— Ты хочешь, чтобы я купила тебе один? — она язвит, поднимая свой алкогольный напиток.
— Очень смешно, — говорю я, мой желудок все еще бурлит, все еще не успокоен.
Ло мог бы легко пить фруктовые напитки всю ночь без особых подозрений, но он ненавидит сладкие смеси. И он предпочел бы не привлекать к себе никакого внимания. Он слишком быстро убирает выпивку, чтобы люди заподозрили неладное или забеспокоились, что он возвращается в те давние, пьяные, заполненные вечеринками годы до того, как мы договорились быть вместе. Конечно, они никогда по-настоящему не заканчивались, может быть, вечеринки в частной школе, но не выпивка. Хотя этого никто не знает.
— Он тебя напоил? — удивляется Роуз, глядя на спящее тело Ло так, словно она могла бы проткнуть его иглами вуду.
— Нет, — вру я. — Он действительно пытался заставить меня остановиться.
Полуправда.
Роуз смотрит с сомнением и пинает его шезлонг, пробуждая Ло от дремоты.
Он вздрагивает, пораженный.
— Что за черт?
— Роуз, — говорю я, качая головой. — Он устал.
— Серьезно? Я не заметила.
Ло откидывает волосы назад рукой и бормочет несколько оскорблений себе под нос. Затем он поднимает свой шезлонг в сидячее положение.
— Посмотри, что принесло ветром.
— Что? — Роуз огрызается.
Бровь Ло в замешательстве приподнимается.
— Что что?
— Что принесло ветром? Закончи то, что ты начал, если у тебя хватит смелости.
— Ты права, я потерял свои яйца. Ты победила, — Ло осматривает окрестности в поисках своего напитка. Я передаю ему его, и он выглядит благодарным за то, что я сохранила его в целости. Он выпивает половину.
Ему не нужно заканчивать свое заявление. Я почти уверена, что он хотел назвать ее сукой или, по крайней мере, намекнуть на это самым расплывчатым образом.
Поппи говорит: — Я думаю, ты обгораешь, Лили.
О, здорово. Мой план сгореть заживо был разрушен материнским беспокойством Поппи.
Она бросает мне бутылочку лосьона для загара.
— Я в порядке, правда. Я сгораю, а потом загораю. И мне нужен цвет, — я надвигаю свои авиаторы еще выше на нос.
Роуз фыркает.
— Это самая глупая вещь, которую я слышала за последнее время.
— Это неправда, — возражаю я. — Я почти уверена, что Мария сказала что-то о том, что цвет неба на самом деле оранжевый. И ты была там.
— Я исключаю детей из этого.
Ло улыбается.
— О, Роуз, проявляешь фаворитизм по отношению к детям. К чему катится мир?
Она пристально смотрит на меня.
— Я все еще ненавижу то, что ты привела его. У Поппи хватило здравого смысла оставить мужа и ребенка дома.
Ло допивает свой напиток.
— Я прямо здесь, ты же знаешь.
Роуз игнорирует, ожидая моего ответа.
— Это не значит, что у меня есть ребенок, о котором нужно заботиться Ло. Если бы Мария не родилась, Сэм был бы здесь, верно, Поппи?
Поппи выглядит бесстрастной.
— Я не собираюсь учавствовать в этом.
Иногда позиция Швейцарии во время семейных размолвок раздражает всех остальных.
Ло ставит свой напиток, а затем берет лосьон для загара. Я думаю, что он собирается нанести больше на свою ирландскую кожу, но он встает, а затем подтягивает мои ноги к груди. Он садится верхом на мой шезлонг, не замечая, как от его движений у меня сжимается грудь, дыхание становится поверхностным, а сердце учащается.
В одном тонком купальнике я чувствую себя готовой к чему-то большему. Солнце пропитывает мою кожу, жара опьяняет, у меня кружатся мысли, я погружаюсь в головокружение. Мои пальцы на ногах сжимаются внутрь, когда я пытаюсь подавить свои чувства, которые, несомненно, рано или поздно вырвутся наружу. Он мне нужен. Мне нужно освободиться от всего этого, но я не знаю, как попросить так, чтобы это не было неловко. Это совсем не то же самое, что снабжать его скотчем и ромом. Я прошу его тело. Это не нормально.
— Я могу это сделать, — говорю я, мое дыхание прерывистое, когда он открывает крышку.
Роуз добавляет: — От этого ты мне не нравишься больше, Лорен.
— Я знаю, — говорит Ло, стоя к ней спиной. — И, честно говоря, мне действительно все равно, Роуз.
Да, подчеркивая ее имя, это не производит такого же эффекта. Ло брызгает лосьоном себе на руку, и я отшатываюсь.
— На самом деле, я могу сделать это сама.
Его глаза расширяются, типа мы должны быть вместе, дурочка. Ах да.
— Позволь мне намазать тебе плечи, — он придвигается вперед и берет меня за руку своей большой ладонью. Его пальцы впиваются в мою нежную кожу.
Мои глаза закрываются, пока он втирает лосьон ниже по моим ребрам, приподнимая край моего черного бикини-бандо, чтобы нанести его под подол. Он чувствует, как моя грудь поднимается и опускается, мое дыхание тяжелое и напряженное.
Он разворачивает меня и кладет животом на шезлонг. Затем он наклоняется вперед и начинает намазывать лосьоном мои лопатки и поясницу. Он расстегивает мой бандо, и я растворяюсь от его прикосновения. Святое…
Раздвижная дверь снова со свистом открывается.
— Могу я кому-нибудь из вас помочь? — спрашивает официант. На нем белая рубашка с воротником и черные брюки — униформа яхтенной службы. Ему под тридцать, у него золотистые волосы и угловатое лицо, что делает его слишком ангельским, слишком красивым и слишком желанным для моего пульсирующего тела.
— Я выпью, — говорит Поппи. Нет, заставь его уйти! — Что у вас есть?
В то время как он начинает перечислять обширное меню, Ло нажимает большими пальцами вниз по схеме массажа. О... это приятно.
Я сжимаю полотенце под головой, мое тело начинает готовиться к чему-то плохому. Я хочу сказать Ло, чтобы он остановился, но не уверена, что смогу произнести эти слова, не задыхаясь.
Я стискиваю зубы, когда его пальцы проникают глубоко, а затем слегка порхают по моей коже, играя с моими потребностями. Я ненавижу его прямо сейчас. Я ненавижу то, что я так сильно этого хочу.
Мой взгляд находит привлекательного официанта, и я теряю контроль. Я удерживаю свою спину от выгибания, свое тело от дёрганья, и я закрываю глаза, прежде чем они закатываются. Вырывается приглушенный стон, и я думаю, что мои сестры пропустили его, когда я начинаю приходить в себя. Но когда я снова открываю глаза, более чем смущенная, официант на мгновение встречается с ними взглядом, сканируя меня по всей длине. Зная.
Я зарываюсь лицом в полотенце. Исчезни, я приказываю.
— Ты, — слышу я голос Ло.
Ботинки официанта стучат по полу, он приближается к нам. О Боже мой?! Что делает Ло?
— Чего бы вы хотели?
— Перестань пялиться на мою, блять, девушку, — говорит Ло, завершая это горькой улыбкой. — Это было бы здорово, спасибо.
— Ло! — Поппи визжит.
Роуз на самом деле смеется. Мир сошел с ума. И я отказываюсь смотреть на это, прячась под одеялом, топлесс, моя грудь все еще прижата к шезлонгу.
— Я не пялился, — опровергает официант напряженным голосом, раскрывая свои эмоции. — Если вы чего-то хотите, я с радостью принесу это для вас. Если нет, то я ухожу.
— Отлично, — говорит Ло. — Я возьму Fizz.
— Вы имеете в виду бурбон с Fizz? — с вызовом парирует он. О черт.
— Нет, я имею в виду обычный Fizz.
Официант говорит: — Но вы весь день пили бурбон, мистер Хэйл. Вы уверены, что не хотите еще одну?
— Ты весь день пил крепкие напитки? — говорит Роуз, ее голос внезапно становится ровным.
— Нет, — опровергаю я, прежде чем Ло успевает. Я выглядываю из-под полотенца и пристально смотрю на официанта, обретая некоторую внутреннюю уверенность в интересах Ло. — Вы, должно быть, ошибаетесь. Я пробовала его напиток.
Официант долго смотрит на меня, пытаясь прочесть выражение моего лица, и я пытаюсь смягчить свой взгляд, как бы говоря ему, что это того стоит. Или что-то в этом роде. Что-нибудь. Я имею в виду, я застонала, наблюдая, как он перечисляет пункты меню. И он увидел это. Это все, что мне нужно сделать.
