Больше Елецкий ничего не сказал. Зато раздался голос его отца — Костя обращался ко мне.
— Ярослава, а ты принимаешь извинения моего сына?
Хотелось сказать — нет. Но я не могла, и просто кивнула головой, хотя была уверена, что он не считает себя виноватым. Мы с мамой остаемся для него все теми же мразями, которые разрушили его жизнь.
— Вот и славно, — хлопнул в ладони Костя и жестом подозвал официанта.
— Как проходит подготовка к свадьбе? Все хорошо? — спросил Костя, когда принявший заказ официант с безупречными манерами удалился.
— Все просто замечательно! Я удивлена, что все проходит гладко! — воскликнула мама. — Но свадебный координатор и ребята из агентства очень стараются! Сегодня я утверждала украшения в зале и цветы, а потом забрал Яру и мы поехали забирать ее платья. Она будет настоящей принцессой.
— Не сомневаюсь, — кивнул Костя. — У королевы не может быть иной дочери.
Услышав это, Игнат тихо усмехнулся, словно слова отца показались ему смешными. Я недобро на него взглянула, зная, что он думает о маме и обо мне. И зачем только вообще пришел сюда?
— Ярослава, каждый раз, когда я тебя вижу, понимаю, как же сильно ты похожа на мать. Такая же красивая. Должно быть, у тебя нет отбоя от парней? — весело спросил Костя.
Я неопределенно пожала плечами. Эту тему обсуждать не хотелось.
А Елецкий снова позволил себе гадкую ухмылку. Словно сомневался, что я вообще могу нравится парням. Это вывело меня из себя.
— Яра пока что сосредоточена на учебе, — вместо меня ответила мама и коснулась моих распущенных волос. — Она очень серьезная девочка, и я часто ругаю себя за то, что воспитала ее именно так — на первом месте учеба, а на втором все остальное. Она даже…
Наверное, мама хотела добавить что-нибудь в духе: «Она даже ни с кем не встречалась», но я перебила ее.
— У меня есть парень, — спокойно сказала я и отпила из бокала прохладную воду.
Игнат вдруг поднял глаза и снова наши взгляды встретились. Теперь в нем не было насмешки. Скорее… Удивление?
— Парень? Почему я ничего о нем не знаю? — переспросила мама удивленно.
Я понимала ее удивление — никогда в жизни она не слышала от меня, что мне хотя бы кто-то нравился! А тут целый парень!
— Мам, я же не могу рассказывать тебе все, — твердо ответила я, глядя на Игната и только потом поняла, что снова сказала неправду. И снова из-за него.
От осознания этого стало противно. Зачем я это делаю? Чтобы казаться лучше? Чтобы этот человек не смотрел на меня, как на мусор?
— И какой же у тебя парень? — заинтересовалась мама. — Рассказывай!
— Сейчас не самое время, — нахмурилась я.
— Главное — чтобы был достойным, — добродушно заметил Костя. — И смелым — я больше всего ценю в мужчинах смелость. Игнат, а ты какое качество считаешь важным?
Он обратился к сыну из вежливости — хотел втянуть его в разговор. И тот неожиданно ответил.
— Главное, чтобы он был существующий, — насмешливо сказал Игнат, и мне стало не по себе — он словно понял, что я солгала.
— В плане? — не понял Костя.
— Кому надо, тот поймет, — отмахнулся Игнат.
— Согласна, — вдруг сказала я. — Что человек должен быть достойным. А то так часто попадаются отбросы, которые хотят от девушки лишь одного.
Елецкий понял, что это был огород в его камень и переменился в лице, но ничего больше не сказал и молчал весь остаток ужина. Даже к еде не притронулся, словно ему было противно есть с нами. Когда Костя спросил его, почему он не ест, Игнат ответил, что не голоден.
Небо темнело — отсюда, с последнего этажа башни было видно, как закатывается за изломанные линии домов солнце, озарив небо золотом и охрой. С востока наползали темные тучи — предвестники ночи, и, хотя сейчас небо казалось прекрасным, я знала — закат скоро потухнет, и яркие краски растворятся в сумерках. В закате есть не только очарование, но и горечь — глядя на него, понимаешь, как скоротечно время, и как быстро все заканчивается.
Я смотрела на небо, пока мама и Костя танцевали под неспешную романтическую музыку — он пригласил ее, и она не смогла отказать. За столом мы остались вдвоем: я и Елецкий. Находится рядом с ним было ужасно странно — словно ничего и не происходило между нами. Он не обращал на меня внимания. А я делала вид, что сижу за столом одна, и переписывалась со Стешей.
Наигранно — вот как все было.
Сидеть за столом мне надоело, и я, встав, подошла к панорамному окну, с которого открывался шикарный вид на город, крыши домов которого золотили последние лучи солнца. Хотела снять несколько видео для Стеши, которая, как оказалось, мечтала попасть в этот ресторан — слишком много о нем писали, но по понятным причинам не могла.
— И когда у тебя появился парень? — услышала я голос рядом с собой.
Повернула голову и увидела Игната. Он тоже подошел к окну и смотрел на закат, засунув руки в карманы. Мой взгляд невольно остановился на расстегнутом вороте его рубашки — на мгновение подумалось, что это выглядит сексуально.
— Какая тебе разница? — спокойно спросила я.
— Мне просто любопытно. Так давно? — продолжал Игнат.
— Давно.
— Значит, когда мы веселились в библиотеке, он уже был, — с каким-то странным удовлетворением отметил Елецкий. — Получается, ты ему изменила.
Меня прошиб озноб. Да может он заткнуться или нет?!
— Не припомню, чтобы мы с тобой спали.
Игнат приблизился ко мне — и теперь касался моего предплечья своим, заставляя нервничать.
— Зато я отлично помню, как ты меня хотела. Да ладно тебе, — зашептал он, — ты ведь реально хотела. Твой парень тебя не удовлетворяет?
— Иди к черту, — все так же спокойно сообщила я, но, боже, как тяжело было оставаться спокойной.
А он все не унимался. Не мог остановиться!
— Если есть проблемы, обращайся. Помогу разнообразить сексуальную жизнь. Я знаю, как заставить девочку кайфовать.
Я повернулась к нему, и Игнат, облизав губы, подмигнул мне, явно давая понять, каким образом он доставляет удовольствие. Он хотел заставить меня смутиться, и у него это вышло. Но в одном Елецкий просчитался — я могла держать эмоции под контролем. По крайней мере, сейчас.
— С этой задачей справится и мой парень, — ответила я ему. — Прибереги силы для своей очередной девушки. И береги язык, малыш, если не получается заставить девочек получить удовольствие другим способом.
Вложив в свой взгляд максимум ехидства, я выразительно скользнула взглядом от его пояса ниже — к ширинке.
— Надеюсь, у маленького Игнатика все хорошо. А то непорядок, что основная функция лежит не на нем. Надеюсь, он не показывает пол шестого.
«У него на пол шестого» было любимой шуткой Оксаны, и она всегда казалась мне идиотской, а теперь, надо же, я сама ее произнесла.
Елецкий расхохотался. Но тут же резко замолчал и, не отрывая от меня взгляда, хрипло сказал:
— Хочешь, проверим? Узнаешь, что у меня работает лучше: язык или член.
— Лучше бы голова, — сказала я. — Знаешь, женщины считают, что самая сексуальная часть тела мужчины — мозг.
Он не нашелся, что ответить мне. Просто сказал:
— Еще одно доказательство, что ты такая же, как мать.
Глава 26. Хороший друг матери
Наверное, я бы просто послала Елецкого или бы сказала ему много всего неприятно, если бы к нам не подошли наши родители. Поэтому я лишь мазнула по Игнату недобрым взглядом и отвернулась. А вот Костя этого не заметил и решил, что мы о чем-то болтали. После танца с мамой и нескольких бокалов вина он вообще находился в очень добродушном состоянии.
— Пообщались? — спросил он и улыбнулся мне. — Ярослава, этот пацан бывает заносчивым, но не обращай внимания. Это напускное. Сердце у него доброе.
Костя положил руку на плечо сына, и тот едва заметно поморщился. Явно не считал, что его сердце доброе. Ему нравилось быть бэд боем.
— Я хочу, чтобы между вами царила взаимоподдержка. Понимаю, что сейчас вы чужие, но вскоре станете родственниками. Ты обретешь старшего брата, Яра. Хоть и сводного, но все же. Он будет тебя защищать. Правда, сын?
