Ознакомительная версия.
Услышав эту невинную просьбу, он набычился, будто она его смертельно оскорбила, и прорычал:
– Я на твоем месте помолчал бы!
Она не знала, как сладить с разъяренным мужчиной, и испуганно сжалась в кресле. Таким она Владимира не видела никогда. Почему-то считала, что он сдержанный и спокойный. Из тех, кого называют пофигистами. Но оказалось, что ее жизнь ему далеко не безразлична.
Искоса взглянула на него и поразилась. Откуда у него седина на висках? Еще совсем недавно ее не было. Что у него случилось? Не выдержав, сочувственно спросила:
– Влад, у тебя всё в порядке?
Он отрезал:
– Всё!
Не поверив, она продолжала допытываться:
– Но почему у тебя поседели виски? Что случилось?
Лучше бы она это не говорила, потому что он внезапно бросил руль, повернулся к ней всем телом и заорал:
– И она еще будет об этом у меня спрашивать?! Замолчи, ради бога, целее будешь!
Она вытаращила глаза и замолчала, не понимая, чем вызвала такую бешеную реакцию. Он вернулся к рулю и вцепился в него так, будто это был спасательный круг, а он тонул один посредине океана.
К дому подъехали в полнейшем молчании. Бесцеремонно изъяв Настю из машины, он быстро протащил невольную гостью по вестибюлю и запихнул в лифт. Оказавшись с ним в замкнутом пространстве, она еще острее почувствовала угрозу, волнами расходившуюся вокруг.
Его лицо было так напряжено, что на шее взбугрились сизые вены. Он дышал трудно, с присвистом, и Настя с невольным сочувствием подумала, как же ему тяжело. И тут же подумалось, что скоро и ей будет не менее тяжело. Но за что? Она не чувствовала своей вины и не стыдилась того, что сделала.
Конечно, было не очень-то этично притворяться другим человеком, что далось ей нелегко, всё-таки она не актриса, но не могла же она кинуться Владу на грудь и заявить, что сделала всё, чтобы ему не было за нее стыдно? И как бы он это воспринял? Наверняка не слишком одобрительно, судя по первой его реакции на Асю.
Снова всплыло почти позабытое сожаление о своем старом привычном лице. Пусть оно было некрасивым, но зато своим. Если б она знала, что никак не сможет примириться с собой новой, она бы ни под каким предлогом не согласилась на операцию.
Владимир смотрел на ее спокойное и довольное лицо и внутренне рычал от злости и боли. Стоит тут рядом с ним и ей дела нет до того, во что она превратила его жизнь! Но сейчас ей отольется по полной программе! Но зачем она сделала пластику? Не потому ли, что он признался ей, что, по сути, стесняется ее? По телу прошел укоризненный озноб, но он решительно отогнал неприятные мысли.
И когда она успела стать откровенной шлюшкой? После того, как поняла, что нравится мужчинам, и решила испробовать свои вновь обретенные чары? Но почему тогда не стала спать с ним в санатории? Боялась, что он ее разоблачит? Или просто не хотела? Но он-то хочет, еще как хочет, и сейчас ей это докажет!
Владимир чуть запрокинул голову, стараясь совладать с эмоциями, завладевшими и разумом и телом. Сначала надо элементарно поговорить, а уж всё остальное потом. Он снова взглянул на ее безмятежно усмехающееся лицо и вдруг понял, что это просто маска, потому что ее глаза смотрели на него серьезно и даже испугано, а на чистом высоком лбу пролегли две глубокие складки.
Похоже, после операции у нее нелады с мимикой. Он слышал, что после хирургического вмешательства некоторые группы мышц перестают подчиняться, но видел это впервые.
Лифт остановился на его седьмом этаже и он за руку потащил ее к квартире. Открыв дверь, мягко подтолкнул внутрь. Почти спокойно пригласил:
– Заходи, радость моя, посмотришь, как я живу. Ты еще у меня не разу ни была, вот сейчас мы это упущение и исправим.
Настя осторожно, словно ступала по ненадежному снежному насту, прошла по паркетному полу прихожей. Хозяин учтиво помог ей снять куртку, она скинула сапоги и он провел ее по квартире, устроив небольшую экскурсию. Показал большую комнату, кабинет, столовую и спальню. Усадил на диван в большой комнате и с некоторым ехидством спросил:
– Ну как, понравилась квартира?
Настя с недоумением взглянула на напряженное лицо Влада. Что это за странный тон? Постаралась ответить как можно индифферентнее, чтобы не провоцировать его:
– Квартира хорошая, конечно, даже очень. Если сравнивать с нашими брежневками.
Он широко осклабился.
– Это хорошо, что она тебе понравилась, потому что теперь ты будешь жить здесь. Со мной.
Возмутившись тем, что он опять, как в школе, всё решил за нее, неосмотрительно воскликнула:
– Я живу у себя! И не надо мной командовать!
Это оказалось последней каплей.
– Конечно, если с тобой живет тот смазливый гаденыш! Но ты с ним больше жить не будешь! – и, навалясь на нее всем телом, Влад впился в ее губы болезненно-страстным поцелуем.
Настя к этому оказалась не готова. Она ожидала более-менее человеческого разговора, в котором призналась бы в своей боязни его разочаровать, и такой откровенно мужской реакции не ждала. Ей никогда не приходилось испытывать подобного неистового напора, и весь ее предыдущий жизненный опыт оказался в этой непростой ситуации бесполезен. Она попыталась промычать что-то протестующее, но сделала еще хуже.
Вообразив, что она опять ему отказывает, он одним рывком стащил с нее джинсы и трусики, и расстегнул молнию у себя. Его напряженная плоть, вырвавшаяся на волю, твердо уперлась ей в бедро, заставив задрожать от негодования, смешанного со страхом. Она завертела головой, пытаясь сказать ему, что для нее это будет в первый раз и попросить быть поосторожнее, но он, не поняв ее и, будучи уверен, что он далеко не первый ее мужчина, только быстро раздвинул ей ноги и вошел в нее одним сильным толчком.
От боли она рефлекторно согнула ноги и взвизгнула. Влад замер, не веря себе, и оторвался от ее губ. Заглянул в ее обиженные глаза и застонал:
– Извини, милая, я поторопился с выводами. – Приподнялся, чтобы освободить ее от своей тяжести, но тело отозвалось таким всплеском адреналина, что он виновато прошептал: – Прости, но я не могу остановиться! – и быстро задвигался, стараясь избавиться от раздирающего внутренности напряжения.
Настя с застывшим лицом вытерпела это болезненное соитие и, когда он, прерывисто дыша, лег рядом, тихо сказала:
– Мне надо в ванную.
Владимир хотел возразить, но она решительно вывернулась из его объятий и ушла, даже не подняв с полу свои вещи. Он тоже сел и вцепился в волосы, остро переживая вину и досаду на самого себя.
Да уж, нужно было сначала нормально поговорить и всё выяснить, но вот только не в состоянии он был говорить. Впервые эмоции захватили его настолько, что он оказался бессилен контролировать свои поступки. Что ж, теперь он лучше будет понимать некоторых из своих подзащитных.
Ознакомительная версия.
