— С кем-нибудь обсуждал?
— Зачем? Мы с тобой сами можем решить.
— Без денег?
— Ну, ты опять «за рыбу грош»! Я же сказал: это мой вопрос.
Он начал раздражаться.
— Хорошо. Позвоню. Что я должна сказать?
— С начала скажи: алло, я люблю тебя.
— Обязательно. А потом?
— А потом в двух словах ее предложения.
— А может, начать с нашего варианта?
— Не надо. Инициатива наказуема. Ты же знаешь: у нее всегда материальные трудности.
— Но ведь, Жанночке тоже нужна квартира?
— Во-первых, у Жанночки есть мама и папа. О ней есть, кому позаботиться
— А во-вторых?
— А во-вторых, будь более последовательна в своих интересах. Все. Пока. Целую.
— Алло, Лида, извини, я тебя не задержала? Ты спешишь?
— Нет
— Я тебя слушаю
Наступило молчание.
— Лид, чего ты молчишь?
— Думаю, с чего начать.
— С начала.
— А я не знаю начала.
— Начни с конца.
— Наташка, у тебя молодой любовник?
Ответа не последовало.
— Чего ты молчишь?
— Думаю
— О чем?
— Что ответить.
— Правду.
— Зачем? Тебе нужна вся правда? О чем? Может, о муже, о дочке, о лучших подругах?
— Чего ты «с цепи сорвалась»? Я пошутила.
— Странные шуточки.
— А у тебя странные ответы. Мне Валентин изменяет?
— С чего ты взяла?
— А какую правду ты можешь мне рассказать? Его характер я знаю лучше тебя.
— Но ты, ведь, не хочешь, чтобы негатив произносился вслух?
— А зачем?
— Вот и я спрашиваю: зачем? Зачем тебе правда: голая, непрекрытая, непривлекательная?
— Наташка, успокойся. Аня видела тебя несколько дней назад с таким красавцем.
— Спасибо, хоть красавца в любовники записали.
— Нет, правда. Она сказала, что он на тебя так смотрел.
— Как так?
— Влюбленными глазами.
— Лида, хочу довести до твоего сведения, что я еще нравлюсь мужчинам. Для тебя это новость?
— Так ведь, лет-то уже сколько!
— Сколько? Это тебе много, а мне еще в самый раз.
— Нет серьезно, кто это?
— Ты, случайно, замуж меня не собралась выдавать?
— Тебя выдашь.
— Давай кандидата — пойду.
— Тебе же не угодишь.
— Ну конечно, совсем плюгавенького — не хочется.
— Перестань. Аня говорит, что такой красавец — глаз не отвести.
— Когда это было?
— Два дня назад. Утром. Вы выходили из метро. Очень спортивные.
— Я — спортивная? Со своей ногой. Не смеши.
— Ну, правда, кто это?
— Сейчас вспомню. Ане дать телефончик?
— Наташка, не юродствуй.
— Тогда, ничего не понимаю. Ведь, по работе я имею дело с сотнями людей: мужчинами, женщинами, молодыми, старыми, красивыми и не очень. Пусть твоя подруга придет к нам в офис на один день и выберет на свой вкус. Сейчас сезон — выбор богатый.
— Ты не хочешь говорить?
— О чем?
— О ком. О красавце.
— Вспомню, кто это и расскажу. Что нужно узнать? Фамилию, имя, отчество, дату рождения, где и кем работает, с кем живет?
— Знаешь, с тобой невозможно разговаривать.
— Лида, давай серьезно. У нас с тобой разные жизни. В первую очередь, семейные. Разные подруги, разные интересы. Мы никогда не делились своими задушевными тайнами. У тебя — Аня, У меня — Таня. Чего вдруг, на старости лет, моя личная жизнь стала интересна? А главное, она оказалась темой для обсуждения. Скажи честно, тебя интересует: есть ли у меня любовник?
— Есть?
— Не скажу. Это тайна.
— Чья?
— Моя и его. Только не нужно преувеличивать мою привлекательность и приписывать мне голливудских красавцев.
— Все. Хватит. Перестань.
— Больше вопросов нет?
— Есть.
— Какой?
— Мы будем приглашать на сорок дней или сами помянем?
— Лида, сорок дней за ваш счет.
— Понятно.
— Мама, чего у тебя было так долго занято?
— Беседовала с твоей тетей.
— Ну, и что она?
— О чем?
— Мам, я тебя не понимаю: она говорила о квартире?
Наташа уже забыла об утреннем разговоре с сыном.
— Нет-нет. О сорока днях.
— Так долго?
— Что долго?
— О сорока днях говорить сорок минут? Ни черта себе!
— Да, нет. Она, как всегда, долго и нудно о чем угодно. Ты же знаешь: ее трудно остановить.
— И что решили?
— За ее счет.
— Значит, будет скромненько.
— Я тоже так думаю.
— Чего же она молчит о квартире?
— А что, у тебя есть деньги?
— Мама, это не твой вопрос.
— А какой мой?
— Не начинай.
— Может, ты будешь с ними говорить? Мне так будет легче.
— Надо подумать.
— Думаю, что полгода Лида будет молчать.
— Почему?
— А раньше нельзя войти в право наследства.
— Так, может, лучше заранее с ней решить?
— У нее, ведь, тоже есть своя правда.
— Какая?
— Дочь.
Разговор с Лидой застал Наташу врасплох. Конечно, она понимала, что кто-нибудь когда-нибудь их увидит вдвоем. Но сейчас одна мысль заставила ее содрогнуться: а если бы это была не Аня, а мама Кирилла? Куда деть выражение глаз? Что объяснять? Как себя вести?
Наташа, конечно же, современная, эмансипированная, независимая, самодостаточная женщина. Ее любимое выражение: меня не интересует, что скажет княгиня Марья Алексевна. Но выражение выражением, а на деле, для себя лично, она не могла отделаться от чувства какой-то стыдливости. Особенно, это касалось двоих: Вити и мамы Кирилла.
Она умела быть выше людской молвы, ее никогда не интересовали мелочные интриги в институте, свои увлечения не демонстрировала и не скрывала. Что же произошло сейчас? Почему чувство необъяснимого стыда за эту связь не покидало ее? Кирилл, молодой красавец, знакомил ее, 49 летнюю, хромающую женщину, со всеми там, в Новом Свете. Похоже, он гордился ею. Интересно, а в Харькове он тоже захочет пригласить ее в дом к своим ровесникам?
По большому счету, Наташу это уже не интересовало. Отчетливо понимала, что ни под каким видом не хочет, чтобы эти отношения стали достоянием общественности. Она не хотела ничего объяснять никому и себе в первую очередь. Одна мысль, после разговора с сестрой, была у нее в голове: на этом ставим точку. Как современный человек понимала: никому ничего объяснять не обязана. Мало того, особо настойчивым можно, просто, закрыть рот. Понимала и то, что ровесницы, осуждая ее, в глубине души будут завидовать. О чувствах, которые могут испытывать Витя и мама Кирилла, она боялась даже думать. Наташа удивлялась сама себе: В душе — паника. Единственный выход, единственное спасение — бежать. От Кирилла, от себя, от тех счастливых дней, чтобы не превращать счастье в позор, посмешище, хамское осуждение и упреки. Ничего ему не объясняя, бежать.
