class="p1">— Свой джип я тоже помяла, — пытается оправдаться Оля. У нее такой невинный вид, будто она мне на ногу наступила, а я тут разорался из-за такой мелочи.
— Лучше б башку свою дурную помяла. Мы расстались давным-давно, до тебя еще не дошло?
— Не так уж давно.
О боже, у нее что, айкью в районе десяти? Как я мог встречаться с этим?
— Я просто увидела тебя с другой девушкой и немного вспылила. Прости, котик.
Оля тянется ко мне. Нет, она серьезно не понимает, в каком я сейчас состоянии? Что я едва себя контролирую?
На мгновение я закрываю глаза и делаю вдох-выдох. Оля в это время успевает обнять меня, а я просто пытаюсь удержать кулаки, которые так и чешутся. Так и стоим, будто бы влюбленная парочка — со стороны, наверное, так и выглядит.
Открываю глаза. Впереди, возле входа в кафе, замечаю другую девушку — лицо у нее какое-то знакомое. Где я мог ее видеть? Я готов отвлечься на что угодно, лишь бы не думать сейчас о прилипале-Оле. Она же уже щебечет мне на ушко, продолжая обнимать меня:
— Давай забудем об этой мелочи. Я очень скучаю.
Я постиг дзен. Понял, что дуры — есть дуры, до них ничего не доходит. И даже если я сейчас ее действительно ударю (а делать я этого, разумеется, не буду), она все равно не поймет, что наделала. Избалованная девчонка. Работает в ТЦ, только потому что ни на что больше не способна. И тот джип, на котором она в меня въехала, не ее — родители купили бездельнице, чтобы добиралась на работу, на которой и за сто лет не заработает на такой транспорт. Не знает цену труду. Не понимает, как тяжело быть простым человеком без богатеньких родителей. Она о жизни не знает ни-че-го.
Злость прошла. Осталась только жалость — как когда смотришь на какую-нибудь букашку. Я совершенно спокойно беру Олю за запястья и отвожу ее руки от себя. Она, дурочка, приняла этот жест за прощение.
— Я пишу заяву. Номер твоего джипа знаю — он же не твой, твоего отца? Значит, заявление прилетит на его имя. Пусть восстанавливает мою машину.
Оля хлопает глазами. Сначала непонимающе, а потом — вполне себе с осознанием. Так было и в день, когда я решил с ней расстаться — сначала она давила мне на жалость, а потом, поняв, что это бесполезно, кинулась на меня с кулаками. Сейчас Оля тоже превращается в безумную всего за несколько секунд.
— Заяву? Ты с ума сошел? Отец меня убьет. Ты решил мне отомстить?!
Она быстро переходит на крик. Пытается вырвать руки. Я отпускаю их, и Оля, не удержавшись, падает на асфальт. Я ухмыляюсь. Я не бил ее, пап, она сама упала. Но как же приятно видеть, что ей больно. Плохим людям должно быть больно.
— В следующий раз я собью не твою машину, а тебя!
— Удачи с этим.
Я, не желая продолжать разговор, машу ей напоследок и ухожу быстрым шагом прочь.
Сегодня нужно действительно заглянуть в полицию. Не люблю я их, но выяснять отношения с этой идиоткой самостоятельно у меня нет никакого желания.
А потом… потом нужно-таки дозвониться до Ники. У меня закралось подозрение, что этот ее игнор и черный список взялись неспроста. Могла ли она увидеть сообщение Оли у меня в телефоне? Вполне могла — по времени подходит. И, учитывая ее пунктик о борьбе с изменами, могла истолковать его по-своему. Только вот и мне есть что сказать ей — Ника так и не отключила свой второй телефон, на него так же поступают сообщения от разных мужиков.
В другой ситуации я бы плюнул на это и переключился бы на работу, вновь забыв об отношениях. Только вот все три дня, что мы с ней не общаемся, я ощущаю пугающую пустоту… И это ощущение мне совершенно не нравится. Поговорю с Никой. Может, мы действительно друг другу не подходим, слишком разные — пусть тогда это выяснится в прямом разговоре, а не через избегание друг друга.
Сегодня же вечером заеду к ней.
Уходить с головой в дела, развлечения, куда угодно, лишь бы подальше от реальной жизни — это мой вариант. Сколько себя помню, всегда так было. Я и учиться-то с интересом стала, только когда между родителями начали расстраиваться отношения. Дома с каждым днем становилось всё невыносимее, а за пределы четыре стен меня, подростка, особо и не пускали. «Плохому научишься». Можно подумать, дома меня учили чему-то хорошему — мама с папой скандалили без передыху, изматывая друг друга и меня заодно. За неимением лучшего я садилась за учебники. Потом и в университет, в общагу, сбежала с преогромным удовольствием, а с родителями теперь общаюсь только по необходимости. При этим — безумно люблю их обоих, но по отдельности.
Может, им и жить стоило бы тоже — раздельно. Но ради меня они, даже после пережитых неприятностей, решили не расходиться, и сейчас я всё чаще задумываюсь: а стоило ли на них давить? Вдруг они нашли бы себе другие пары и были бы куда счастливее, чем есть сейчас?
От грустных мыслей о прошлом меня отвлекают сообщения на втором телефоне. Сегодня охмуряю двух парней — они очень похожи и внешне, и по манере общения, так что я уже успела несколько раз перепутать их имена и содержание разговоров. Но эти двое едва ли заметили подвох — их разум затуманен мыслями о прекрасном шансе замутить с красоткой на стороне.
Не успела я им ответить, как в дверь постучали. Я пошла открывать. Иногда ко мне заглядывает соседка — просит чем-нибудь помочь, типа за цветами присмотреть, так что внезапным вечерним гостям я не слишком удивляюсь и открываю замок, даже не спрашивая, кто там. А зря. Если бы знала, кто, ни за что бы не открыла.
На пороге стоял Дима. Сосредоточенное лицо, нахмуренные брови, но при этом — какой-то открытый, добрый взгляд. Сочетание несочетаемого.
— Ты читала сообщение, которое пришло мне на телефон, — не спрашивает, а утверждает он. Вместо ответа я пытаюсь закрыть дверь, но Дима останавливает ее, открывает шире и шагает в квартиру. Легкая паника — он что удумал? Но Дима, кажется, просто хочет мне что-то сказать.
— Нам говорить не о чем. Ты мое отношение знаешь. Я против…
— Против измен, да, — договаривает он за меня. — Дальше что? Из-за одного сообщения решила, что у
