– Правда? – Лара погладила его по волосам. – Это здорово.
Рикардо поднял голову.
– Ты не собираешься спрашивать, с кем я встречался?
– Зачем, если ты все равно мне расскажешь?
– Я навещал Розу Сардона. – Он откинул одеяло и сел. – Это жена мэра Сент-Эстебана. Прелестная женщина с изысканным вкусом.
– Очень рада за нее. Рикардо вздохнул.
– Ты необыкновенная женщина. Если ты не ревнуешь, может быть, в тебе есть хотя бы искорка любопытства?
Лара тоже села, накинув одеяло на обнаженные плечи. Еще никогда она не видела Рикардо таким. Он казался намного моложе, был полон задора и лукавства. Она снисходительно улыбнулась.
– Ну хорошо, сдаюсь. Мне очень интересно. Для чего ты встречался с этой необыкновенной Розой Сардона, у которой такой изысканный вкус?
– Потому что я хотел подарить тебе это. Он пошарил на полу рядом с матрасом и поднял бумажный пакет.
– Для меня слишком опасно ходить по магазинам, но Сардона на нашей стороне, и я надеялся, что… – Рикардо передал ей пакет. – Посмотри, что там.
Лара удивленно взглянула на него и медленно открыла пакет.
Желтый бархат. Яркий, как солнце, мягкий, как ночь.
Лара достала из пакета роскошное желто-лимонное платье и смотрела на него как на чудо.
– Встань.
Она поднялась на ноги, и одеяло упало с ее плеч на постель.
– Ты прекрасна, – прошептал Рикардо, целуя ее грудь. – Твоя кожа нежнее, чем бархат.
– Неужели ты ради этого подвергался таким опасностям? Зачем?
Рикардо взял платье и помог ей надеть его.
– Потому что я знал, как будут сиять твои золотые волосы на его фоне. Золотое на золотом.
Он завязал ее пояс, высвободил длинные пряди, попавшие за воротник, и поправил на ней платье.
– Вот так. Теперь ты выглядишь как принцесса.
– Зачем, Рикардо? Он стал серьезен.
– Я хотел сделать что-нибудь для тебя. Никто так не заслужил этого, как ты. Я держу тебя в темной пещере, без солнечного света. Еда ужасна. В твоей жизни нет ничего яркого, интересного. Я знаю, что в этом платье нет ничего особенного, но я надеялся…
– Оно просто прекрасно. – Лара незаметно смахнула с ресниц слезинки. – И никто в здравом уме не скажет, что ты неинтересен.
Девушка погладила мягкий бархат юбки.
– Мне очень нравится.
– Правда? – Он вел себя очень странно. – Это первый подарок, который я сделал за последние десять лет. Моя мама любила подарки, и я подумал, что ты тоже должна их любить.
– Я люблю. – Лара покружилась, и широкая юбка развилась как купол. – Я чувствую себя гранд-дамой. Дома я сплю в старых рубашках Брета Боюсь, что я совсем не похожа на твою сеньору Сардона.
– Ты совершенство. – Рикардо обнял ее и нежно поцеловал. – Я принес тебе еще кое-что.
Он наклонился и достал из пакета бутылку вина и два бокала.
– Это для нашего праздника.
– Какого праздника?
– Сегодня ровно неделя, как мы снова вместе. – Рикардо дал ей бокал и налил им обоим вина. – Пусть этот праздник повторится еще тысячу и один раз.
Он улыбнулся Ларе.
– Я заговорил как Шехерезада, да? Она бессознательно напряглась.
– Это очень долгое время. В арабских сказках был тысяча и один день.
– Значит, я пожадничал. – Рикардо поставил бутылку на пол. – Садись, выпей вина.
Они сели перед потрескивающим неярким огнем печурки.
– А если ты будешь очень хорошей девочкой, я стану твоей Шехерезадой и расскажу тебе сказку.
Лара прижалась к его плечу.
– Какую сказку?
– Какую захочешь. Ты подарила мне мою неделю. Я буду несчастен, если не смогу дать тебе взамен то, что ты захочешь.
Рикардо на минуту задумался.
– Лучше не сказку. Что ты скажешь о стихотворении?
– Одно из твоих? Он покачал головой.
– Мои стихи слишком мрачны для такого случая. Я прочитаю тебе Стивенсона, в его стихах есть правда и радость жизни.
Верность, тайна, свет чудесный
В золотых росинках глаз.
Остроту клинка небесный
Для нее Творец припас.
Гордость, доблесть и отвага
Защитят любовь от тлена.
Дар развеять силы ада
Дал Создатель ей бесценный.
Лара долго молчала и наконец сказала тихо:
– Я никогда не слышала его раньше. Оно прекрасно.
– Даже больше. Это о тебе. Прежде чем она успела ответить, Рикардо улыбнулся и перевел разговор на другую тему:
– Но ты не пьешь вино? Роза сказала, что оно хорошего урожая. Не то чтобы я разбирался в винах. Я не пробовал хорошего вина очень давно и не могу заметить разницу. Помню, на ранчо мама накрывала на стол… – Он остановился, затем поднял к губам свой бокал. – Выпьем за лучшее вино и более счастливое время в следующем году.
– Может быть, в следующем году все будет по-другому. Ты говорил, что еще одна кампания может стать последней и вы победите. – Она отпила глоток вина. Оно было прекрасно: хороший букет и нежный вкус. – Возможно, в следующем году в это время война уже закончится, и ты будешь сидеть дома, на ранчо.
Рикардо невесело улыбнулся.
– Не знаю, смогу ли я.
– Что ты имеешь в виду?
– Всю свою сознательную жизнь я был солдатом. Это все, что я умею. Разве я смогу сложить оружие и начать жизнь снова?
– Ты говоришь так, будто тебе нравится быть солдатом.
– Я ненавижу это ремесло. – Рикардо следил за отблесками огня, играющими в бокале. – Но я солдат и не знаю, кем бы я мог быть в наше время.
– Разве тебе не нравится жизнь на ранчо?
– Нравится, но я никогда не мог бы вести там хозяйство, как мой отец, хотя я с удовольствием работал и люблю природу. – Он помолчал. – И люблю покой. Мне нравится тишина и покой.
– Тогда почему же ты не хочешь вернуться на ранчо?
– Я слишком много пережил. В детстве я сочинял стихи о закатах, о море и о горах. Теперь я вижу только людей.
– Я не понимаю.
– Я вижу загрязненные моря, изуродованные горы, смог, застилающий закаты. Я замечаю только проблемы и не могу наслаждаться красотой. Я больше не могу жить только для себя. – Он поцеловал ее розовое ушко. – Господи, как я хотел бы хоть ненадолго вернуться в прошлое.
– Они не позволят тебе. Доктор Саласар сказал, что тебя выберут президентом.
– Может быть.
– Никаких «может быть»! – Лара выпила еще вина. – Ты же знаешь, как относятся к тебе люди. Ты живая легенда.
– Я устал быть легендой. – Рикардо сжал бокал. – Может быть, я убегу в твой маленький город и забуду, что существует Сент-Пьер.
– Ты не сможешь забыть. – Лара старалась не смотреть на него. – Пако однажды сказал мне, что ты и есть Сент-Пьер.
