я.
— Я извиняюсь за многое. Так... было нельзя. Вряд ли я когда-нибудь изменюсь до конца, но я хочу, чтобы ты… чтобы тебе было легче со мной. И теперь я буду все делать для этого.
Его слова делают и больно, и приятно. Странное ощущение… Но мне нравится его честность. Он не обещает невозможного.
— Ты… что-то чувствуешь ко мне? — спрашиваю, по-прежнему утыкаясь ему в грудь лицом.
— Чувствую, — отвечает он сразу, и я спешу отстраниться, чтобы в глаза ему посмотреть.
— Ты так говоришь, потому что…
— Я так говорю, потому что это правда, — обрывает Мирон с серьезным выражением лица. — Гораздо больше, чем раньше.
— Больше чувств испытываешь?
— Изначально ты мне просто понравилась. Довольно сильно.
— Почему? — смотрю на него широко раскрытыми глазами, дышу через раз.
— Ты была и есть красива, не глупа, подходящий возраст, в тебе все казалось идеальным… Я почти с первой же минуты понял, что ты мне подходишь.
— Так был кастинг?
— Не было никакого кастинга, — качает головой. — Глядя на тебя, мне в принципе пришла идея, что мне стоит жениться и начать новую жизнь.
Так все началось с меня…
Отступаю от него, пячусь шаг за шагом, подношу пальцы к вискам, пытаясь все это осмыслить.
— Но я по глупости своей посчитал, что такая жизнь тебе подойдет, решил это за тебя… Теперь я понимаю, что и мне такая жизнь не нужна.
В глазах начинает урывками темнеть, а колени подгибаться. Я чуть наклоняюсь, зажмуриваю глаза, надеясь, что вот-вот пройдет, но не проходит.
— Лиля, что с тобой? Тебе плохо?!
Резко припадаю на левое колено к земле, тело не слушается, а дальше наступает полная темнота.
Глава 24
Даже в этом измерении он со мной. Я слышу его голос, вижу его лицо… Только здесь все иначе. Мы счастливы. По-настоящему. Похоже на дивный сон, о котором я и мечтать не могла. Я не хочу возвращаться. Не хочу…
Но меня вытягивает в реальность, веки сами собой разлепляются, а перед глазами... его лицо. Часто хлопаю ресницами, а вскоре и недомогание во всем теле дает понять, что я в самом деле очнулась.
Я в комнате, на второй половине кровати, а Мирон рядом со мной, на самом краю сидит. По освещению за окном я понимаю, что дело идет к закату.
— Как ты? — спрашивает меня Мирон, и я резко фокусируюсь на нем.
— Не знаю… — приоткрываю высохшие губы.
— Врач сказал, что у тебя обыкновенный обморок… на нервной почве, — последнее сказано с виной и отведением глаз немного в сторону. — Ты так дергалась во сне...
— Меня осматривал врач?
— Разумеется. Ты меня напугала очень... Забирать тебя не стали, потому что не было необходимости.
— Понятно… — выдыхаю, отвернув голову немного в сторону.
— Хочешь воды?
— Позже, — смотрю по-прежнему в окно.
Не имею сейчас ни малейшего понятия, как себя вести. Одно знаю — стоит поберечь нервы. Не хочу снова вот так свалиться.
Когда спустя несколько секунд Мирон решает встать, то я инстинктивно дергаюсь и, приподнявшись, хватаю его за руку.
— Не уходи, — прошу его.
— Я за водой тебе собирался сходить, — но садится обратно. — Я никуда не уйду, — сам берет меня за руку и подсаживается ближе. — Больше... так не делай.
— Я не специально, — вздыхаю, расслабляя голову на подушке.
— Знаю.
Его рука теплая. Ее не хочется отпускать. Это так… ново. Никогда он меня так за руку не брал. Испытываю немыслимый трепет.
Сейчас, глядя на него, пытаюсь вспомнить все те слова, что он сказал, прежде чем я выключилась.
Мне кажется, он не лгал. Он просто не мог солгать, видя в каком я состоянии. Человек же он все-таки. Но все же... его слова добили меня. Я просто не выдержала. Уже не душа, а тело.
Вижу, он напуган. Притом очень сильно. Не впервые он так сидит у кровати женщины, боясь за ее жизнь. У него уже инстинкт.
Мне даже немного жаль его. Сейчас совсем не хочется думать про обиды. Меня не тянет дальше скандалить. Я бы спокойно поговорила...
Да, можно сказать, я вынудила его извиниться за прошлое, но уверена, что он бы не сказал этого, не считай себя виноватым. В нем и правда что-то меняется. В прямом эфире это происходит. И он сказал, что чувствует! Он и секунды не думал, чтобы признаться мне в этом.
Эта та самая надежда, которая теперь не отпустит меня. Я сама буду крепко держаться за нее.
— Тебе сегодня не стоит ехать. Я бы тоже не поехал, но все же должен присутствовать, — досадно сжимает губы, переплетая наши пальцы. — Но я быстро вернусь.
— А сколько уже время?..
— Через пару часов надо выезжать.
— Я поеду, — сразу приподнимаюсь, пробуя свои силы.
— Нет, не поедешь, — Мирон укладывает меня назад, надавив на плечо. — Тебе может снова внезапно стать плохо. А я ненадолго. Обещаю.
— Но я же обещала, что поеду и буду присутствовать.
— Это же не сделка, — хмыкает. — Я просто тебя попросил, а ты согласилась. Ничего страшного. Завтра вместе поедем, если все хорошо будет. Основное мероприятие же именно завтра.
Может, он и прав. Слабость во всем теле чувствую. Каждое движение отнимает очень много энергии.
— Ладно… Я останусь.
— Давай я принесу тебе поесть?
— Я не голодная.
— Тебе поставили укол. Нужно теперь поесть. Обязательно. Я принесу чего-нибудь легкого, — отпускает мою руку
