Ознакомительная версия.
Миновав «Столовку», я вышла на улицу, села в автобус. Ехала к племяннице Димы Столова, у которой проблемы с русским языком и папа бросил.
Бросил в роскошных апартаментах. Квартира после дорогого ремонта. Почему-то обычный ремонт: переклеивание обоев, побелка потолка, покраска окон и радиаторов – создаёт ощущение чистоты, но не более. Ремонт как полное обновление, когда сдирается и выбрасывается всё: от плинтусов до многослойной штукатурки на стенах, от дверей до оконных рам, – совершенно меняет жилище. Оно становится не просто чистым, а маниакально чистым, будто операционная. Мне почему-то не нравятся такие ремонты. Не потому, что не могу позволить себе это материально, а потому, что из домов уходят старые запахи, выветривается история, прошлое. Чисто и холодно.
Дверь открыла чернявенькая девушка. Я поздоровалась, представилась, спросила Настю. По акценту девушки я поняла, что она молдаванка. По затравленно-подобострастному лицу – что она прислуга. А потом в прихожую вышла сама Настя.
– Вы Ася Топоркова?
– Да.
Насте лет двенадцать – переходный возраст от девочки к подростку. Худенькая, угловатая, очень напряжённая, как натянутая струна. Смотрела на меня и молчала, ждала чего-то. С моих сапог на бежевый мрамор стекала уличная грязь.
– Репетитора приглашали? – улыбнулась я.
– Дай ей тапочки, – распорядилась Настя, повернулась и ушла в глубь квартиры.
Хорошенькое начало.
Пока снимала дублёнку, переобувалась, домработница подтирала пол. Не шваброй – стоя на четвереньках, возила тряпкой. Неловко, когда у твоих ног кто-то копошится.
Следом за домработницей я прошла в детскую. Интерьер выдержан в бело-розовых тонах с золотом. Комната принцессы. Игрушки не просто дорогие, а роскошные. Я невольно ахнула, увидев два кукольных домика. Трёхэтажные, со спаленками и гостиными, с ванной и кухонькой, с крошечной мебелью и прелестными миниатюрными обитателями. Мечта каждой девчонки. Если вашим мечтам не суждено было исполниться в детстве, если ваши родители не в состоянии покупать игрушки стоимостью с холодильник или телевизор, вы навсегда сохраните память о недостижимом счастье. С другой стороны, некоторым мечтам лучше не сбываться и остаться памятью. Настя счастливой не выглядела.
– Какая прелесть! – воскликнула я, рассматривая кукольное царство.
– Мама покупает всё, что захочу.
«Детей надо баловать, – вспомнилась мне цитата из старого фильма, – тогда из них вырастают настоящие разбойники».
Настя сидела за столом в крутящемся кресле на колёсиках, вертелась вправо-влево. Мне сесть не предложила.
– Итак, что у нас с русским языком? – спросила я.
Настя двинула на край стола несколько тетрадей, предлагая ознакомиться с её школьными работами. И продолжила вертеться. Ладно, переживём. У богатых детей свои проблемы.
С воспитанием у Насти проблемы имелись, а с русским языком практически отсутствовали. «Пятёрки» и редкие «четвёрки» в тетрадях. Автоматически я отметила, что учительница пропустила несколько ошибок, которые скорее описки, чем неграмотность.
Я оглянулась – куда бы присесть. Решительно некуда. Не плюхаться же на пышную кровать с ажурными коваными спинками, с воздушным покрывалом и пирамидой подушек мал мала меньше. Интересно, а где девочка отдыхает? Странно – иметь столько всего и не иметь уютного диванчика, на который можно завалиться днём с книжкой! Что, так и сидит за столом, точно офис-менеджер? Или узница в камере, где не положено принимать горизонтальное положение днём.
Настя проехала на кресле к двери, крикнула:
– Принеси ей пуф!
Пуфик был низким, обитым парчой, как из падишахских апартаментов. Присев, я оказалась ниже Насти, которая смотрела на меня сверху вниз.
– Могу тебя только поздравить, – сказала я. – Репетитор, во всяком случае по русскому языку, тебе не нужен.
– Я по всем предметам отличница.
– Ещё раз поздравляю.
– Сказала маме, что хочу, чтобы пришла Ася Топоркова, и вы тут.
«Попроси маму, – раздражаясь, подумала я, – вытребовать губернатора, пусть окна вам помоет. Развлечётесь».
– Зачем?
– Вы меня не помните? – вопросом на вопрос ответила Настя.
Память на лица у меня хорошая, с этой девочкой я никогда не встречалась.
– Я вам на передачу звонила. Как дура. Про папу рассказала.
Это та самая девочка, из-за которой мы перебрали эфир, которая назвала отца то ли швалью, то ли шаромыжником.
– По голосу трудно узнать. А почему ты не пришла, как мы договаривались?
– А зачем? – вернула мне Настя вопрос.
– Но всё-таки домой... пригласила. Хоть и по надуманному поводу.
– Интересно было. Скучно.
– «Интересно» и «скучно» – антонимы. Человеку либо интересно, либо скучно.
– Сначала было интересно на вас посмотреть, а теперь скучно. Вы меня разочаровали.
– Извините, ваше высочество! – встала я.
– Проваливайте! К чёрту идите!
Выделила голосом «идите», из чего можно было сделать вывод, что мою передачу она сегодня слушала.
Повернулась к компьютеру, щёлкнула мышкой. Осветился экран, на котором не игра застыла, а какой-то текст.
Юная невежа. (Кстати, разница между «невежей» и «невеждой» вполне годится как тема передачи. Надо будет подобрать примеры.) Избалованное дитя, умненькое хамоватое создание. Развернуться и уйти проще всего. Но ведь девочка страдает, невооружённым взглядом видно. Она ждала от меня помощи, надеялась. Хотя какую помощь я могу оказать ребёнку с исковерканной психикой?
– Последний раз меня посылал к черту один звукорежиссёр. Я так волновалась после передачи, что нечаянно дёргала какие-то рычажки на пульте. А пульт на радио – страшно важный аппарат, как в центре управления атомными ракетами. Словом, я чуть не разбомбила полземли. Режиссёр ахнул и принялся восстанавливать нормальный звук, потому что в эфире то вопили оглушительно, то едва шептали. И он заорал на меня: «Аська, иди ты к чёрту!» Так мы перешли на «ты». Что и вам – тебе предлагаю.
– Чаю хотите, хочешь? – повернулась ко мне Настя.
Больше всего я боялась увидеть слёзы. Но девочка не плакала. Выражение лица у неё было недетским, такие бывают у женщин, уставших от страданий, когда слезы кончились.
Чай мы пили на кухне, такой же стерильной, как и вся квартира, нежилой, сошедшей со страниц журнала по дизайну интерьеров.
Я рассказывала о радийных ляпах. Как правило, они связаны с ситуациями, когда ведущий думает, что микрофон выключен, и несёт в эфир отсебятину. Прочитав официальным голосом сводку погоды, наша диктор выругалась: «Гололедица, блин! Опять навернусь, у меня сапоги скользкие». Самое забавное, что бдительные слушатели, принявшись звонить на радио, говорили о том, что мы правильно подняли вопрос о плохой работе дворников. А спортивный комментатор, который собирался в отпуск по случаю свадьбы, закончил фразу: «Соревнования посетил губернатор» и, не дождавшись, пока выключат микрофон, пустят музыку, сам запел: «Губернатор – экскаватор – ватор, ватор. Он не квакал – вакал, вакал». Женитьбу не посчитали смягчающим обстоятельством и комментатору влепили строгий выговор, лишили премии. К сожалению, большинство радийных баек не для детских ушей. Нейтральный текст, будучи произнесённым, когда сливаются окончания и начало слов, приобретает неприличное значение. Попробуйте произнести без пауз и знаков препинания: «Поздравляю моего папу. Дочь Лена» – и вы меня поймёте.
Ознакомительная версия.
