он показался таким славным и искренним! — мечтательно призналась я.
— И красивым как бог, — добавила Джейн.
— Да хватит вам кудахтать, — оборвала нас Джо. — Мама просит, чтобы мы проводили мистера Гриффитса домой. Он, похоже, здорово набрался. Добровольцы есть или выберем ту, которая облапошила нас на десять фунтов?
Нужно ли говорить, что выбрали меня?
— Вот ш-шпасибо, золотко, — пробормотал мистер Гриффитс, когда мне, собрав последние силы, удалось втолкнуть его на крыльцо, а затем втащить в дом. — Ты меня, надеюш-сь, и в поштель уложиш-шь?
Я оставила мистера Гриффитса у основания лестницы и, разыскав плед, прикрыла им старикана.
— Нет, в постель я вас укладывать не собираюсь, — твердо заявила я, стряхивая с лодыжки его руку. — Поспите здесь, ничего с вами не случится. — Уходя, я дала себе зарок, что попрошу отца заглянуть к соседу завтра утром.
По возвращении в родительский дом я застала там настоящий пандемониум. Моя бабушка лихо отплясывала канкан, выбрасывая вверх ноги и демонстрируя нижнее белье, как танцовщицы в «Фоли-Бержер». Глядя на нес, я усомнилась в искренности автора заповеди об уважении к седовласой старости. И почему я такая хорошая дочь? Любая другая на моем месте сидела бы сейчас в гриль-баре с Джереми. Хотя, возможно, мне просто куража не хватило. Почему-то рядом с Джереми Бакстером я по-прежнему ощущала себя незрелой школьницей.
Я сбежала на кухню к своим сестрам, и мы дружно взялись за грязную посуду. Мы — это я и Джейн. Джо пускала в Бандита мыльные пузыри, а заодно развлекала нас россказнями про своего малолетнего воздыхателя из местной классической школы, который, по ее словам, вытатуировал себе на руке ее имя. (Причем взаимности, дурачок, так и не добился!) После этого Джейн, в свою очередь, поведала о томных взглядах, которые без конца мечет в ее сторону новый сотрудник их компании.
Тем временем я увидела из окна, как папа выбрался в темный сад и украдкой закурил. Почти сразу мама его застукала, однако, вместо того чтобы привычно выбранить провинившегося супруга, обняла и расцеловала его. Получилось очень даже трогательно.
— У всякой Божьей твари есть свой любимый, — грустно констатировала Джейн, задергивая занавески.
А я вдруг с ужасом представила себе Джереми Бакстера в обществе какой-нибудь белокурой мегеры.
— Тебе нужно почаще выходить, старушка, — посоветовала мне пару дней спустя Эмма, устраиваясь на софе после сытного ужина.
— Я и так каждый день выхожу, — сказала я. — На службу, например.
— На службу ты каждое утро ползешь, — поправила Эмма. — Похожая на огородное пугало. Посетители морга и те веселее тебя выглядят.
— Между прочим, в субботу я к родителям на годовщину свадьбы ездила, — возразила я.
— Семейные вечеринки не в счет, — отрубила Эмма. — Тебе нужно чаше бывать на людях. Привлекать к себе внимание. Въезжаешь?
— Всему свое время, — философски заметила я.
— Нет, Эли, так не пойдет. Если ты не изменишь привычки, то лишь тогда поймешь, что пора начать развлекаться, когда мои внуки будут усаживать тебя на инвалидную коляску. Почему бы тебе, например, сегодня не пойти со мной?
— Что? — возмутилась я. — В «Ротонду»? Где каждая сволочь знает, что Дэвид изменил мне с Лайзой Браун? Вдобавок мне противно наблюдать, как ты кокетничаешь с убогими, по сравнению с которыми амебы — гении. Нет уж, Эмма, ты меня не грузи, я лучше дома останусь и телик посмотрю.
— А тебе не кажется, что жизнь не должна ограничиваться вечным ожиданием прекрасного принца?
Тут Эмма, конечно, была права. Смысл ее существования составляли бесконечные интрижки. Да и другие женщины, которых я знала, были ей под стать. За исключением разве что двух лесбиянок, с которыми я познакомилась в колледже. Однако и они постоянно искали новых партнерш.
— У меня хоть хобби есть! — горделиво заявила Эмма.
— Хобби? — ядовито переспросила я. — Ты имеешь в виду коллекционирование марок? Подсчет электричек? Или, может, охоту на мужиков?
— Вообще-то я имела в виду оказание первой помощи.
— Какое же это хобби? — возразила я. — Пока не окончишь курсы первой помощи, никогда не станешь старшим менеджером в «Макдоналдсе».
— И все же это хобби, — заупрямилась Эмма. — Причем самое благородное, ведь кто знает, когда и где могут пригодиться эти навыки. Скажем, ты поперхнешься, поедая сладости, и я спасу тебя от верной смерти. — Эмма намекала на пакет с плюшками (второй за этот вечер), который я только что распечатала. — Поверь, я получу от сегодняшних занятий куда большее удовольствие, нежели ты от своего чревоугодия. Пройдут годы, и ты, разглядывая в зеркало место, где когда-то была талия, горько пожалеешь, что объедалась плюшками.
Удар попал в цель. Эмма прекрасно знала, что я до паники боюсь располнеть. Аккуратно загнув край надорванного пакета, чтобы плюшки не зачерствели, я положила его на кофейный столик.
— Ну так что, старушка, идешь со мной? — спросила Эмма.
— Но ведь на твоих курсах лишние калории не сжигают, — рассудила я. — Не будет никакого вреда в том, что я посмотрю любимый сериал, не прикасаясь к плюшкам.
— И все же куда лучше для тебя будет полчасика поупражняться делать искусственное дыхание, — высказалась Эмма.
— Пф! — фыркнула я, с ужасом вспомнив резиновую куклу, с которой мы проделывали подобную процедуру в университете. Почему-то моя очередь неизменно наступала после какой-нибудь простуженной однокурсницы, и потом я целую вечность сморкалась и кашляла.
