дел, чтобы разобраться с ним как следует.
Может быть, Лео и прав, но когда я смотрю на Бьянку — волосы разметались по плечам, губы приоткрыты, — выглядящую даже моложе своих двадцати одного года, я решаю, что эта идея мне не очень нравится. Ждать и смотреть — значит быть уязвимым, как сидячая утка, а это не в моем стиле.
— Нет, к черту. Нам нужен другой подход.
Лео откинулся в кресле, сложив руки за головой и наблюдая за мной.
— Я слушаю.
— Мы должны его подставить. Если у него есть намерение поиздеваться над нами, давай сделаем это как можно скорее.
Лео поднимает брови.
— Ты предлагаешь использовать Бьянку в качестве приманки?
— Это совсем не то, что я предлагал, — отвечаю я, сжимая челюсть.
Он хихикает и поднимает руку.
— Черт, не откусывай мне голову. Отрицай это сколько угодно, но если он собирается сделать какую-то глупость, то это будет из-за нее.
— Мне это не нравится, — выдавливаю я из себя, но при этом понимаю, что брат, скорее всего, прав. Не зря же он отвечает за шпионаж и разведку в семье. — Но, допустим, ради аргументов я согласился, что бы ты предложил нам делать?
Он вздыхает и проводит рукой по шее.
— Ты говорил мне, что Кира организует девичник для Бьянки. Мы передадим Зегам информацию о времени и месте. — Я качаю головой, но он поднимает палец, чтобы дать ему закончить. — Мы отправим их в один из наших клубов, место будет окружено нашими людьми, мы будем там. Если Хорхе появится… что ж, это о чем-то говорит.
Мне не нравится эта идея, но еще больше мне не нравится сидеть и ждать, когда он сделает шаг. Правильно говорят: лучшая защита — это хорошее нападение.
— Мы оставим это между нами, — жестко говорю я.
Лео встает и поправляет галстук, его глаза перебегают на Бьянку.
— Тогда не говори ей.
— Я не хочу, чтобы Андрей тоже знал. Он считает, что я и так слишком остро реагирую на работу с Диасом.
Лео приостанавливается, держа руку на дверной ручке, и поворачивается ко мне.
— Ты уверен? Джорджия будет там. Если с ней что-то случится, Андрей переделает твое лицо.
Перебирая ручку в пальцах, я вздергиваю бровь.
— Для них нет никакого риска… ты же сам сказал.
— Сумасшедший ублюдок. — Последнее, что он бормочет перед выходом из моего кабинета.
В этом он прав. Я чувствую себя сумасшедшим.
Налив себе виски, я встаю и сажусь на журнальный столик рядом с диваном, на котором спит Бьянка. Надо уходить отсюда, но я не хочу ее будить. Более того, я не уверен, что должно произойти дальше. Судя по сегодняшнему вечеру, она уже не ненавидит меня так сильно, как раньше.
И, черт возьми, мне нравится, когда она меня не ненавидит. В этом поцелуе было все, о чем я думал, и даже больше. Гораздо больше.
Он был глубоким, горячим и влажным. Жаждущим и голодным. Господи, как ее тело прижалось к моему… мягкое, податливое, такое трахабельное… Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не бросить ее на заднее сиденье и не трахнуть до потери сознания.
Но я этого не сделал.
Назовите это кризисом совести или просто глупостью с моей стороны, но то зерно доверия, которое проросло между нами, требует времени, чтобы вырасти, а трах с ней, особенно так, как я люблю трахаться, только усложнит нашу хрупкую связь.
Сейчас, когда я смотрю, как она спит, в моей груди сжимается что-то чужое. Я защищаю ее. Я уверен, что это так. В конце концов, она носит мое кольцо.
Что бы ни происходило с Диасом, это может быть очень грязно, и я не хочу, чтобы она попала под перекрестный огонь. Я провожу рукой по волосам, когда на меня наваливается реальность. Лучший способ защитить ее — держать на расстоянии, пока я не разберусь, что, черт возьми, происходит. А это значит, что нужно положить конец тому, что мы начали сегодня.
Допив остатки янтарной жидкости, я опускаюсь в офисное кресло и снова обращаю внимание на монитор VIP-комнаты. Хорхе все еще погружен в игру, на его коленях извивается новая полуобнаженная женщина.
Все, что я могу сейчас сделать, — это играть в игру и ждать, когда Диас облажается. А когда он это сделает, я его так отделаю, что он и не поймет, что его ударило.
Бьянка
— Твоя собака — угроза.
Я поднимаю глаза от книги и вижу, что передо мной на террасе стоит Михаил с кислым лицом, как будто он пососал лимон.
— О, нет, — вздыхаю я. Отложив книгу на шезлонг, я подняла с лица солнцезащитные очки. — Что она сделала на этот раз?
— Она пробралась в кабинет Даниила. — Михаил бросает на меня предупреждающий взгляд. — Устроила настоящий бардак. Он будет недоволен.
— Конечно, — говорю я, изображая раскаяние. — Я разберусь с этим. Это не должно быть проблемой Нади. — У Нади нет ни времени, ни терпения на мою "шавку", как она не очень ласково называет Эрис. Кто может ее винить? Эрис уже не в первый раз заходит куда не следует и включает свое мини-оружие массового поражения. По правде говоря, Эрис в этом не виновата. Это полностью моя вина.
— Надя ушла по делам. У тебя есть пятнадцать минут, прежде чем она вернется и начнет на тебя доносить. — Он прикуривает сигарету и направляется к краю балкона, чтобы посмотреть на мир и покурить. Я улыбаюсь ему в ответ. Может быть, он и пытается отрицать это, но Михаил — закаленный холостяк с сухим, как тост, чувством юмора — неравнодушен к Эрис.
— Эта собака, — бормочу я, заходя в квартиру и обнаружив Эрис в кабинете Даниила, все еще роющейся в своем мусоре.
— О, Эрис, — восклицаю я, достаточно громко, чтобы Михаил услышал. Но когда я вхожу в комнату и опускаюсь рядом с ней, я шепчу ей на ухо: — Умница. На этот раз ты действительно справилась. — Она виляет хвостом и зарывается головой в мои колени. Должна признать, что эта собака может быть чертовски непослушной, но она действительно прокладывает себе путь в мое сердце.
Погладив ее напоследок, я начинаю трудный процесс уборки. Она действительно разгромила все вокруг, но уборка дает мне повод задержаться в его офисе дольше, чем на несколько минут. Даниил редко работает дома, но после нескольких недель пребывания здесь это единственная комната, в которой мне не удалось провести серьезный обыск. В начале недели мне удалось порыться
