так сильно не злилась, как в этот момент. Хотелось вцепиться матери в волосы.
— Он твой брат!
— А ты когда мне это вообще сообщить собиралась? И новость о том, что Олег Леонидович мой отец? Хотя... Зная, как ты лжёшь, я не сомневаюсь, что мой отец не Олег Леонидович!
— Да как ты смеешь? — мама занесла руку, чтобы меня ударить.
— Если честно, я в полной растерянности, мама, — я с хладнокровием наблюдала за тем, как трясёт от ярости мою мать. — Ты будто за неделю другим человеком стала. Совершенно другим. Я тебя не узнаю. Или же наоборот… Я узнаю твоё истинное лицо. Я вновь и вновь вспоминаю, как он лупил меня и трогал… — дыхания привычно перестало хватать, когда я заговорила об этом, но я продолжила упрямо. — Как я звала тебя, а ты никогда не приходила. Только звук на телевизоре включала на всю громкость.
— Полинка, родная моя, всё не так! — мать отчаянно затрясла головой.
— Ты прощала его. Каждый раз. Хотя я молила тебя… На коленях просила уехать. Поменять замки.
— Ты не понимаешь! Я любила его!
— Так, как никогда не любила меня, — спокойно констатировала я.
— Глупышка моя, — мать нежно улыбнулась и попыталась меня обнять.
— Не стоит, мам, — я выставила руки вперёд. — Нет смысла. Я пойду, меня ребята ждут.
— Полина, я запрещаю тебе общаться с Романом. Он плохо на тебя влияет.
— Отчего же запрещаешь? Почему так сильно боишься его? Боишься, что я больше не буду слепо любить тебе и заглядывать в рот?
— Полина! Не смей разговаривать со мной таким тоном! Никуда ты не пойдёшь! Ты останешься дома!
Я молча развернулась и двинулась к крыльцу, где застыли парни и наблюдали за моей перепалкой с матерью.
— Полина, я не закончила разговор!
— А я закончила, мама. Я пойду гулять.
— Дрянь мелкая, — мама нагнала меня в тот момент, когда я уже крыльца достигла. За руку схватила больно и дёрнула так резко, что у меня искры из глаз посыпались. – Быстро в дом пошла!
— Пусти! — я дёрнула рукой, пытаясь освободиться. Смотрела с ужасом и страхом на мать, которая сейчас казалась совершенно чужой и незнакомой мне женщиной. В её глазах я видела лишь безумие и ярость. И ни капли любви ко мне.
— В дом пошла, я сказала!
Я смогла всё же выдрать свою руку из крепкой и болезненной хватки матери и спрятаться за спины парней. Меня всю трясло от страха и потрясения. От того, что мама, которая раньше никогда не поднимала на меня руку, так сейчас себя вела. Это было неожиданно. Страшно. И больно. Мой единственный родной человек в этом городе пугал меня.
— Здравствуйте, — Антон вежливо поздоровался и сделал шаг так, чтобы меня закрыть собой. — Вы мама Поли? Я её одноклассник. Антон.
Голос парня был спокойным и дружелюбным.
— Здравствуй. Отойди. Дай мне с дочерью поговорить, — раздражённо ответила родительница.
— Снова ударить, ты хотела сказать? — процедил сквозь зубы Рома.
— Рот свой закрой, — выплюнула мать. — Отошёл от моей дочери! Ещё хоть раз рядом увижу, я заявление подам! Запрет на приближение!
— Светлана, — из дома вышла Тамара Викторовна, вытирая руки о полотенце, — вам Олег Леонидович звонит.
— Где? — голос матери мигом изменился, стал дружелюбным и заискивающим.
— По городскому. В гостиной.
— Полина, пойдём, — мать натянуто улыбнулась и протянула мне руку. Я только головой покачала и пальцами вцепилась в футболку на спине Антона, боясь, что мать снова меня схватит и потащит.
Но к моему облегчению женщина ушла в дом. Тамара Викторовна проводила её долгим внимательным взглядом, после чего на нас посмотрела.
— Бегите, — мягко и ласково улыбнулась она.
— Спасибо, тёть Тамара, — с теплом в голосе сказал Антон. — Поль, ты мне сейчас футболку порвёшь, — с мягким смешком.
— Прости, — я опомнилась, расцепила пальцы и отскочила от парня.
Мы вышли за ворота и в молчании на остановку двинулись. Парни шли по обе стороны от меня, то и дело кидая на меня полные тревоги взгляды. Я держалась изо всех сил. Но на остановке, когда я споткнулась на ровном месте, по щекам покатились слёзы.
— Малыш, — выдохнул тут же Рома, подходя вплотную, кладя руку мне на затылок, чтобы я лицом уткнулась в его плечо. — Всё. Всё хорошо, маленькая.
Он что-то успокаивающе шептал мне в макушку, дыханием шевеля волосы и поглаживая пальцами по затылку. А я не могла остановиться. Мне было так больно, так паршиво от того, что все семнадцать лет я жила рядом с человеком, которого совершенно не знала. Которого любила. И которого люблю до сих пор. Потому что она моя мать. Мой самый родной человек.
— И всегда она так? — спросил Антон, когда мы сели в автобус.
— Никогда раньше такого не было, — я уже немного успокоилась, только пальцы Ромы сжимала и разжимала, цепляясь за него, как за соломинку. — Мама никогда раньше так…
— Всякое случается, — Антон успокаивающе улыбнулся, протянул руку и накрыл мои пальцы, лежащие на поручне. — Может, она из-за свадьбы нервничает. Из-за подготовки голова кругом, вот она и на нервах.
— Я не знаю, — пожала плечами. — Прости, что всё так вышло…
— Ой, глупости какие, — Антон закатил глаза. — Думаешь, я с родителями не ссорюсь? У всех случается.
Я не стала говорить, что у меня раньше такого не случалось. Что для меня ссоры с матерью были в новинку. Особенно рукоприкладство с её стороны.
Уставилась в окно, отстранённо подмечая, что пальцы Ромы поглаживают мои пальцы. В голове вновь и вновь крутились слова родительницы. Одна за другой всплывали нечаянно брошенные фразы.
Я знаю Олега ещё со школы. Больше восемнадцати лет ждала.
Что она имела в виду? То, что рано забеременела мной и по каким-то причинам не смогла быть вместе с Олегом Леонидовичем?
Посмотрела на Рому. Причина явно заключалась в нём.
— Когда у тебя день рождения? — тихо поинтересовалась я, поймав тёмный взор, в котором плескалась тревога.
— В октябре. Девятнадцатого числа.
— Тебе семнадцать ведь? — уточнила.
— Да.
Я кивнула и снова отвернулась, занимаясь подсчётами в голове. Мама Ромы
