«Никакого завтрака», – подумала она, нащупав утолщение на пояснице, появившееся после двух последних разгульных недель.
Она начала день с черного кофе и апельсинового сока. Пришла Пат, а в полдесятого появилась Дженни, как всегда, пунктуальная. Они понесли свой кофе в кабинет.
– Не давай мне печенья в одиннадцать, – через плечо бросила Розмари Пат.
Когда она шла через холл, слишком полная чашка накренилась, и кофе выплеснулось на пол.
– А, черт! Пат, я пролила кофе на ковер. Совсем чуточку. Смой, пока не впиталось. О печенье я сказала серьезно. Сажусь на диету.
– Осталось только «джефе-кейкс», – сказала Пат.
– Отлично. Напомни мне, чтобы я другого не покупала.
В десять позвонил Дерек. Уточнив состав приглашенных на запись в четверг, он спросил, понравилось ли ей вчерашнее шоу. Розмари поняла, что впервые забыла посмотреть его, – как и Фрэнсис и, что всего удивительнее, мать.
– Дерек, ради Бога, извини. Я его не видела. Пришлось отлучиться. Все прошло нормально?
– Изумительно. Мы оставили ровно столько, чтобы пощекотать публике нервы. Выйди и купи прессу. Ты отлично справилась. Все говорят, что никто не берет интервью лучше, чем ты.
– Газеты у меня уже есть. Я перезвоню, когда прочту их.
Она уже собиралась повесить трубку, когда Дерек произнес:
– Тут в «Сан» есть кое-что о тебе и об этом молодом актере. Как его… Бен… Бен Моррисон. Вас кто-то видел в ресторане.
Сердце у Розмари ухнуло вниз.
– О, Господи.
– Неплохая реклама, девочка, без паники. Может, впихнем его в четверговое шоу?
«Только через мой труп он попадет в шоу», – подумала Розмари, а вслух сказала:
– Он в Испании, Дерек. Слушай, дай я прочту газеты. Позже поговорим.
Положив трубку, она повернулась к секретарше.
– Дженни, сходи за газетами. Они в холле, на столике, я полагаю. И спроси Пат, покупала ли она «Сан» и читала ли уже?
Дженни торопливо вышла. Телефон снова зазвонил. Это был Бен.
– Ты где? – спросила она.
– В аэропорту. С тобой все о'кей?
– Да. А что такое? – нервно спросила она.
– Мы попали в бульварную прессу. – Голос его звучал совершенно бесстрастно.
– Знаю. Очень жаль. Вероятно, ленч в пятницу?
– Не терзайся, Рози. Я уже покончил с прежним. Можно рассказывать хоть всему свету.
Сердце у нее снова екнуло.
– А ты не хочешь рассказать мне, как у тебя дела? – спросила она, улыбаясь ему в трубку.
– Из Барселоны. Я позвоню тебе оттуда и скажу, как обстоят дела. Когда ты прилетишь?
– В любое время после ближайшего уик-энда. Я должна поставить игровое шоу к следующему воскресенью. В Манчестере.
– Боже, какая тоска. А ты не можешь плюнуть на все и приехать в пятницу?
Она заколебалась, но, прежде чем успела ответить, он сказал:
– У меня кончились монетки. Я еще позвоню. Не забывай меня.
– Как я могу забыть? – воскликнула она, но он исчез. Их разъединили, и только частые гудки звенели в ее ушах.
В одной из колонок «Сан» ей было посвящено всего несколько строк. Пат пропустила это и теперь, злясь на себя за то, что не смогла лично сообщить подобную новость с утра, с нарастающим раздражением громко и медленно зачитывала газетное сообщение вслух: «Пятидесятилетняя Розмари Дауни была замечена поздно вечером за столиком известного ресторана вместе с подающим надежды актером Беном Моррисоном. Они держались за руки, и было не похоже, чтобы она брала у него интервью».
– О Господи, – сказала Дженни.
– Чертовская наглость, – сказала Пат. – Почему они все время поминают ваш возраст?
– Это был просто ленч, – произнесла Розмари, не обращая внимания на ярость Пат.
Она перечитала заметку еще раз и попыталась вспомнить, кто был в ресторане. Речь шла не о «Каприсе», поскольку там они были вместе с Фрэнсис.
– Всего-навсего ленч, – сказала она, швырнув газету на кухонный стол. – Завтра это превратится в кулек для картофельных очисток, – направляясь в кабинет, бросила она через плечо обеим женщинам. – Я бы выпила еще кофе, Пат. Без молока. Мне нужно позвонить матери. Она всегда читает «Сан».
Но телефон зазвонил прежде, чем она сняла трубку.
– Розмари?
– Слушаю, ма.
– Ты уже прочла газеты?
– Под газетами ты имеешь в виду «Сан»?
– Разумеется.
Розмари ждала следующего вопроса.
– Что это за молодой человек? – осведомилась Бетти. – Вы действительно держались за руки?
– Ма. – Розмари села. – Это приятель Эллы. Они все переврали. Они всегда врут. Я тебе уже говорила.
– Миссис Дрюэтт зашла и рассказала мне. Сама я еще не читала.
Бетти была в ярости, поскольку новости ей сообщила соседка.
– Ты должна подать на них в суд, Розмари. Они пишут об этом так, будто у вас любовная связь.
Розмари вздохнула.
– Я не могу подать на них в суд. В их заметке нет ничего ужасного или клеветнического.
– Но они делают намеки.
– За намеки в суд не подают.
– Это выглядит так мерзко. Все знают, что ты мужчинами не интересуешься. Тебя выставили в глупом виде, потому что любой может прочитать это в газете.
– Это относится только к тем, кто читает «Сан», ма.
Наконец Розмари удалось закончить разговор, и она села работать с Дженни. Газетные отклики о ней и о представлении были хорошими. По поводу ленча с Беном никто больше не звонил. Набрав номер своего импресарио, она предупредила, что на следующей неделе собирается в Испанию. Его, судя по всему, не слишком взволновала заметка в «Сан». Воскресную передачу в Манчестере она не стала отменять – нельзя было терять последние остатки здравого смысла. Импресарио записал для нее воскресное шоу и сказал, что может завезти кассету на велосипеде.
– Ты здорово выступала, Розмари. Думаю, в переговорах об осенней серии денежный вопрос будет улажен без особых споров.
– Не стоит тратить времени, Майкл. В четверг я буду на студии и возьму кассету там. Ты пойдешь на вечеринку после шоу?
– Да. Но без жены. Один из мальчиков заболел гриппом, и Барбара не хочет оставлять его с няней.
«Вот это сюрприз!» – подумала Розмари, когда они простились.
Она вернулась к Дженни, которая принесла еще две чашки кофе. «Майкл Доусон с партнерами» – ее импресарио уже десять лет, и за это время не было случая, чтобы он пришел куда-нибудь без своей супруги Барбары. После двадцати лет совместной жизни они по-прежнему нежно любили друг друга и своих четырех детей.
«Один из мальчиков – это, должно быть, младший», – подумала Розмари.
Джошуа Доусон родился три года назад, когда его матери было сорок три, – она не хотела больше рожать, но очень скоро привязалась к своему последнему малышу. Гораздо больше, чем хотелось Майклу, которому ее привязанность, судя по всему, не слишком нравилась. Розмари еще некоторое время размышляла над этим.
