Я метнулся взглядом к жене, улыбка которой застыла на губах оскалом, и обрезал дебила:
— Мы сообщим, если посчитаем нужным.
— Простите.
Мы не в первый раз попадали в такую идиотскую ситуацию в принципе, но в первый — после операции. И это могло стать катастрофой. Я опрокинул рюмку в рот и потянул Веру за руку, едва не силком усаживая ее к себе на колени. Моя девочка дрожала, а эти придурки даже не понимали, какую боль ей причинили. Для пары, у которой никак не выходило завести детей, не было ничего хуже вопросов на эту тему, или вот таких идиотских намеков. Но разве думали об этом хреновы доброжелатели? Разве им было знакомо понятие такта?! Нет. Суки! Сколько раз нам приходилось на вопросы о потомстве отвечать, что мы над этим работаем?! Да не сосчитать! А сколько слез из-за этого было пролито? Океаны… Ее, блядь, слез.
— Хочешь, мясо тебе положу?
— Лучше креветку, — дрожащими губами улыбнулась Вера. И в этот момент я, совершенно точно, еще сильнее в нее влюбился — такой сильной она была, такой невероятно стойкой. Поцеловал в висок на виду у подчиненных, чего бы никогда себе не позволил сделать раньше. Положил сразу три жареных в кляре креветки и, чтоб отвлечь, спросил на ухо:
— Какого черта здесь ошивается твой сосунок?
— Ты про Никиту, что ли? — хлопнула ресницами Вера.
— Он еще не понял, что играет с огнем?
Она правда чуть ли не целую минуту внимательно вглядывалась в мое лицо, а потом… взяла и растянула губы в широкой улыбке.
— Нет, я все-таки обожаю, когда ты ревнуешь.
— Особенно когда нет повода, да?
— Да, — кивнула Вера и захохотала, прикрыв ладонью рот. Я чуть скосил взгляд. Туда, где в соседней беседке как раз собралась толпа парней. Чувствовал, что оттуда на нас пялятся. Выкуси, мудак, это моя женщина. Уж в чем я не сомневался — так в этом. Но, удивительное дело, все равно ревновал. Мне не давала покоя мысль, что если бы я продолжал тупить, именно этому малолетнему придурку выпала бы честь разбудить в Вере женщину, а сам я так никогда бы и не узнал того, насколько чувственная девочка мне досталась.
Я эту слепоту не мог ни объяснить себе, ни простить. И не помогали мне даже сессии с психологом, о которых, впрочем, я регулярно забывал. Как будто все еще не мог отделаться от мысли, что для нормального мужика это западло, а ведь по правде я просто стыдился сознаваться в том, какого свалял дурака.
Постепенно народ стал разъезжаться. Мы с Верой, как и положено хозяевам мероприятия, уехали в числе последних.
— Ты так и не ответила, что от тебя надо было тому…
— Сосунку, — смеясь, закончила за меня жена. — Ничего. Просто встретились, перекинулись парой слов.
Почему-то мне показалось, что сейчас был подходящий момент, чтобы поговорить о нашем будущем.
— Вер, по поводу того блядского замечания о детях…
Но Вера, очевидно, была другого мнения. Потому что накрыла мне губы ладошкой и покачала головой:
— Давай не будем. Ну что здесь обсуждать?
— У нас есть эмбрионы. Мы могли бы…
— Да ну! — неестественно весело рассмеялась она. — Знаешь, я вообще пришла к мысли, что меня все устраивает. Сам подумай, если бы с нами сейчас находился ребенок, разве я смогла бы сделать вот так? — жена провокационно сжала мой член поверх штанов и прикусила скулу. — А мы все что угодно можем. Можем жить в свое удовольствие. Делать что хотим, и ни на кого не оглядываться. Представь, как бы стало скучно, если бы у нас были дети? Вряд ли мы могли бы себе позволить устроить многочасовой секс-марафон вроде вчерашнего.
Можно было подумать, что со мной говорит нимфоманка. Но я понимал, что дело не в этом. Что при помощи всех этих аргументов Вера просто справлялась с очень и очень болезненной для себя темой. Где-то утрируя и гиперболизируя, где-то откровенно переигрывая… Впрочем, почему нет, если это ей помогало? А к вопросам о детях можно было вернуться и позже. Сейчас только октябрь, а пополнение у нас, скорее всего, в феврале случится. Просто потому что двойни обычно рождаются раньше. И все же я зачем-то снова ее окликнул:
— Вер…
— Сём! — перебила она. — Пожалуйста. Не нужно. Не хочу я… Не тереби.
— Ладно, — сдался. — Какие планы на вечер?
— Первым делом мы с тобой примем ванну.
— Я костром провонялся, да? — спросил, притягивая жену к себе.
— И рыбой. Бррр… — наморщила нос она, но отстраняться не стала. Всю дорогу до дома я откровенно кайфовал, вдыхая аромат ее кожи, моря и осеннего леса, запутавшийся у нее в волосах.
Жаль только, до ванны дело так и не дошло. Стоило нам переступить порог квартиры, как мне пришло сообщение от гинеколога, наблюдающего Анну. Тот спешил «обрадовать», что наша сурмама загремела в больницу с давлением. Поначалу я не думал куда-то срываться, но две минуты спустя понял, что просто с ума сойду от этой неизвестности, и, что-то наплетя Вере про вдруг возникшие проблемы на работе, укатил, взяв такси. Как назло, город стоял в мертвых пробках. Я на говно изошелся. Непонятно ведь, как вообще существуют простые смертные, вынужденные проводить в этой тянучке часы каждый божий день?! В больницу примчался на взводе. Тут, конечно, против меня играл принятый на грудь алкоголь. На мой вопрос, какого черта у сурмамы с конским, как нас уверяли, здоровьем вдруг критически подскочило давление, врач пояснил, что Анна сильно переволновалась.
— Так успокойте ее! Я ей не за волнение плачу.
— Видите ли, у Анны сложная ситуация. Ее сыну стало хуже…
— Да мне плевать. Послушайте… Какое мне дело до всех ее детей, вместе взятых?! Тут главное, чтобы она моих детей не угробила!
— Ваши опасения понятны. Но ситуация под контролем. Хотите сами в этом убедиться?
Взяв на раздумья пару секунд, я резко кивнул. Доктор пулей слетел со своего кресла и приглашающе распахнул передо мной дверь в коридор.
Когда меня пригласили войти в палату, Анна дремала. Чувствуя себя довольно-таки неловко, я уселся на стул и стал водить глазами по сторонам. Ну и чего я, спрашивается, сюда приперся?
— Ох, я уснула. Простите…
— Все нормально, Анна. Добрый вечер. Как вы себя чувствуете?
— Вам сообщили, да?
— Естественно, мне сообщили. Это прописано в нашем договоре, — отчеканил я. — Вам следовало себя беречь.
— Да, конечно. Извините. Вы так стараетесь, а я… Я тоже стараюсь, вы не думайте! Просто с Витей… это мой старший сын, все так сложно… Ему делали трансплантацию костного мозга. И теперь, вполне вероятно, придется делать еще одну операцию…
— Ну, это же не приговор. Вы не волнуйтесь. Врачи наверняка знают, что делают…
В общем, следующий час своей жизни я был вынужден утирать сопли абсолютно чужой мне бабе. Я бы, может, того и не делал, но, какого-то черта, мои речи действовали на нее как дудочка заклинателя змей — на кобру. Завораживали. Под занавес нашего разговора она расслабилась и даже как будто воспряла духом.
— А знаете, малыши ведь уже стали толкаться, — спохватилась она, когда я, наконец, попрощавшись, взялся за ручку двери. — Вот и сейчас шевелится. Хотите потрогать?
Глава 19
Семен
— Господи, я уж не знала, что думать! Все в порядке? — Вера встречала меня в коридоре. Бледная, точно, как в день операции. Я скинул кроссы и подошел к ней на негнущихся в коленях ногах. Это было странное время — я опасался подставы со всех сторон, но самым большим моим страхом был все же страх, что Верина болезнь вернется. И такой это чувство обладало силой, что я заталкивал его вглубь сознания, не давая себе ни единого шанса утонуть в этой вязкой топи.
— Ты бледная. Как самочувствие?
— Ужасно! Я волновалась о тебе.
— И только? — усмехнулся, чувствуя, как стянувший кишки узел становится чуть свободней.
— Нет, вы только посмотрите! Смешно ему. — Вера обхватила ладонями мои щеки.
— Да ни хрена не смешно. Такой головняк… — я плюхнулся на кушетку, расставил ноги и, подтянув жену к себе, ткнулся лбом в ее охрененно красивый подтянутый животик. Вера, очень быстро сменив гнев на милость, пробежалась пальцами по моим волосам. Было это ужасно приятно. Но я все равно весь вибрировал — надо же, каким шоком для меня оказалось то едва ощутимое шевеление жизни. Меня просто пригвоздило, прошило молнией осознания — они действительно там. Живые… И эта тварь, суррогатная мама, едва их не убила своим волнением.
