одеться, никто не хочет это видеть.
У меня вырывается смешок, прежде чем я прикрываю рот ладонью.
Взгляд Брэкстена, наконец, перемещается на племянницу, гнев на его лице медленно тает, уступая место веселью.
— Я обязательно так и сделаю.
— Ты тоже идешь, дядя Нокс? — спрашивает девочка, выжидающе глядя на дядю. — Я приготовила твой любимый сироп.
— Может быть, позже, малышка. — Он отступает от дверного проема, в его прищуренном взгляде скрывается предательство, когда он смотрит на своего брата. — У меня внезапно пропал аппетит.
Развернувшись, он слетает по шатким ступенькам, оставляя нас в тишине.
Я бросаю взгляд на Брэкстена и вижу на его лице очевидную боль. Она заставляет меня потянуться к нему и коснуться его плеча.
Наши взгляды встречаются, в его видна война эмоций, каждая из которых поражает мое сердце.
— Не хотите прогуляться со мной до дома, мисс Алиса? — спрашивает Ханна Джей. — Дядя Брэкс временами может быть таким тугодумом.
Мой взгляд задерживается на Брэкстене, я не уверена, хочет ли он этого.
— Иди, — мягко призывает он.
— Уверен?
— Да, мы закончим начатое позже. — Невозможно отрицать темное обещание в его голосе.
Кивнув, подхожу к Ханне Джей и беру ее протянутую руку.
— Увидимся там, дядя Брэкс.
— До скорого.
Его слова адресованы племяннице, но взгляд не отрывается от меня. Его мощь чувствуется еще долго после того, как дверь закрывается, вызывая в сердце эмоции, которые больше нельзя отрицать.
Брэкстен
Утро наполняет торжественная тишина, когда мы с Джастисом и отцом сидим на крыльце главного дома, попивая кофе после завтрака.
Алиса ушла несколько минут назад с Райан и Ханной на экскурсию по ферме. Я сам хотел ее сопроводить, но когда моя племянница спросила, может ли она пойти с Алисой, я не смог отказать. Наверное, это в любом случае к лучшему. Мне нужно привести мысли в порядок после всего происшедшего с Ноксом этим утром.
Он ступил на опасную территорию и знает это. Не сомневаюсь, он сделал так, только чтобы напугать Алису, и мне неприятно это говорить, но у него получилось. Беспокойство, отразившееся на ее лице в ту долю секунды, все еще вызывает гнев, пронизывающий каждый дюйм моего тела.
Однако среди этого гнева присутствует и неоспоримое чувство вины, потому что в тот момент я также увидел страх в глазах брата. Страх перемен, страх перед неизвестным.
Страх остаться одному.
Все то, что, как я поклялся, он никогда больше не испытает.
Со всем этим мне предстоит разобраться, и скоро, но сначала…
Найти угрозу и устранить ее.
— Алиса начинает вспоминать, — делясь новостью, безотрывно смотрю на пейзаж передо мной.
Папина кресло-качалка останавливается, а Джастис поворачивает голову в мою сторону.
— Что она помнит?
«Он… он делал мне больно, Брэкстен. Он делал мне очень-очень больно».
Сжимаю кулаки до боли, испытывая жажду выплеснуть с их помощью всю накопившуюся ярость. Мне удается ее подавить, прежде чем отвести взгляд и посмотреть на брата.
— Ничего, что помогло бы.
С очевидным разочарованием он качает головой.
— И я хочу, чтобы так и оставалось.
Он напрягается, оглядываясь на меня.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я не хочу, чтобы она вспоминала. Не после того, через что она прошла на моих глазах прошлой ночью. Мы должны разобраться с этим сами, понятно?
Джастис не отрывает от меня пристального взгляда, он хочет вступить со мной в спор, но то, что он видит во мне, заставляет его отступить.
Желваки на его челюсти ходят ходуном, а потом он с кивком сдается.
Отец вступает в разговор, беря его под свой контроль.
— Я взял на себя смелость отправить по факсу копию письма агенту Джеймсону. Он попросит криминалиста взглянуть на него. Посмотрим, посчитает ли он, что в той загадке есть доля правды, и, надеюсь, мы даже получим представление о том, с каким человеком имеем дело.
— Мы имеем дело с гребаным мертвецом, — скрежещу я зубами, зная, что это почти правда.
После прошлой ночи моя жажда мести лишь усилилась. Вспоминая испуганные крики Алисы, страх в ее глазах, когда она рассказывала мне, как этот ублюдок делал ей больно, моя жажда пролить кровь готова извергнуться, как вулкан.
Отец наклоняется с кресла-качалки, крепко сжимая мое плечо.
— Сынок, я знаю, ты злишься, и не виню тебя, но мы должны держать себя в руках. Ненависть — враг во всем, мы не должны позволять ей отравлять наши сердца. Нам нужно оставаться сильными и непоколебимо следовать плану.
— И каков план, папа? — Я с трудом сохраняю спокойствие. — Я не могу просто, бл*ть, сидеть здесь и ждать, пока Крейг и Райдер найдут ответы. Больше нет. Не после вчерашнего.
— Он прав, — вмешивается Джастис. — Этот мудак постучался в нашу дверь, и пришло время нам открыть ее… с заряженными стволами.
Мой отец поднимает руку.
— А ну-ка, подождите минутку. Я не предлагаю сидеть сложа руки. Сегодня утром я обсудил с Крейгом одну идею, которая у меня появилась, и он считает ее хорошей.
— Какая идея? — спрашиваю я.
— Завтра мы все, включая и Алису, отправимся на пикник в Оук-парк.
Я таращусь на отца с отвисшей челюстью.
— Ни хрена подобного. Это место будет битком набито людьми.
— В том-то и дело. Если этот ублюдок следит за нами, как я предполагаю, это будет хорошей возможностью поймать его. Крейг расставит людей по периметру парка. С ними и нами, глаз более чем достаточно, чтобы заметить кого-то или что-то необычное.
Обдумывая его слова, понимаю, что если бы целью был кто-то другой, я бы решил, что это хороший план, но речь идет не о ком-то, а об Алисе. Девушке, которую я поклялся защищать любой ценой.
Я качаю головой.
— Я не хочу, чтобы она вот так выставлялась на всеобщее обозрение. Я не могу так рисковать.
— Самое безопасное для нее, кроме пребывания здесь, — это быть на публике, — мягко возражает отец.
Джастис бросает на меня взгляд, и я могу сказать, что он перешел на другую сторону еще до того, как произнес это вслух.
— Он прав, Брэкс. Шансы на то, что этот засранец что-нибудь устроит, когда вокруг так много людей, невелики.
Потому что он — гребаный трус.
Иначе сам бы доставил то письмо. А также не причинил бы вреда такому хрупкому созданию, как Алиса.
— Как ты и сказал, мы больше не можем сидеть сложа руки. Пришло время сделать шаг, и, возможно, это он и есть.
Из меня вырывается резкий выдох, прежде чем я неохотно соглашаюсь.
— Тогда, решено, —
