мне хочется побыстрее отсюда уехать.
— Давай помогу, — забрала у Милли расческу. Она никак не может расчесать свои спутавшиеся после постельного режима с высокой температурой волосы.
Так хочется хоть с кем-то поделиться тем, что со мной случилось. Я и Зое еще ничего не сказала. Все переживания кипят внутри уже подбираясь к горлу. Они застряли там противным комом, который никак не выходит проглотить.
— Что случилось? — искренне интересуется Милли.
— Ко мне Герман приехал, представляешь? Совершенно потерянный, с разбитым в кровь лицом. Ты бы его видела! — всхлипнула, вспоминая пережитый ужас. Нервы все же сдают. Хорошо не при Амирове. — Я так испугалась! — растерянно села на край ее кровати вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— А сейчас? Где он сейчас? — Милли взяла меня за руки.
— Там, в квартире. Кое-как затащила внутрь. Хорошо, соседи не видели! Уже бы доложили родителям. Не представляю, как отреагирует отец, — признаюсь ей.
— Поезжай к нему, — почти не слышу ее. Я сейчас там, в подъезде, смотрю на бессознательного любимого мужчину, перепачканного собственной кровью. — Тай, — Милли приобнимает за плечи, гладит по спине. Это приводит в чувство, помогает немного успокоиться. Сейчас ведь все нормально. Геру лучше гораздо. Это просто эмоции, которые скопились и теперь нашли выход. — Поезжай. Ты там нужнее. — уговаривает подруга.
— Ты справишься? Где Стефан? — разрываюсь. Милли тоже нужна помощь и поддержка. Вдруг опять поднимется температура.
— Стефан скоро вернется, — заверяет Милли. — В аптеку поехал.
— Я могу дождаться, — говорю ей. Не думаю, что парень сильно задержится.
— Не надо. Все правда нормально, — она все еще пытается меня успокоить. — Позвони мне, ладно?
— Спасибо, — обняла подругу. — Выздоравливай скорее.
Быстрым шагом спустилась вниз, прошла через просторный холл огромного особняка и снова натолкнулась на домработницу. Ну Цербер, честное слово!
— Вы снова уходите, Таисия Валерьевна? — поинтересовалась женщина.
— Я здесь гостья, не пленница. Запомните это, пожалуйста, — передернув плечами быстро выскочила на улицу.
На такси добралась до ближайшего супермаркета, закупилась продуктами совершенно не представляя, что ест Амиров, но раз мой суп ему понравился, надеюсь и остальная стряпня не вызовет рвотных позывов. Готовить меня мама научила. Она всегда говорила, что в жизни может случиться всечто угодно, так что надо уметь жить в любых условиях.
— Я уже соскучился, — Гер вышел на звук щелкнувшего дверного замка.
Сразу же попала в его объятия. Он попытался забрать пакеты, но я их отвоевала.
— Как ты себя чувствуешь? — всматриваюсь в его лицо.
Пока с трудом верится, что он вообще здесь. Просто вот так, сидит в одних штанах на моей кухне, улыбается, крутит в руках пачку спагетти и разглядывая меня из-под темных ресниц.
— Теперь гораздо лучше, — заверяет, плавно поднимаясь с табуретки. — Тай, — обнимает за талию со спины, прижимает к груди. Его дыхание касается кожи, он ведет носом по шее вдыхая запах моих духов. — Моя Таська, — целует в плечо, забирается пальцами под футболку.
Попкой чувствую его твердый пах. Щеки вспыхивают, по каждой клеточке моего тела прокатывается волнение и ответное возбуждение. Его губы дразнят легкими касаниями. Чувствую горячий язык за ухом. По коже пробегает озноб.
— Идем, — взял за руку, тянет за собой. — Моя девочка, — осторожно укладывает на постель.
Суженные глаза и несколько капелек пота на лбу выдают его слабость, но Амиров не собирается отступать. Он всегда был упрямым.
Устроившись сверху, Гер убрал с лица мои волосы. Трется о низ живота натянутой ширинкой, тихо стонет.
— Амиров, не надо, — шепчу, а губы горят от его поцелуев. — Не хочу так, — убеждаю не его, себя.
— Как? — неизменная наглая улыбка и руки плавят податливое тело своими прикосновениями.
— Секс из благодарности... — произношу и понимаю, как по-дурацки это звучит.
— Глупая, — Гера смеётся, спрятавшись у меня на плече. Он щекочет дыханием кожу, тут же распаляет её поцелуем. — Я же люблю тебя, Таськ. Только тебя.
Он не дает мне больше ни говорить, ни думать. Снимает с меня футболку. Зубами тянет за тонкую лямку лифчика, помогая себе рукой освобождает от белья небольшую грудь. Накрывает ладонью, сминает, пропускает между пальцев чувствительный сосок.
Низ живота наполняется желанием лишая остатков здравого рассудка. Тихий стон предателем срывается с губ, и я раскрываю их, впуская наглый язык моего самодовольного придурка. Ему просто невозможно отказать. У меня не выходит.
Я жадно целую его в ответ. На разбитых губах проступила кровь. Он испачкал ею мои. Слизал языком, подмигнул пытаясь показать, что все хорошо.
Гер снял с меня штаны, свои брюки тоже бросил на пол. От него пахнет моим гелем для душа, и я снова улыбаюсь, как счастливая идиотка. Хотя, почему как? Я сейчас такая и есть.
Ткань влажных трусиков сдвинута в сторону. Бесцеремонные пальцы гладят лобок, дразнят, заводят так, что я приподнимаю бедра им навстречу.
Гера целует шею, ключицу, втягивает в рот сосок, перекатывает его на языке, отпускает, дует на него и по телу снова бегут мурашки.
Влажная дорожка его прикосновений по животу. Парень спускается к самой кромке трусиков, проводи языком вдоль резинки. Снимает с меня эту ненужную сейчас вещь.
— Поможешь? — вопросительно приподнимает бровь.
Когда-то я уже это делала. Справлюсь и сейчас.
Его боксеры тоже улетают на пол.
— Ты меня стесняешься? Ты чего? — гладит пальцами по горящей щеке. Все мои мысли сосредоточены там, где я чувствую жар его возбужденного члена. — Не надо, Тай. Все хорошо. Ты веришь мне?
— Наверное, — отвечаю неуверенно.
— Я пока и на это согласен.
Гер завел мои руки за голову. Провел языком по губам вновь открывая их для себя. Я закрыла глаза. Широкая мужская
