я, его сын помог тебе сбежать.
Мила вяло улыбнулась ему, взяла визитку и вышла из машины. На улице все также было холодно. Ярко-пурпурное солнце уже показалось на горизонте и сумерки постепенно растворялись. Она быстро забежала в подъезд. Дверь подъезда была открытой, словно ее кто-то и ждал. Лишь когда она поднялась по лестнице, подошла к двери своей квартиры, наступив на черный, потертый коврик с надписью «Welcome», поняла, что ее совершенно никто не ждет. Что по ту сторону двери никого нет и быть не может. Она осталась совершенно одна.
Просунув руки в карманы все того же больничного халата в цветочек, она поняла, что ключей у нее нет. Они остались в больнице. Она точно помнила, что при встрече с Матвеем брала сумочку, в которую положила ключи, чистый носовой платок и еще там была кое-какая мелочь. Когда Мила поняла, что в собственную квартиру, ей не попасть, она вспомнила, что один запасной ключ давала своей соседке — Валентине Григорьевне. Мила решила подождать еще немного, так как было слишком рано. Она думала, что старушка еще спит и беспокоить, ее в такое ранее время — не слишком тактично.
Мила присела на ступеньки и сложив руки на коленях, опустила голову. Только прикрыв глаза, она услышала, как защелкали замки, а затем открылась дверь Валентины Гавриловны. Она тут же обернулась и увидела старушку в ночной рубашке.
— Милочка! Что с тобой? — тут же воскликнула она.
Валентиночка! Гавриловна! — Мила тут же поднялась со ступенек и бросилась к ней. Она подбежала к ней и крепко обняла старушку за плечи. В данный момент Миле было сложно сдержать слез. Она расплакалась, крепко обнимая Валентину Гавриловну.
— Успокойся, моя хорошая. Пойдем, пойдем, ты мне все расскажешь.
Они прошли в квартиру. Соседка Милы сразу усадила ее в кресло, а сама направилась на кухню, ставить чайник.
— Сейчас чаю попьем, ты успокоишься…
— Денис погиб, — первое, что сказала Мила, когда Валентина Гавриловна вернулась в зал, уже с подносом в руках.
— Как? — поднос чуть не выпал у нее из рук, но все же она сумела его удержать. Поставив поднос на маленький журнальный столик, на котором красовалась ваза с живыми ромашками, а также красиво связанная крючком, кружевная салфетка, она присел напротив Милы.
— Вот так. Приходили из полиции…, - Мила решила рассказать Валентине Гавриловне все без утайки, что с ней произошло в последнее время. Она рассказала, как чуть не наложила на себя руки, затем Денис признался, что проиграл ребенка очень богатому и влиятельному человеку. Он хотел все исправить и вернуть его обратно, но по всей видимости — ничего не получилось. Узнав о смерти мужа, она пошла к нему. К тому самому человеку, который забрал у нее ребенка, но тот назвал ее сумасшедшей и отправил ее в психушку.
— Понимаете, он забрал у меня все. Абсолютно все! — по щекам Миланы покатились слезы. — почему именно я, почему именно мой ребенок, я никак не могу понять…
— Боже, какой кошмар! Неужели такое творится, буквально у меня за окном. — Валентина Гавриловна внимательно выслушала Милу, а затем глубоко вздохнула. А знаешь, я тебе помогу. Ты сможешь вернуть своего ребенка.
Мила резко подняла голову и внимательно посмотрела на свою соседку. Ее седые волосы были слегка взъерошены, губы поджаты, а глаза серые глаза широко открыты. Валентина была слегка взволнована.
— Как? Как я смогу его вернуть? Нет! У меня нет шансов… Мне придется жить с этим всю свою жизнь.
— Нет, не придется. Вот помяни мое слово, он сам приползет к тебе на коленках. Вот помяни мое слово.
— И что вы предлагаете? — Милана удивленно посмотрела на свою собеседницу.
— Для начала я предлагаю тебе отдохнуть. Тебе нужно выспаться. Хорошо выспаться.
Глава 20
Наконец-то Никсону удалось поймать нужный момент. Саида была в комнате совсем одна, Матвей, как обычно уехал и не собирался рано возвращаться. Помощница по дому возилась с малышом.
Как раз Саида вышла только из ванной, надев розовый, шелковый халат в пол, она распустила свои длинные, мокрые волосы. Сев на большую кровать, она принялась их расчесывать.
Воспользовавшись самым удобным моментом, Никсон зашел в комнату к ней. Дверь была, как обычно закрыта, но ему удалось раздобыть ключ.
Увидев его в дверях, Саида тут же вздрогнула, а после поднялась с кровати и выпустила из рук расческу.
— Я же сказал, что приду.
Она ничего не ответила на его реплику, хотя где-то в душе она надеялась, что он не придет.
Никсон подошел к ней близко-близко и слегка дотронулся до ее влажных, волнистых волос.
Саида опустила взгляд в пол. Она не могла на него смотреть, когда он был так близко. Но Никсон не терял времени. Одним движением руки, он снял с нее красивый шелковый халат, и Саида в одно мгновение осталась обнаженной.
Она тут же прикрыла лицо руками и громко заплакала.
— Не надо, прошу вас! Не нужно. Я очень боюсь, я не хочу…
Его растрогали ее слезы. Он наклонился за халатом, а затем быстро накинул его ей на плечи.
— Ты настолько нежный цветок, что мне даже сложно до тебя дотронуться, — после этих слов он вышел из комнаты, оставив ее снова одну. Саида так и продолжала плакать, даже когда услышала, что за ним дверь захлопнулась.
Саида успокоилась и привела себя в порядок. Сначала она никак не могла понять, почему он передумал. Почему он ушел вот так, даже не дотронувшись до нее. Его поступок слегка удивил и порадовал.
Надев шикарное, облегающее ее тонкую талию платье темно-синего цвета, она спустилась в гостиную. Именно там, на мягком белом диване с газетой руках сидел Никсон. Он обернулся, когда услышал звонкий стук ее каблуков. Отложив газету в сторону и привстав с дивана, он тут же поправил пиджак и встал перед ней лицом к лицом.
Почему-то теперь Саида его не так боялась. Она смотрела прямо ему в глаза и, не отрывая взгляда.
— Мне нужно съездить в детский магазин. Хочу посмотреть малышу… Ярославу новые игрушки.
— Конечно, я сейчас подам машину. — Никсон начал суетится.
— Спасибо тебе, — выдавила она из себя и ей тут же полегчало.
— Мир? — он протянул ей руку и улыбнулся, показав свои белоснежные зубы.
— Хорошо, — она тоже грациозно подала свою изящную руку и натянуто улыбнулась ему в ответ.
Лишь когда они сели в машину, Саида впервые решилась с ним заговорить:
— Раз ты все знаешь, вот скажи мне, ты теперь намерен
