Лекс примерно понимал, о чем дед собрался с ним разговаривать и послушно уселся, выжидая.
Между тем Николай Иванович поставил на стол сковородку со шкварчащей яичнице, очередную заначку свойского, пару стопок и в упор уставился на Громова.
— Что затек? Вздрогнем? Али боишься ножки барские замарать по мокрому снегу пешком добираться?
— Я-то не боюсь, а вот, как соседка ваша добираться со своей клюкой будет?
Дед прищурился на правый глаз и выцедил:
— И ведь дело говоришь. Значит пить со мной не будешь?
— Мы с вами вчера выпивали, — серьезно ответил Лекс, — Хорошего помаленьку.
Дед молча убрал стопки. Подобревшим не выглядел, но ответ Громова ему явно понравился.
— Ритку мою любишь или за нос водишь?
— Если б за нос водил — мы бы с вами, Николай Иванович, сейчас за столом не сидели.
Дед злобно зыркнул из-под лохматых бровей, а Лекс невозмутимо, подцепив вилкой яичницу, отправил в рот, пожевал и продолжил:
— Внучка мне ваша очень нравится. Встречаться с ней будем, а там и поймем любовь ли это.
— Что за молодежь пошла?! Вот я свою бабку, как увидел, сразу понял, что моя. Ты учти, Шурик. Я смотрю ты мужик серьезный, не чета сопляками и понимаешь, что Ритка у меня девочка еще совсем. Обидишь — пеняй на себя. Пристрелю, как собаку. Не шучу!
— Я понял, — коротки кивнул Лекс и продолжил наяривать яичницу, — Не дурак.
— Ты погляди — даже в лице не поменялся, — восхитился дед и все же откупорил самогон наполнив до краев свою стопку, — Ну, давай, Шурик. За твое здоровье!
Не успел дед пригубить, как за их спинами раздалось возмущенное:
— Де, ты опять! У тебя давление!
Николай Иванович хитро подмигнул Громову и секундой опрокинул в себя стопку.
— Р-р-р-р, — поморщился, закусил сальцем и повернулся в Рите, — И тебе доброго утра внученька.
Та беспомощно выдохнула и пристроилась на стул рядом с Лексом.
— А чем это у вас вкусненьким пахнет? Я тоже хочу.
Громом не без удовольствия почувствовал на своем плече ее маленькую ручку и послушно чуть наклонился для легкого поцелуя в щеку.
— А деда поцелуйчиками не балуешь, только кричишь с утра пораньше — ворчливо заметил дед и рыжуля тут же подскочила его обнимать, — А ну тебя! Иди жгёнка!
Леса забавляли их перепалки.
Что ни говори, а дед Ритке достался, что надо.
Не спеша позавтракали и дружно засобирались домой. В дачном домике, конечно здорово, но на следующий день уже хочется благ цивилизации в виде санузла хотя бы.
Пока все собирались Лекс почистил машину от снега и прогрел машину, просматривал список пропущенных вызовов. Сегодня уже звонил главный инженер целых четыре раза — не иначе, что-то случилось на объекте.
Громов решил сейчас не перезванивать. Без него, конечно, не разберутся, но срываться сейчас на объект не было не какого желания.
В последнее время он все больше жалел, что связался с госзаказом.
Да, престиж.
Да, репутация станет гораздо солиднее.
Но был ли смысл прогибаться из-за этого под Анатолия Львовича?
В последнее время многие вещи стали казаться все более бессмысленными.
Какой толк от всех этих срерхблаг, если они не приносят удовлетворения?
Та же ситуация с красивой женщиной, которую ты не любишь, но она подходит тебе по статусу.
Кстати о ней!
Лекс пролистал список пропущенных дальше. Так и есть — Ася звонила вчера. Наверняка хотела виртуально облобызать его своими накаченными губами.
Сейчас, гладя, сквозь лобовое стекло, как Ритка шустро бежит к машине, пока дед закрывает домик до следующего приезда, мужчина чувствовал укол совести.
Это давило, но и порвать с Асей по телефону было бы неправильно.
Какой бы она не была, все же не заслужила такой отставки.
Далее, наверняка, предстоял непростой, возможно, даже болезненный, разговор с несостоявшийся тестем. Не то, чтобы Лекс боялся Анатолия Львовича, но кровь он мог подпортить знатно и не только в моральном плане.
Тем не менее грядущие проблемы не сильно волновали Громова. Он словно зачарованный смотрел на рассыпавшиеся пышным облаком рыжие волосы Ритки, а в голове рождались слабые ростки грядущего проекта.
Он не просто строитель.
Он архитектор.
Почти художник, который совсем позабыл, что его работа не только тупое исполнение заказов, но еще и творчество.
Уже вечером не находя себе места в собственной квартире, он вышел на балкон с дымящейся чашечкой кофе и, вдыхая полной грудью свежий морозные воздух, решился.
Рука машинально набрала Андрюхин номер.
— Етит твою мать, Громов! — послышался сонный голос его сисадмина, — Ну, ты и скотина названивать первого января!
— И тебя с наступившим, Андрюх, — бодро поздравил Лекс, — Собирайся. Ты мне срочно нужен. И да — Катюху тоже прихвати. Заеду за вами через час.
— А детей мы на кого оставим, умник?
— Берите с собой. У меня в офисе есть целая стена для монстров.
Андрей даже растерялся и решил на всякий случай уточнить:
— Гром, а ты точно трезвый?
Лекс ничего не ответил, только рассмеялся и положил трубку.
Глава 14
Ритка
— Что? Прямо так и сказал? — не веря своим ушам смотрю на Маришку, — Как не его дети? А чьи тогда?
Вопрос был чисто риторическим.
Она сдавленно кивает и начинает плакать, судорожно сжимая руками большую губку для пены.
— Это бред какой-то, — зло говорю я.
— Твой Генка придурок, конечно, но никогда не был таким козлом. Кто-то настраивает его против тебя.
Маринка молчит, продолжая глотать слезы.
— А ты чего?
— Я? — потерянно смотрит воспаленными глазами и шмыгая носом отвечает, — Буду сегодня жилье искать.
— И нечего тут искать. Поживете у нас с дедом, а там глядишь Генка образумиться.
Маришка качает головой.
— Нет, Рит. Хватит. Это был мой предел. Не вернусь. Надо учиться быть самостоятельной.
Она поворачивается к зеркалу, что висит в подсобке и грустно смотрит на свое потухшее отражение и ввалившиеся от усталости глаза.
— Я ведь, не была такой раньше.
Мы с Маришкой знаем друг друга всего два года и «другой» я ее никогда не видела. Невысокая, пухленькая, темноглазая Маринка была симпатичной и обаятельной, но вечный груз бутовых проблем, скрывали под тенью усталости ее молодое лицо.
В браке с Геной они уже шесть лет и кроме детей из совместно нажитого имущества у них только клок обид и упущенные возможности. Замуж Маришка выходила уже беременная. Не по любви, а по залету.
— Я молодая была, глупая, жизнью не битая. Казалось весь мир у моих ног. А оказалось…, – вздыхает она, — Не повторяй моих ошибок, Рит. Я люблю своих детей больше жизни, но рожать нужно только от достойных мужчин.
Промолчала. Я что я еще могла сказать? Мне трудно судить о ее поступках в силу своей неопытности. Все что я могу сделать — это подставить свое дружеское плечо, как ни раз подставляла мне его она.
— Так! — решительно поднялась я, — Хватит нюни распускать. Давай, переодевайся и пошли вещи ваши собирать. Дети дома?
— У соседки.
— А что свекровушка?
— Первая выгнала нас, — вздохнула Маришка, — На сыночку молится, а я змея подколодная.
— Ну, и пёс с ними! Разберемся!
Наша смена уже закончилась. Переодевшись мы с Маринкой отчитались перед Гариком и собрались уже топать на остановку, как он внезапно окликнул нас:
— Марин, ты домой?
— Да, — обернулась подруга, — Мы с Ритой вместе едем.
— Тогда погодите. Подкину вас. А то дубак сегодня на улице, а вы мне послезавтра здоровые нужны.
Ничего удивительного в предложении Гарика не было. Он хоть и жадный, но если едет по пути, то всегда подбросит. Работаем допоздна, и иногда он берет на себя роль доброго фея, чтобы мы без проблем добрались до дома.
На улице уже стемнело, когда мы подъехали к дому, где живет, а теперь уже жила Марина. В окнах на третьем этаже горел свет.
