— А Лейт и мисс Фейрли внизу? — спросила она, сжимаясь от страха при мысли о встрече с Даникой лицом к лицу, но твердо решив делать то, что хорошо для Эми.
Улыбка на лице Мэделин едва не превратилась в недовольную гримасу.
— Я не видела сегодня утром ни его, ни ее. Не знаю, где они.
Наверно, проговорили всю ночь, подумала Сьюзен. А может быть, и не ограничились одними разговорами… При этой мысли у Сьюзен сдавило желудок.
— Я думаю, нам лучше спуститься, — решительно сказала она. Не только ради Эми, но и ради собственного будущего ей необходимо узнать, что произошло за последние несколько часов.
— Тогда я скажу Гертруде, что вы скоро придете, — согласилась Мэделин и ушла договариваться с кухаркой, оставив их одеваться.
Эми могла выбирать из целой кипы новеньких нарядов. Кто-то — скорее всего, Мэделин — закупил полный комплект одежды для трехлетней девочки. Малышка подождала, пока Сьюзен наденет легкие голубые брюки и белую майку с широким вырезом, отделанным по краю гирляндой голубых и розовых цветов. После этого она быстро отвергла все до единого нарядные платьица и выбрала розовые штаны, которые пришлось немного подвернуть — они были длинноваты, — и белую майку с узором из розовых и лимонных маргариток.
Гордясь своим новым шикарным обликом, Эми вприпрыжку спускалась по лестнице, горя желанием приступить, под надежной защитой Сьюзен, к исследованию нового для нее мира.
Дом построили на широкую ногу. Большущие комнаты с потолками высотой не меньше двенадцати футов, много искусно обработанного и до блеска отполированного резного дерева, двери с красивыми витражными стеклами; местами и крыша была стеклянной, ее тоже украшали витражи. Старинная мебель, величественные камины во всех гостиных. Куда ни глянешь, везде заметишь что-нибудь привлекающее внимание и радующее глаз: статуэтку, вазу с изящно составленным букетом… Коллекция, собранная несколькими поколениями любителей красоты.
Стол к завтраку накрыли в светлой, веселой комнате с широкими окнами, распахнутыми навстречу солнцу, из них открывался замечательный вид на фруктовый сад. Пол покрывали глазурованные плитки в осенних тонах. Вокруг большого дубового стола стояли резные деревянные стулья в колониальном стиле. Поскольку было лето, вместо огня в угловом камине блестел большой медный горшок, наполненный свежими маргаритками. Занавески на окнах и салфетки на столе были темно-желтого цвета. Комната, подобно спелому плоду налитая летним солнцем, дышала гостеприимством.
— Стул! — воскликнула Эми, победно сверкнув глазами и показав на высокий стульчик у дальнего конца стола.
— Да, это твой стул, Эми, — улыбнулась Сьюзен.
Девочка помчалась к стульчику и мигом вскарабкалась на него. Сьюзен помогла ей прикрепить к стульчику специальный поднос, служивший Эми столиком. На большом столе уже стояли кувшины с молоком и апельсиновым соком, миски с кукурузными и прочими хлопьями и большое блюдо с ломтиками дыни и уложенными сверху виноградом и клубникой.
— Луника! — Эми, ликуя, указала на ягоду, с которой накануне вечером познакомилась благодаря представлению близнецов.
— К-лу-б-ника, — поправила Сьюзен, подчеркивая пропущенные девочкой согласные.
— Клуника, — согласилась Эми.
Сьюзен решила, что для начала и этого достаточно, и подала Эми ягодку. Девочка взяла клубнику в зубы, повращала глазами, подражая близнецам, и наконец медленно откусила. Сьюзен не смогла удержаться от смеха. Завтрак начинался прекрасно. Сьюзен постаралась максимально использовать любознательность Эми, превратив завтрак в урок языка.
Гертруда принесла им омлет с беконом, чтобы «немного подкормить малышку». Кухарка, как узнала Сьюзен еще накануне, происходила из немецкой семьи, одной из первых, поселившихся в Баросса-Вэлли, и очень гордилась своими предками. Это была крупная, пышущая здоровьем женщина, явно придерживавшаяся мнения, что худоба — оскорбление хорошей еды.
— Ешь, ешь, — уговаривала она Эми, которая в конце концов решила, что «ешь»— это название яиц, и Сьюзен только с помощью жестов удалось исправить ошибку.
Мэделин появилась, когда завтрак подходил к концу; она озадаченно хмурилась.
— Судя по всему, в планах Лейта произошло какое-то изменение, миссис Форбс. Я точно знаю, что он собирался быть дома, с Эми. И Даника взяла недельный отпуск на работе, чтобы тоже побыть здесь. Но, видимо, что-то произошло прошлой ночью или сегодня утром: они уехали. И Даника забрала все свои вещи.
Сьюзен сильно забеспокоилась. Что произошло? Даника хотела непременно уехать, но была не в состоянии вести машину? Или она все же уехала, а Лейт помчался за ней, поняв, какую глупость совершил?
Разум говорил ей, что возможны тысячи других вариантов. Такие долгие и близкие отношения, конечно, связали их множеством нитей, которые не оборвешь быстро и безболезненно. Но здравый смысл не помог унять холодную дрожь, когда Сьюзен вспомнила, что говорил ей Том о своем сне: волны, пересекающие океаны, поднимались все выше и выше, набирая силу.
— Они не оставили записки? — со слабой надеждой спросила она.
— Нет. И мне не удалось их найти ни в одном из тех мест, куда они обычно ездят. Никто ничего не знает, — еще раз повторила Мэделин, явно смущенная сложившейся ситуацией. — Это так не похоже на Лейта. Он аккуратный, организованный, такой… — улыбка у Мэделин вышла кривоватая, — такой надежный.
Мэделин явно намекала на то, что Лейт считал, будто его отец оказался слишком ненадежной опорой для своей первой семьи. Сьюзен промолчала, не желая втягиваться в выяснение семейных разногласий.
Мэделин вздохнула, потом радушно улыбнулась:
— Рольф думает, что, может быть, вы захотите осмотреть винный завод. — Сияющие темные глаза ласково смотрели на Эми. — Я поеду с вами и…
— Если вы не возражаете, миссис Кэрью, я предпочла бы сегодня держать Эми поближе к дому, — твердо сказала Сьюзен.
Помимо собственного желания быть на месте, когда вернется Лейт, она руководствовалась интересами Эми. Что бы ни происходило между Лейтом и Даникой и как бы это в конце концов ни повлияло на нее саму, ничто не отменяет того факта, что Эми должна проводить как можно больше времени с Лейтом, названным ее опекуном.
Кроме того, Сьюзен все еще не давало покоя брошенное Томом замечание насчет «женщины и ребенка», и она не хотела предоставлять Мэделин больше возможностей для общения с Эми, чем того требовала обычная вежливость. Она поколебалась минуту, стоит ли сейчас упоминать о предстоящем визите Тома, потом решила подождать Лейта и поговорить сначала с ним.
