Да отец тебя убьет, ты что, одумайся! Нашла с кем общаться. Тебе осетин мало?
– Ты меня даже не выслушала, ничего не узнала о нас, и уже начала осуждать. Как так? Разве не ты пять минут назад говорила, что всегда меня поддержишь, ведь ты моя сестра? Разве это не твои слова?
– Амин, да пойми, ингуш тебе не пара. Ты себе могилу роешь!
– Рою, да. Продолжай, что дальше? Давай!
Мои глаза наполнились слезами, и она ничего не ответила. Просто встала и вышла из комнаты. А я плакала навзрыд. Я понимала, что это начало.
Мама заметила, что со мной что-то происходит, но не понимала – что.
– Ами, ты что такая грустная? Что-то не так?
– Да не мам, все нормально. Голова болит…
– Ты иди приляг тогда, родная.
– Ага, мам...
Собственно, другой реакции от сестры я и не ждала, но все равно мне было неприятно. Даже начались мысли о том, что может быть не стоит дальше заходить, оставить все, как есть?
В этот день я не брала трубку от Хаважа, у меня был переклин.
Ночью, когда мы легли спать, Фатима начала разговор:
– Ами, спишь?
– Нет.
– Расскажи о нем, я хочу послушать...
Я повернулась к ней и очень долго ей рассказывала все то, что написано выше. Она лежала и молча слушала.
– Мдя... Не стоило с ним общаться даже просто, отвечать на смс, звонки, пусть даже они редкими были. Блин, Ами, ты ему веришь?
– Да, верю.
– Ингуши женятся только на ингушках. Ему родители не дадут же на тебе жениться, ты что? А наши мама и папа, ты о них подумала? Отец тебя на мелкие кусочки разрубит...и всех нас.
– Так получилось...будь что будет.
– Не плачь...Амин...только не надо сейчас плакать, слышишь?
– Ты права Фатима, но так получилось, я рассказала всю правду...все как было. Я и не отвечала же пару раз, пропадала на время. Но все равно потом начинали общаться не просто так. Значит, судьба...я понимала, что мне не хватает его...
– Амина, не знаю, не знаю, что тебе сказать...страшно просто за тебя, за себя.
– Я понимаю, как он мне нужен, Фать...
– Ты его любишь?
– ....наверное, да...
– «Наверное, да» – это что, ответ? Так «наверное» или «да»?! Хотя, что я спрашиваю, у тебя все на лице написано. Любишь.
– Думаешь?
– Да. Только тот, кто любит, может так себя вести и не страшиться расправы.
– Какая еще расправа...
– Ну я так образно. Просто помни, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Так мы поговорили. Заснули уже под утро.
Хаваж позвонил рано очень, разбудил меня. Фатима еще спала. Он волновался, думал, что что-то произошло. А у меня очередной заскок...чтоб не поругаться, я сказала, что плохо себя чувствовала и спала весь вечер, не слышала звонка и так далее.
За это время Хаваж рассказал все младшей сестре, которой было двадцать лет. Потом узнала и старшая. Этот диалог я пересказываю со слов Хаважа.
– Вош, маме это не понравится, ты ж понимаешь.
– Чем не понравится, Луиза?
– Ну…она не вайнашка даже...
– Она мусульманка, этого не достаточно?
– Ну воош (брат), я тебя понимаю. Я твоя сестра и приму любой твой выбор. Но вот родители...не знаю.
– Поговори с матерью, Луиз?
– Хорошо, я ей скажу.
– Расскажи все так, как я рассказал тебе.
– Хорошо.
Это уже потом Хаваж рассказал мне.
– Амин, я сестре рассказал про тебя, попросил, чтобы она матери сказала.
– И что?
– Ну что, посмотрим. Еще не говорила.
– Так страшно...
– Не бойся дог, все нормально будет иншаАллах.
Сам он заметно нервничал. Все прекрасно понимал.
В тот же вечер ему сестра сказала о разговоре с матерью. Я, как настоящий журналист, записала этот рассказ с его слов, хотела сохранить для себя. У меня тогда была привычка вести дневник.
– Хаваж, мама говорит, что ты сдурел.
– ???
– Сказала, что какая необходимость на не вайнашке жениться. Я рассказала все, что ты мне сказал. Но она все равно негативно отнеслась. Сказала, что много ингушек хороших, чем они не годятся ему в жены. Я сказала, что Аминат хорошая девушка, с его слов, мусульманка...и все такое. Что Хаваж выбрал ее, и только на ней намерен жениться. Вы же говорю хотели его женить с девятнадцати лет, он же противился. Так вот пожалуйста...созрел наш Хаваж.
– Умничка, Луиз, спасибо.))
– Хаваж, не за что спасибо-то, мама не дала согласие.
– Ну, по крайней мере, ничего плохого не сказала.
– Ну да...в любом случае удачи тебе братишка, если ты ее выбрал, значит она хорошая.
Мне было приятно отношение Луизы ко мне. По поводу же матери – я этого и ожидала. Но настрой Хаважа дарил мне надежду. После этого эта тема у них в доме поднялась, когда информация дошла до его теток.
Они всполошились (опять со слов Хаважа):
– Хаваж, постой, не уходи (он был на кухне, где сидели его мать и две тети), слушай, тебе наши девушки чем-то не нравятся?
– Вы о чем?
– О том, что дошла весть, что ты хочешь привести в дом осетинку!
Он в основном молчал, потому что при матери стыдно было что-то рассказывать и объяснять.
– Хаваж? Посмотри какие у нас девочки – и красавицы, и умницы, вон – дочь ****, какая хорошая, и покрытая ходит, на нее бы лучше обратил внимание. Сколько мы тебе говорили!
– Вай, теть, не нужны они мне. И причем тут национальная принадлежность? И Аминат наденет хиджаб. Я плохую не приведу.
– Не про плохую мы ничего не говорим. Пусть она хорошая и золотая девочка, мы понимаем и верим. Но что люди скажут? Ты подумал? Как вы жить будете?
– Я подумал. Аллах поможет.
– Хаваж, будь серьезнее, подумай!
Его мать сидела молчала. Пришла потом на кухню Луиза.
– А что такого? Пусть приводит ее, наконец-то созрел...
– Луиз, помолчи! Ты ничего не понимаешь.
– Почему это вдруг я не понимаю. Это их жизнь, почему он должен думать о том, что скажут люди? Надо жить ради довольства Аллаха, а не людей. А у самого пророка (с.а.а.с.) разве не было жены другой национальности? Так о чем речь?
–Так, Луиза, замолчи.
