подавать ее не спешила, ожидая распоряжений непосредственной работодательницы.
Милана пожала плечами и отвернулась к окну. Зиночка, поняла молчание, как согласие, и поспешила к Ренате Афанасьевне. Та не стала медлить, только поморщившись, возмутилась:
— А лимончик не додумалась предложить?! — Жестом отпустив Зину, Рената Афанасьевна гневно посмотрела на дочь.
— Ну вот, теперь сосуды расширились, и я рискну выслушать твой бред. Зина, лимон не отменяется!
— Мама, я даже не знаю, с чего начать, понимаешь…
— Не мямли, начинай с самого начала.
Милана в общих чертах описала, почему ребенок Соболева находится у нее. В заключение она категорично заявила:
— Я хочу тебя предупредить, что в данной ситуации изменить ничего нельзя. Ребенок останется здесь до возвращения Стаса.
— А! Так этот сукин сын еще и слинял! И надолго он подбросил тебе свое чадо?
— Во-первых не подбросил…
— А во-вторых, — перебила ее мать, — показывай мне подкидыша.
Что странно, сказала она последние слова с некоторой долей любопытства и без ожидаемого взрыва возмущения.
Зина с Миланой переглянулись. Трудно было поверить, что гроза миновала. Но радоваться они не спешили. Кто знает, что этой решительной даме взбредет в голову.
— Боже, какой славный масянечка! — воскликнула она при виде Темы.
Рената Афанасьева раскрыла объятия навстречу малышу. Но Софья, слышавшая из комнаты, что внизу секунду назад бушевала гроза, отошла вглубь комнаты. Она, как истинная защитница вверенного ей сокровища, с недоверием смотрела на незнакомку.
Милана с Зиночкой были ошарашены переменой, произошедшей в грозной воительнице.
— Мам? С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Милана.
— Да все со мной хорошо. Просто этот ребенок такой славный. А я давно мечтаю о внуках, — она подавила грустный вздох. — Как можно было бросить такую кроху и уехать черт знает куда. Хотя от Соболева всего можно ожидать. Ты думаешь, он вернется?! — повернулась она к дочери.
— Мам, ты о чем? Конечно, вернется. Я тебе объясняла: он поехал за Юлей. И не сегодня-завтра они обязательно приедут.
— Ну да, хотелось бы в это верить. Дайте же мне подержать малыша, — она, улыбаясь, обратилась к Софье. Та недоверчиво посмотрела на Милану, которая только пожала плечами.
— Мила, да что же это такое? Я ведь не зверь какой… — в ее голосе прозвучала мольба.
Милана кивнула Софье. Зина на всякий случай встала у двери. Но все успокоились, когда Темушка оказался на руках у Ренаты Афанасьевны. Властная женщина преобразилась в обаятельную и достаточно молодую бабушку.
— Бедный воробушек. Иди ко мне, солнышко. Мила, но ведь он совсем не похож на Стаса.
— Но ведь у него еще мама есть, если что. Наверное, он похож на нее.
Рената Афанасьева внимательно посмотрела на дочь:
— Все еще ревнуешь?
— Мама, я тебя умоляю.
— Молчу, — она передала Тему няне и обратилась к Милане. — Пойдем, поговорить надо.
Милана напряглась. В голосе матери после нескольких минут воркования с Темой опять появились грозные нотки.
— Сейчас начнется самое интересное, — подумала она.
Оставшись наедине с дочкой, Рената Афанасьевна сразу приступила к главному:
— Милана, ты заигралась. Тема милый ребенок. Но он чужой. И не просто чужой, что было бы, наверное, даже лучше. А ребенок Соболева.
— Мам, ты только что с удовольствием играла с Артемкой, а сейчас… Я тебя не понимаю.
— Милочка, сам ребенок ни при чем. Тебе, наконец, пора образумиться. Ты хоть понимаешь, что эти двое просто подбросили тебе ребенка. И совсем непохоже, что он им вообще нужен.
— Мама, у тебя паранойя. Мне показалось, ты все поняла. Я даже поверила, что твое желание потетешкать Артемку искреннее. А ты…
— А я, моя милая, хочу оградить тебя от посягательств на твою свободу. Они все прекрасно подстроили. Ты сама рассказала, что Соболев ни разу не позвонил тебе. Юлька общалась только с няней. К ним дозвониться ты не можешь. Разве это не странно?
— Мамуля, я тебя прошу, не накручивай, не фантазируй. Там какие-то проблемы. Скоро они вернутся, и все образуется. Давай не будем наводить тень на плетень.
— Не знаю, не знаю… Странно все очень. И не нравится мне вся эта история. Особенно то, что Соболев ни разу не созвонился с тобой… Кстати, я вообще-то приехала расспросить, как у тебя с Тарасом. Он знает, что сын Стаса у тебя?
— Да, я не стала скрывать от него, — Милана поймала себя на мысли, что лукавит. Ведь скрывать-то было невозможно. Мамаев застал ее с ребенком на руках в первый же день.
— И что? Как он к этому отнесся?
— Как нормальный человек. Даже вызвался помочь.
— Благородный мужчина. Вот чует мое сердце, что из-за этой истории потеряешь ты достойную партию.
Милана молчала. Убеждать мать в обратном не хотелось. И делиться тем, как складываются отношения с Мамаевым, — тоже. Это ее, сокровенное.
В то же время она понимала, что мать не успокоится. Поэтому в общих чертах постаралась убедить ее, что все между ними хорошо.
— Ну смотри, дочь, как бы не осталась с чужим ребенком на руках. Да и Тараса потеряешь.
— Мама, может, хватит? Я уже все это слышала. Поезжай-ка домой.
— Правильно, родную мать и выпроводить можно. Но запомни, я не допущу, чтобы ты испортила себе жизнь.
— Мама! Сколько можно?!
— Милана Владимировна, — в комнату постучала Зиночка, — Вам звонят.
Зина передала Милане телефон.
— Стас! — она едва успела нажать кнопку, чтобы принять звонок.
— Ми-лааа-нааа, — голос Соболева был слабый, едва слышный.
— Да, я тебя слушаю!
Но в ответ уже пошли длинные гудки…
Зина, видя, как расстроилась хозяйка, сообщила, что за минуту до этого звонка Софье звонила Юля.
— И что?! Что она сказала?
— Что у них все хорошо, и они скоро приедут.
— И все?!
— Ну, спросила по Артемку… больше ничего.
Милана
Я все больше склонялась к мысли, что мама права. Ведь странностей и в самом деле предостаточно. Прошла неделя со дня отъезда Соболева. А от него так и не было нормального звонка. С Софьей говорит только Юля. Неужели Стас не скучает по Артемке? Он ведь так трепетно к нему относился. Неужели наигранно?
Нет, не может быть.
Ну хорошо, первые дни отдыхал с дороги. Но позвонить мне можно было?
Хотя, может быть, она его ревнует ко мне и не разрешает разговаривать со мной? А он что, во всем слушается ее? Чушь какая-то!
И вообще, что это за игры?
Ребенка оставить у меня можно, а связаться по телефону — запрет?
Может, мудрят?
И что у него с голосом? Успел назвать меня по имени, а голос, как у больного
