Глава 19
Глеб
Я жду, что Марина осунется в лице, удивится и произнесет высохшими вмиг губами:
— Как?
Прохрипит это единственное слово и осядет на стул, начнет биться в истерике и плакать мне в плечо. Я так жду этого, что, когда ничего подобного не происходит, даже не верю. Ей все равно?
Марина начинает смеяться, складывается пополам и заливается звонким смехом, от которого внутри все начинает дребезжать от злости. Она за идиота меня держит?
— Ты с Жорой встречался, что ли? — она хохочет как ненормальная и смотрит на меня как на полоумного.
Я и сам чувствую себя идиотом. Если даже Марина говорит, что Жора есть, значит, я что-то не так понял. Или мне привиделась полная копия Миши, потому что я нажрался, или Марина сама не знает, о чем говорит.
— У Миши есть брат? — уточняю.
— Да. — Марина вытирает с уголков глаз слезы и смотрит на меня как на больного. — Брат-близнец. Родители у них не очень богаты, поэтому Жора нашел идеальный способ заработка. Для себя, — уточняет она.
— Быть альфонсом? — приподнимаю бровь в усмешке.
— Да, так, — Марина кивает. — Мише стыдно за брата, они практически не общаются.
Догадка осеняет меня, но я молчу и жду, когда Марина договорит. Она рассказывает совсем немного, что-то о тяжелой братской жизни, об отношениях и о том, как Мише тяжело оттого, что его брат такой. Я почему-то не верю, а еще меня осеняет догадка, которую я тут же озвучиваю:
— Ты видела Жору?
На мгновение Марина замолкает и непонимающе смотрит на меня, а затем мотает головой:
— Нет, но…
— А я видел, Марина, — вбиваю в ее голову это знание. — Жора слишком Миша, чтобы быть не им, понимаешь?
— Нет, — Марина слегка улыбается, — близнецы все похожи и…
— Они не похожи, — выдерживаю ее непонимающий взгляд. — Поведение, манера движения, разговор — всё как у твоего Михаила.
Марина вздыхает, а после поднимается с кресла.
— Если у тебя всё, я пойду, — бросает она. — Не хочу слушать этот бред.
— Да это не бред. Посмотри на меня. Ты же меня знаешь, верно? Вот представь, что ты видишь точную копию, но имя другое. Что ты подумаешь? — Я хочу, чтобы она поняла и заподозрила.
Не может Жора быть братом Миши, это сам Миша и есть. Я не мог ошибиться, тем более Марина говорит, что ни разу не видела его. Как можно не познакомить свою девушку с братом? Он настолько его стесняется? Ну бред же! Как Марина не понимает!
— Глеб, у тебя с головой плохо? Что ты несешь? Миша учится, ему некогда по ночам встречаться с богатыми женщинами, — уверенно произносит она. — Да и денег у него нет.
— Да? — скалюсь. — А колечко? Где он взял денег, чтобы купить его?
Марина гневно сверкает глазами и вырывает руку, которую я хватаю, чтобы провести пальцем по кольцу и привести ее в чувство.
— Да отпусти ты меня! — Она дергает рукой и смотрит на меня как на врага народа. — Ты что себе позволяешь и почему пристал? — удивляется она. — Миша замечательный парень, а ты ищешь в нем изъяны, которых нет. Почему? Потому что чувствуешь, что проигрываешь? — она усмехается, видимо замечая, как я меняюсь в лице.
А я злюсь. На нее и слова, которые она произносит. Проигрываю? Я?
— Ты недомерка своего видела?
— Видела, — она гордо вскидывает голову и ухмыляется, растягивая пухлые губы в ухмылке, — он лучше тебя, понял?
И серьезно это говорит. В глаза мне смотрит и выдает без тени сомнения или мнительности. Пригвождает к полу своим высказыванием. Я же смотрю на ее пухлые губы, на дикие от злости глаза и чувствую такую гамму чувств, которую не ощущаю даже с Софией в постели. Даже там я бревно, а здесь, с ней, я жив. Да, сердце болит, кровоточит так, что дышать трудно, но зато я его чувствую, а не живу безжизненным овощем, которому наплевать на все.
— Ты что делаешь? — слышу писк и концентрируюсь на ее лице.
Сам того не понимая, хватаю Марину за подбородок и чуть сдавливаю, так, что она не может произнести и слова. Ее губы вытягиваются, как у рыбы, выброшенной на берег, а мне интуитивно хочется сделать ей больнее.
Не знаю, как сдерживаюсь.
Наверное, меня останавливает ее испуганный взгляд, которым она смотрит на меня. Или же то, что я больше хочу прижать ее к стене и поцеловать, раскрыть нежные губы своими и вспомнить, какая она податливая. Во мне сейчас борются сразу несколько чувств: злость, обида, ненависть, желание, что-то еще, чему я никак не могу дать определения. Не любовь же, в конце концов.
Марина отступает от меня на несколько шагов, едва я убираю руку с ее лица, смотрит ошарашенно и идет к двери, шаг за шагом отходя от меня больного. Я и сам понимаю, что перегнул, но как-то мысли путаются с ней рядом, а обида захлестывает.
Марина уходит, оставив меня одного. Громко хлопает дверью, и я уверен, бегом направляется к ступенькам, чтобы уйти как можно быстрее. Я же отворачиваюсь к окну и запускаю пальцы в волосы, обзывая себя идиотом. Как я вообще сделал то, что сделал? Зачем? Ослабляю ненавистный галстук и не понимаю, что делать дальше. С Мариной мы явно не можем работать. Она вечно выводит меня, а я нарываюсь специально, жду, когда она взбесится.
Долбаным мазохистом чувствую себя рядом с ней.
Трель звонка телефона отрезвляет меня и возвращает в действительность. На экране имя моей девушки: “Sofi”. Я думаю не брать, но в последний момент нажимаю ответить и бросаю:
— Ты где?
—
