Я, наверное, могу им пожаловаться о произошедшем, но, если честно, боюсь последствий. Вот и вся моя тяга к справедливости. Я просто поджала хвост. Как же за себя стыдно.
Я знаю своего папу, он взрывной. Устроит скандал, разборки. Но что, если из-за меня и пострадает? На что готов отец Мейхера ради того, чтобы прикрыть сына? Нужно быть реалисткой и включить наконец-то голову.
Сжимаю цепочку в кулак и быстрым шагом иду к машине.
Меня потряхивает. Слезы вот-вот прокатятся по щекам. Всхлипываю. Незаметно смахиваю скользнувшую по лицу каплю и запрыгиваю на заднее сиденье.
— Что за парень? — с ходу спрашивает папа. Он смотрит в лобовое стекло, прямо на Мейхера.
— Одноклассник. У меня от музыки голова разболелась, я вышла вас сюда дождаться. Он составил мне компанию.
— Андрей, — мама касается отцовского плеча, — просто мальчик из класса, что тут такого?
— А я что-то сказал?
Судя по тому, как мама меня защищает, Мейхера издалека она не узнала. Да и без очков вдаль она плоховато видит. Говорит, что это у нее наследственное, после тридцати начало садиться, как у бабушки.
В прошлый раз, когда он зажал меня в школе, пришлось долго и упорно объяснять маме вечером, что ничего ужасного не случилось. Что все это не больше чем шутки. Она вроде поверила. Успокоилась.
Папа выкручивает руль и словно между делом бросает:
— Что-то не припомню я у тебя таких одноклассников.
Если быть откровенной, то в глаза папа всех и не знает, в отличие от мамы. Поэтому быстро подбираю кого-то высокого и темноволосого из наших и без запинки выдаю:
— Это Марк Пущин, пап.
— Ладно, понял. Рассказывай, тусовщица, как вечеринка-то? Или мы тебя в самый неподходящий момент выдернули? — папа улыбается. Вижу это по его профилю.
— Нормально. Потанцевали, поболтали, поиграли.
— Играли?
— Ага. Была классная анимация на активности, — бормочу, зажмурившись, а перед глазами все еще пасть собаки.
— У нас раньше попроще вечеринки были, — папа смеется.
— Естественно, какая вам анимация? Вам с Царевым было интересно только по клубам шляться и пиво в сауне пить, — ехидничает мама.
Знала бы она, что тут за «анимация», раньше времени бы поседела …
Дома почти сразу ухожу спать. Вечеринку мы успеваем бегло обсудить в машине.
Как только попадаю в свою комнату, закрываюсь изнутри на ключ и сползаю по стенке к полу. Слезы не заставляют себя долго ждать. Вгрызаюсь зубами в тыльную сторону сжатой в кулак ладони и тихонечко всхлипываю.
Когда на телефон приходит сообщение Марата с вопросом, все ли у меня хорошо, отсылаю ему смайлик палец вверх.
Он же не знал про игру, правда? Пожалуйста, пусть будет, что он не знал. Пожалуйста!
Сплю я плохо. Просыпаюсь, как в школу, по будильнику. Долго лежу на кровати и просто пялюсь в потолок.
Мама заглядывает в комнату около десяти и предупреждает, что они с отцом поехали в гости к Царевым. Предлагает поехать с ними, но я отказываюсь. Расхаживаюсь часам к одиннадцати. Беру из морозилки ведро мороженого и забираюсь на диван в гостиной. Включаю телевизор и без интереса листаю каналы.
— Майя, — охранник заглядывает в дом. — Там для тебя доставка.
— Для меня? Я ничего не заказывала.
— Цветы.
— Цветы? — хмурюсь, ставлю ведро мороженого на журнальный столик и, сунув ноги в тапки, иду на улицу прямо в пижаме.
У ворот и правда машина с названием небезызвестной службы доставки цветов по городу.
— Здравствуйте, распишитесь.
Курьер протягивает мне бланк, а водитель открывает фургончик. Смотрим друг на друга.
— Какой из них мой?
— Все.
— В смысле? — смотрю на забитый цветами доверху фургон.
— Все цветы для вас. И вот еще, — протягивает маленькую открытку. — Просили передать лично.
Раскрываю открытку. Там одно короткое предложение.
Глава 13
Арсений
«Твой выигрыш».
Бросаю карточку на стол и перевожу взгляд на Кудякова.
— Прикиньте, все вернула, — сокрушается Велий. — Принципиальная типа?!
— Забей, — отмахивается Ренат, смачно зевая в кулак. — Тупо было рассчитывать на что-то другое уже после того, как она отказалась от денег и браслета.
— У меня во дворе цветов килограмм триста. Че с ними делать-то теперь?
Молчу. Просто наблюдаю за происходящим, но отлично чувствую растущее в груди раздражение. Какого фига он вообще решил отправить ей эти долбаные цветы?
Не понимаю мотива. Сам себе вру при этом. Мотив у Кудякова самый приземленный. Подкатить к Панкратовой. Она ему явно приглянулась.
Постукивая носком кроссовка по полу, а кончиками пальцев по обивке дивана, прикидываю реакцию Майи на цветы, этот гений ведь даже не подписался.
— Матери подари, — подкидывает идею Ксюха, и Кудяков ее сразу хавает.
Мы сидим у него дома уже часа три, примерно минут пятнадцать назад курьер вернул цветы. Закидываю ноги на ручку дивана и подкладываю под голову декоративную подушку.
Панкратова вчера сильно испугалась. Не то чтобы меня трогает этот факт, но тем не менее осадочек я чувствую. Он мерзкий, болтается где-то на дне сознания и не дает нормально функционировать. Голова еще с ночи забита мыслями о Майе. Это, честно говоря, бесит.
Теперь еще и Кудяков со своими вениками. Вот вообще не в тему. Я надеялся, что сегодня разговоров о Панкратовой не будет. Ошибался. Они с самого моего прихода о ней треплются.
— Слушай, а че Маратик вообще слился? — спрашивает Ренат. — Из-за девки своей?
— Понятия не имею, — бормочу себе под нос.
— Че?
— Сам у него спроси. Я тут при чем?
— Вы так-то в одном доме живете, — ржет Кудяков.
Бросаю на него предупреждающий взгляд, и Вэл сразу затыкается.
Закрываю глаза, погружаясь практически в анабиоз. Абстрагируюсь от разговоров и лишнего шума, что так давит на мозг.
Она же вчера нарыдалась в туалете, а потом вышла ко всем так, словно ничего не произошло. С чувством припрятанного в груди превосходства над всеми нами.
Майя Панкратова претендует как минимум на святую. Я бы сказал, святую простоту. Все для нее дико, странно, шокирующе. Любительница примерить «белое пальто». Маму слушает, предки ее с вечеринок забирают, контроллят, а ей это все будто нравится. Приходить домой по часам? Серьезно?
Не уверен, что мои знают, ночую ли я дома и где вообще зависаю.
Правильная, блин, домашняя девочка…
Наглая домашняя девочка. Так все же ближе к реальности.
Прокручиваю в голове вчерашний вечер раз пятый за это долгое, вялотекущее воскресенье. На кой я пошел за ней, куртку отдал, цепочку эту еще... Понятия не имею. Шарился по полю без обуви, потому что эта наглая малявка, при всем своем фи, отжала у меня кроссы. Вот оно все мне надо было?
Не знаю, но где-то глубоко внутри склоняюсь к тому, что так все же правильно. Быдловато было после случившегося бросить ее там одну.
В голове в тот момент ярко мелькнула Олька. Сравнивать глупо. Вещи по факту вообще несравнимые. Но тем не менее…
— Может, пожрать куда-нибудь съездим?
Кудяков почти орет, вырывая меня тем самым из мыслей. Открываю глаза.
— Можно, — тянет Ксю.
— Погнали тогда, — подключается Ренат. — Кстати, Пономареву нужно наказать. Она нарушила правила.
— Я тоже об этом думала. Следующая игра должна быть с ней в главной роли, — поддакивает Ксю.
— Обдумаем, да, — соглашается Гимаев. — Арс, ты как?
— Присоединяюсь. Поехали уже, сплетницы.
***
В понедельник выстреливает новость о проекте, в котором снимался Марат. Трейлер сериала гремит на всю школу. К нему постоянно примазываются толпы каких-то девчонок и о чем-то расспрашивают, не забывая широко улыбаться. Наблюдаю за всем этим со стороны. Выглядит забавно.
На меня он, конечно, по-прежнему дуется. В школу мы приехали в разное время. На разных тачках.
