в кондо. Она звонко взвизгивает. Я ловлю ее визги ртом, чтобы не перебудить соседей. Те у нее нервные, а среди планов на эту ночь у меня не числятся очередные разборки с местными блюстителями правопорядка.
Стащить с Женьки сорочку — дело одной секунды. И вот она передо мной во всей красе.
— Ты че, голышом загораешь? — сощуриваюсь.
— А что?
— Больше так не делай.
Беру в рот розовый манящий сосок, готовый послушать песню о том, что она сама решать будет, как ей загорать. Но вместо этого Женька пробегается пальцами по моей макушке и шепчет:
— Ладно. Ты тоже в своих Сингапурах меньше полуголым ходи.
— Договорились.
Она красивая — просто конец света. На нее, как на солнце, долго смотреть нельзя. Я «смотрю» ее подушечками пальцев. Скольжу по волосам, ушку, обвожу грудь и сжимаю вершинку. Женька ерзает, вздыхает, покрывает мое лицо хаотичными поцелуями и так сладко стонет, что мне кажется, я от одного этого могу кончить.
— Ч-черт. У меня нет резинок, — со стоном валюсь на бок.
— Поняла. Придется брать ситуацию в свои руки.
— Таблетки? Так это когда будет?! — бурчу, тогда как самого буквально трясет от неудовлетворённости. Впрочем, моя тяга к ней так сильна, что физическое не так уж и важно. Наверное… Я готов на том и закончить. Готов просто ее обнять и так, с ней в руках, встретить новый день, когда Женька, лихо меня оседлав, вдруг предлагает:
— Если ты обещаешь выйти, мы можем рискнуть…
— Типа вместо контрацепции использовать концентрацию?
— Чего не сделаешь, когда у тебя такой забывчивый парень?
А сама по моим бедрам туда-сюда. Готов ли я рискнуть? О, да. Тем более что я уже смоделировал ситуацию с ребенком, и… она не показалась мне такой уж страшной.
Опускаю большой палец точно на клитор, жадно глядя на Женьку, принимаюсь ее ласкать… Она так чутко реагирует, что это просто караул что такое.
— Давай, раз взялась быть сверху. Не филонь, — шлепаю по ягодице.
Женька медленно на меня опускается. И все, наконец, мэтчится, становится на места, будто только так и могло быть. Мы даже кончаем с ней вместе.
Чуть больше года спустя
— Женька, давай быстрее! Я сейчас коня привяжу, сколько можно?!
Отвлекаюсь от разговора с веселым мужичком, торгующим елками. Сунув нос в теплый шарф, с укором гляжу на Феоктистова. Говорила ему — одевайся тепло, так нет же! Кто меня слушает?
— У меня пять лет не было елки, Фома. Я хочу выбрать самую красивую.
— А я хочу выжить, блин. Пожалуйста, давай быстрее, а?
Закатываю глаза. Тычу пальцем в первое попавшееся дерево. И сама начинаю пританцовывать, потому что после пяти лет жизни в Тае морозы родной страны — действительно то еще испытание. И экзотика, от которой я успела отвыкнуть.
Вообще приезд сюда мы не планировали. Это решение родилось спонтанно. Вот мы еще сидим в квартире Феоктистова в Сингапуре и решаем, чем займемся на новогодних каникулах, а вот — уже покупаем билеты. А дальше — торопливые сборы, перелет, каршеринг, и вот мы здесь.
— Уверена, что у меня получится ее допереть? Может, поменьше елку-то выберешь?
— Давай, малыш, я в тебя верю. Заодно и согреешься.
— Нам еще чемоданы поднимать, забыла?
— Они на колесиках, Феоктистов. Кончай ныть.
Чемоданы мы бросили у консьержа. И сразу пошли за елкой. Фома нудел и бурчал, что это можно сделать и позже. Но я не сдавалась. Вышла из машины у дома, задрала лицо к фонарю, в свете которого лениво кружили снежинки, и так остро, словно вернувшись в детство, ощутила приближение праздника, что захотелось вот прям немедленно и елку, и мандарины, и шампанское, и оливье, которого я сто лет не ела… И все это непременно разделить с ним.
— Как-то твоя елка даже елкой не пахнет, — пыхтит Фома, волоча на себе дерево.
— Это из-за мороза. В помещении смола оттает и распахнется на всю квартиру.
Как дурочка улыбаюсь каждому встречному. Радуюсь, едва не подпрыгивая от пузырящегося внутри счастья. Не знаю, кто сказал, что отношения на расстоянии невозможны. На самом деле нет ничего невозможного, если ты действительно любишь. Все можно организовать. Любую разлуку скрасить. Не обязательно страдать при каждом расставании, сводя свою жизнь к бесцельному ожиданию новой встречи. Мы с Фомой договорились, что этого не допустим. Мы не сидим затворниками каждый в своей квартире, а наши разговоры по фейстайму не сводятся к нытью о том, как же мы скучали. В конце концов, это и так понятно, зачем тратить бесценные минуты вместе непонятно на что? Лучше рассказать что-то интересное, поделиться тем, как прошел твой день, вспомнить, что приснилось… Или просто послушать музыку. Или устроить совместный киносеанс. На самом деле, проявив фантазию, можно найти тысячу интересных занятий для совместного продуктивного времяпрепровождения. Можно встретить закат, или выйти на прогулку. А можно, принарядившись, сходить на свидание в ресторан. И даже умудриться там напиться. Кто-то скажет — ты обманываешься, это суррогат. Но ведь это вопрос твоего личного восприятия — и ничего более. Сколько людей чувствуют себя одинокими, живя с партнером в одной квартире? А я даже в разлуке не чувствую, что одна. Фома не дает. Он у меня тоже с фантазией. То букеты организует мне, то доставку чего-нибудь вкусненького. Ни разу за все время, что мы вместе, даже когда Фома по работе был загружен так, что ночевал в офисе, я не сомневалась в своей ценности.
— Пф-ф-ф. Я, кажется, надорвал спину.
— Мой герой. Не забудь, что ее нужно будет установить.
— Прямо сейчас? После двенадцатичасового перелета?
Эх. Это у меня на эмоциях не садится заряд, а Фома реально устал. Что ж, придется потерпеть.
— Можем завтра.
Дзынькает лифт, извещая о том, что мы приехали на нужный этаж. Вываливаемся в холл. Достаю из сумочки ключ-карту. Прикладываю к замку.
— С минуты на минуты привезут еду. Голодный?
— Угу. А что ты все-таки заказала?
— Все-е-е! — смеюсь, проходя вглубь квартиры, и, еще не понимая, что меня насторожило, осматриваюсь. Фома, пыхтя, затаскивает елку. Чемоданы… Квартира у нас с папой огромная. И вся как будто холодная и пустая после моего премиленького кондо в Тае.
Наклоняюсь, чтобы разуться, и застываю с открытым ртом.
— Папа?! — пищу я.
— Мама?! — одновременно со мной вскрикивает Фома.
Немая сцена. Бросаю взгляд на Феоктистова, чтобы убедиться — он видит ровно то же, что и я. В смысле… Наших полуголых родителей.
— Колбаса?! А ты чего здесь? Я думал, грабители. Вот,
