зевнул, хотя спать ему было ещё рано. В последние дни погода в Москве походила на питерскую: то дождь, то солнце, то ветер. Вот и сейчас воздух был влажным.
– Мам, ты опять была на работе? – спросил Никита, когда мы зашли в подъезд.
– Нет.
– А где? – светлые бровки моего любопытного маленького мужчины недовольно сдвинулись.
– У меня были дела.
Никита глянул с подозрительностью, даже с осуждением. Я проигнорировала его взгляд. Провела по широкому холлу к лифтам и нажала вызов. Пока мы поднимались, сын ещё раз зевнул. Я же пребывала в прострации. Странный вышел вечер с Егором. С одной стороны, мне было хорошо, с другой… С другой – просто никак. И вот это было самым печальным.
Войдя в квартиру, я сразу увидела валяющуюся на тумбе связку ключей. И тут же услышала голос Жени:
– Нет… – донеслось со стороны кабинета. – Нет ещё… Я понимаю… Чёрт… – прозвучало раздосадовано. – В ближайшие дни всё будет готово.
Решил появиться, значит! Посадив сына на пуфик, я принялась снимать с него кроссовки. Расслабленность мгновенно испарилась, уступив место гневу.
– Да, понял… – голос приблизился. Один кроссовок оказался на полу, я взялась за второй. – Не могу же я взять и просто так увезти мальчишку… Она не даст разрешения. Нет…
Я вскинула голову. Никита болтал ногами, а я застыла, повернувшись в сторону кабинета.
– Я решу это в ближайшее время, – твёрдо сказал Женя и попрощался. Голос его затих, а я так и стояла с детской кроссовкой в руках с ощущением, что земля уходит из-под ног.
– Мам, можно идти? – нетерпеливо спросил Никита.
Его вопрос заставил меня выйти из оцепенения. Только ощущение всё равно было такое, словно я оказалась в ледяной воде. Сын посмотрел на кроссовку, поднял взгляд выше и, не дожидаясь ответа, соскочил с пуфика.
– Стой, – только сейчас я сообразила, что так и не сняла с него джинсовую курточку.
Никита сделал вид, что не услышал меня. Как раз в этот момент дверь кабинета открылась, и он, резко сменив траекторию, бросился к Жене.
– Дядя Женя! – подлетел он к нему с радостным возгласом.
Мне стоило огромных усилий сделать вид, что ничего не случилось. Женя впился в меня взглядом. Я сразу поняла – гадает, слышала я или нет. Его почти недельное отсутствие сыграло мне на руку. Бросив кроссовку рядом со второй, я задала вопрос:
– Где ты был?
Сделала пару шагов к нему и остановилась, глядя с гневом. Удивительно, но ублажённым он не выглядел. Под глазами у него залегли тени, щёки впали, и скулы стали выделяться сильнее. Я чуть не бросилась на него с требованием сказать, что значат его телефонный разговор, его отсутствие и всё, что происходит в последнее время. Жена ему нужна?! В это я больше не верила.
– У меня были дела, – сухо ответил он.
Сверху вниз посмотрел он на стоящего рядом в ожидании внимания Никиту и, не сказав ему даже слова, прошёл мимо. Сын разочарованно повернулся следом. Во мне с ещё большей силой вспыхнула ярость.
– Что значит, у тебя были дела?! – влетела я следом за Женей в спальню.
Он с раздражением глянул на меня. Ослабил узел галстука, снял пиджак и швырнул на постель. Никита вошёл следом за мной.
– Дядя Женя! – он снова побежал к Воронцову.
Я схватила его за толстовку. Остановила. Сын дёрнулся, желая освободиться.
– Иди поиграй, – сказала я сыну, разворачивая его к двери. – Я сейчас приду.
– Я не хочу! – он рванулся с неожиданной силой. Высвободился и выпалил: – Мне скучно! Я хочу с дядей Женей играть!
– А дядя Женя с тобой играть не хочет, – сказала я и вскинула голову. Встретилась глазами с мужем. – Дядя Женя неделю игрался с кем-то другим. Уж не знаю, с кем именно, но мне бы очень хотелось узнать.
Выражение лица Воронцова не изменилось. То ли шатания так измотали его, то ли… чёрт его знает. Он расстегнул манжету на рукаве рубашки, за ней вторую. Золотые запонки упали на тумбочку. Посмотрел мне в глаза.
– Тебе идёт ревность. Надо было заставить ревновать тебя раньше. Может, тогда бы меньше дури в голове было.
– Иди поиграй, Никита, – на этот раз я не церемонилась. Выговорила жёстко, подкрепив слова взглядом в сторону двери. Напряжение между мной и его отцом сгущалось, Никите присутствовать при этом было ни к чему.
– Ну ма-а-ам…
– Я тебе что сказала?!
Я знала, что сын надуется. Но сейчас куда больше меня заботило наше с ним будущее. А оно напрямую зависело от стоящего в нескольких метрах мужчины.
Воздух между нами разве что не звенел. Едва мы остались наедине, это стало осязаемым. Первым отвернулся Женя, но не потому, что не выдержал. Это был знак пренебрежения.
– Где ты был, я тебя спрашиваю?! – прошипела я, подходя ближе.
Он повернулся снова, и я остановилась – так зло блестели его глаза.
– Хочешь сказать, соскучилась?
– Не хочу.
– Само собой.
– На что ты намекаешь?
Его губы искривились. Он осмотрел меня так, как мог бы осмотреть дешёвую проститутку. Только что не поморщился. Я стиснула руки в кулаки. Сукин сын!
– Ты следил за мной?!
Ответом мне послужила очередная порция пренебрежения. Поддавшись эмоциям, я дёрнула его за рукав. И тут же оказалась в тисках. Одной рукой он перехватил оба моих запястья, сжал так сильно, что мне стало трудно дышать от боли.
– Ещё раз ты появишься на людях с мужиками, я лишу тебя всего, – проговорил он тихо. Но голос звучал так, что у меня вдоль позвоночника пробежали мурашки. И всё-таки я не хотела показывать ему слабость.
– Ты и так лишил меня всего, – прошипела я в ответ.
– Не всего. Самое ценное ещё при тебе. Но поверь, Настя, я могу сделать так, что и этого у тебя не останется.
Намёк я поняла спустя секунду. По его взгляду. Он говорил не про работу, не про квартиру и даже не про мою свободу. Мне стало нехорошо. До такой степени, что закружилась голова, а к горлу подкатил комок желчи. Ещё мгновение Женя смотрел мне в глаза, а потом разжал руки, оттолкнув. Я по инерции шагнула назад. Он смотрел на меня, теперь уже
