- Еще будет? – скрестив руки на груди, удивляется Денис. – И это после порки? Саша, да у тебя фантазия похлеще моей. Продолжай, моя прелесть…
Тяжело вздохнула, мол, и с этим человеком мне приходится в одном бассейне мерзнуть, и продолжила:
- Если несложно, подайте, пожалуйста, полотенце. И извините за грубость. Он ваш сын, а я тут…
- Красавица, если бы Денис был моим сыном, то он до пенсии сидеть бы не смог, – сверкнул глазами мужчина, передавая мне в руки полотенце. – У меня дочки, и я их очень просил держаться от таких засранцев подальше.
- Что? А как же…
- Петрович, еще чуть помолчать не мог, а? Там немного оставалось, и Саша перешла бы к признанию в любви, – начал возмущаться гад белобрысый, отплывая от меня. – Карамелька, дыши. Повторяй за мной: вдох – выдох. Вдох – выдох. Петрович, держи ее.
- Э-э-э, нет. Я в твои игры играть не собираюсь. Возраст уже не тот, да и с обманщиком – не дело. Ты чего над девчонкой издеваешься, ирод?
- Вы не его отец.
- Да упаси. Я – сторож. За домом приглядываю, пока тут никого нет. А пришел, чтобы сказать: драндулеты ваши на крыльце оставил. Александра, ты шлем только не забудь. Этому-то уже ничего не поможет, а вот за твою голову я переживаю.
- Эй, «этот» тут, вообще-то, и все слышит. Не забыли?
- Забудешь про тебя. Главное, сначала мне про любовь в уши заливал, а на деле, оказывается, обманом Сашу сюда заманил.
- Так из-за любви и заманил, – вдруг сообщает Денис. – Вот сейчас накупаемся и на самокатах кататься поедем. Чем тебе не любовь, Петрович?
И мне подмигивает, типа, цени, я тебе в любви признаюсь.
Не спрашивайте, почему я в березку превратилась. Сама не знаю. Как стояла с открытым ртом, так и продолжала стоять.
- Забыл спросить, - оборачивается мужчина уже около двери. – Саша, тебе обед понравился? Валюша моя все утро у плиты стояла. Как охламон этот позвонил, так она и принялась за дело. Старалась.
С какой теплотой мужчина имя жены своей произнес. У меня аж в груди защемило. Я такое только в фильмах видела, а тут перед глазами.
- Я обязательно попробую, – уверяю его, а про себя добавляю: «Сначала с Макеевым разберусь, а уж потом объемся». – Сюда плыви.
Петрович ушел, и кажется, Дениске было уже не так весело.
- Не-а. Мне и тут хорошо. Безопаснее, я бы сказал.
- Быстро, – четко. Сквозь зубы, для усиления угрозы в голосе.
- Ой, ты обиделась, что ли? На такую безобидную шутку? П-ф-ф. Было же весело. Особенно когда ты про порку рассказывала. Прям пела, а не говорила. Тайные мечты? А, Саша? Поделишься с дядей Денисом?
- Рассказать, о чем я действительно мечтаю?
- М-м-м, – тянет он, выпрыгивая из бассейна. – Давай за обедом посекретничаем.
- Я не собираюсь с тобой обедать.
- А кто пообещал Петровичу попробовать все кулинарные шедевры его жены? Саша, неужели ты способна обмануть старика?
- Да ты…
- Петрович! – орет он, не прекращая на меня смотреть. Когда мужчина возвращается, продолжает: - Давай к нам за стол. Помнишь, как в детстве? Да и Саша очень хочет с тобой познакомиться.
- В детстве? Это когда ты…
- Да-да. Тогда, – смутившись, обрывает его Денис. – Останешься с нами?
- Я уж подумал, Саша твоя уехать хочет.
- Не-е-е. Она пообещала остаться. Я ее слову верю.
Затыкаю нос и ныряю под воду.
Ну и гад же ты, Макеев.
Верит он.
Я не понимала, почему Денис смеется над Лавровой, если сам ест раза в четыре больше ее? На столе только торт и остался, и то Макеев на него уже нацелил свой взгляд.
- Саш, ты представь, мы его всей деревней ищем, а он в машину залез и уснул, – смеется Петрович, вспоминая очередную историю из детства Макеева. – Как потом сказал, хотел на речку поехать, но ноги до педалей не дотянулись. Ой и засиделся я с вами. Меня ж там Валюша ждет.
- Была рада познакомиться.
- Взаимно, красавица. Ты на нашего Дениску не обижайся. Он только с виду такой дуралей, а сердце у него доброе.
- Валюше – привет передавай.
- Какая она тебе Валюша? Я тебе дам – Валюша, – наигранно запричитал мужчина, пожимая парню руку. – На драндулетах осторожнее будьте. И девчонку не обижай.
- Это она меня обижает. Ей скажи.
- Тебя обидишь, – качаю головой и поднимаюсь, подол сарафана поправляя. Все-таки хорошо, что я сегодня в магазин попала. Иначе сидела бы сейчас в мокрой одежде и обтекала. – А не подскажете, какой здесь адрес?
- Дубовая сорок…
- Это мышь, что ли? – завопил Денис, пальцем тыкая под шкаф. – Или крыса?
- Где? – воскликнул сторож, по сторонам оглядываясь.
- Эх, старею, наверно. Со зрением проблемы начались. Тень это. Давай, Петрович. Еще увидимся.
Мужчина тяжело вздыхает и, взяв со стола телефон, выходит, тихо закрывая за собой дверь.
- Не стареешь, а дуреешь. – Кажется, засиделась я здесь. Пора действовать и вызывать такси. – И ты не дал человеку сказать мне адрес.
- Так хочешь уехать?
- Не настолько тебе доверяю, чтобы остаться.
- У меня есть предложение.
Денис замолкает и, подходя к подставке с тортом, отрезает от него два огромных куска. Молчит. А меня не то чтобы заинтересовало его предложение, просто тишина напрягала.
- Макеев!
- М?
- Ты прикалываешься?
- Нет. Предлагаю покататься на самокатах. Захочешь домой, я сам тебя отвезу. Идет?
27.
– Не, Глебас, не получится. Я занят. Нет, о-очень сильно занят, – смотрю на Макеева, пока он по телефону болтает, а сама понять не могу, зачем, вообще, я согласилась остаться здесь с ним? – Не-а, в городе меня не найдете. С Сашей свалили. Ага. С ней. Чувак, удача – мое третье имя.
Денис убирает телефон в карман и, вытянув ноги, разваливается на скамейке.
– А второе? – он непонимающе смотрит на меня. – Имя? Зазнайка? Или нет, зная тебя, наверно, Аполлон. Я угадала?
Вместо ответа Денис приподнимается и нависает надо мной.
– Значит, твое подсознание все-таки считает меня красивым. Поздравляю, Саша, мы только что с тобой сделали еще один шаг вперед.
Эй, предупреждать ведь надо было, чтобы я очки с собой прихватила. Глаза Макеева так засверкали, что я и ослепнуть могла.
– Какой еще шаг? – запротестовала, отворачивая голову. – И никто тебя красивым не считает. Обычный. Таких много.
– Уверена? – хитрый Аполлон отечественной сборки ловко вертится, и вот уже я снова смотрю прямо в его глаза. – Буквально вчера ты сама поцеловала этого обычного. Неужели забыла?
– А потом встретилась с его полураздетой бывшей. Что было до этого, как-то резко стерлось из воспоминаний.
– Так это… Давай, я напомню. Стоп! Какая еще бывшая? Ты чего там надумала?
– Хочешь сказать, что ты с ней не…
– Хочу сказать: мне нравится твоя ревность, – мы замерли, уставившись друг на друга. – И хватит уже думать о том, что не имеет значения. Вчера было хорошо, давай на этом и остановимся. Тем более, я же объяснил, как она попала в мою квартиру. Что мне еще надо сделать, чтобы ты про нее забыла?
Взгляд парня переместился на мои губы, а потом… Черт. Это я так громко сглотнула?
– А Глебу ты зачем рассказал, что я с тобой? Теперь он будет думать, что я…
Что мы сейчас…
– Обидно, да? – скривился он. – Мне тоже обидно, что мы сейчас не занимаемся тем, о чем подумал Глеб. Может?
– Макеев! – толкаю его от себя и подскакиваю с места.
– Да ладно. Я же шучу. Ну, не совсем. Но за попытку точно не расстреливают.
Эй, он расстроился, что ли? Чего замер и руки на груди скрестил, будто понял смысл жизни? Еще бы губы надул, ей богу.
Как маленький мальчик, у которого девчонка самосвал силой отобрала.
– Ты же не хочешь меня расстрелять?
– Не знаю. Сложный вопрос, – пожимаю плечами, стараясь не обращаться внимания на уже улыбающееся лицо. – Подумаю об этом, пока кататься будем. Вперед? Зря, что ли, Петрович самокаты притащил.
