— И ты думаешь, что я с этим смирюсь? Еще чего!
— Ты должен! Чтобы избежать ненужной критики и сплетен. И потом, всего лишь несколько месяцев назад…
— Я похоронил свою жену. Я знаю, я устал это слышать. Мне жаль, что Пенелопа умерла, пойми меня правильно, но я не жалею, что ее нет со мной. Честно говоря, этот фарс с трауром очень неубедителен.
— Но люди ждут от тебя именно этого.
— Какие люди? — взорвался он, швырнул на стол вилку с ножом и отодвинул свою тарелку с незаконченным завтраком. — Не те, среди которых я провел весь прошлый год! Там у людей не было роскоши соблюдать приличия, и если я чему-то у них научился, так это тому, что жизнь слишком ценная вещь, чтобы ее откладывать, и чертовски короткая, чтобы терять время даром.
— Я не говорю, что это навсегда, Джейк.
Она решила унять его гнев и предоставить убедительные доводы.
— Тогда насколько? Полгода? Год?
— Где-нибудь около двух, да.
— И тебя это устраивает? — Он взглянул на нее с возмущением. — Может быть, ты и готова встречаться тайком столько времени, а я нет. По мне, лучше встречаться в открытую, и плевать на разговоры и осуждение.
— Я не смогу, — сказала она с тоской. — Я хочу, чтобы люди принимали меня. Мне надоело быть отверженной.
— Что, по-твоему, Салли, для этого нужно сделать? Ходить по улицам в дерюге, посыпать голову пеплом и просить у всех прощения за то, что ты нормальная женщина с нормальными женскими потребностями?
— Видимо, я не стала лучше с тех пор, когда боялась опозорить семью и стать матерью-одиночкой.
— Ты не единственная, кто дорого за это поплатился. Женщинам, в некоторых отношениях, больше везет, по крайней мере, никто из мужчин не появится у нее на пороге и не скажет: ты знаешь, а у нас мог быть ребенок! Как тебе это нравится?
— Что за гадости ты говоришь?
— Я вижу, — горько сказал он, — что чужое мнение для тебя важнее, чем мое. И мне хочется спросить тебя, ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе?
— Я же не сказала, что не хочу. Пожалуйста, не искажай мои слова! Неужели ты думаешь, что я осталась бы у тебя на ночь и занималась бы с тобой любовью, если бы мне не были так дороги любые мелочи, связанные с нами?
— Не надо задавать мне вопросы! Я уже начинаю думать, что встретился с незнакомкой. Ты никогда не заботилась о том, чтобы всем нравиться.
— Просто я повзрослела. — Она решила попытаться наладить мост через трещину, которая начала образовываться между ними, и потянулась через стол к его руке. — Еще полтора месяца назад, мне даже в голову не приходило, что я однажды проснусь в постели рядом с тобой. Я не думала, что могу так сладко спать и буду счастлива не просыпаться никогда, если в будущем меня не будет ждать ничего замечательного. Неужели я похожа на женщину, потерявшую вкус к жизни?
— Да, пока у тебя будут водиться черные, грязные тайны.
— Но Джейк! — вздохнула она. — С нашей стороны будет оскорблением открыто демонстрировать наш роман, в то время как Бертоны пребывают в трауре.
— Вот как ты это называешь — роман? А я-то считал, что это безграничная, бескорыстная любовь.
— Это шантаж. — Салли была потрясена. — И я не собираюсь на него поддаваться.
— А если я откажусь участвовать в обмане?
— Значит, мы зашли в тупик, — сказала она, ее голос дрожал.
— Так мы о чем-нибудь договоримся?
— Это была большая ошибка.
— Это? — В его голосе прозвучало презрение. — Ты сейчас говоришь о яйцах на завтрак, Салли, или о сексе, который у нас был ночью?
Не позволяя отчаянию выбить ее из колеи, Салли произнесла с превосходным самообладанием:
— Изменилась не только я, Джейк. Ты тоже стал другим. Я полюбила уравновешенного, доброго человека, способного к состраданию. У тебя не осталось ни одного из этих качеств.
— Прости, что разочаровал тебя, — сказал он с упреком. — Видимо, притворство — это твоя стихия, а не моя.
— Дело не в притворстве…
Он пожал плечами в ответ на ее возражение.
— Неважно, как это называется, для меня сущность все равно не меняется. Устраивать спектакль на публике, делать вид, что мы едва знакомы, — нечестно, как ты это не назови.
— Вчера ты говорил другое. Вчера ты сам был настроен хранить нашу связь в секрете.
— Считай, что это был акт отчаяния человека, который заблуждался и думал, что ему нечего терять. Извини, Салли, но я четыре последних года жил во лжи, это более чем достаточно для любого человека. Я больше не могу.
— Ну что ж, полагаю, что беседа подошла к концу.
— Постой, — сказал он с удивительным безразличием. — Если хочешь дождаться темноты, боишься, что тебя увидят при свете дня, можешь остаться здесь, но уверен, что ты меня простишь, если я не составлю тебе компанию.
— И не думала просить тебя об этом, — ответила она. — Я уеду сейчас, и с превеликим удовольствием. Оставаться здесь слишком рискованно.
Во второй половине дня, с океана пришел дождь и лил целую неделю, лупил каплями с такой злостью, что только что открывшиеся нарциссы не могли ему сопротивляться и были прибиты к земле, цветки лежали в грязи. Все опять повторилось, думала Салли. Как только она почувствовала, что может свободно обходиться без Джейка, так сразу оказалась с ним в постели, и как же быстро ей пришлось об этом пожалеть!
Между ними не было тайн, ни одного вопроса, оставшегося нерешенным. Как и раньше, в нем было столько любви, страстности, силы, что она легко закрыла глаза на другие черты его характера, проявившиеся только теперь.
Они беззаботно болтали, заполняя пробелы, накопившиеся за годы их разлуки.
— А как относилась Пенелопа к тому, что ты хранил мою фотографию? — спросила она.
Он обнимал ее, а ее голова лежала у него на груди.
— Она не знала. — Его пальцы побежали вниз по ее спине, и у нее перехватило дыхание. — Я и забыл, что она у меня. Нашел, когда упаковывал вещи для переезда из старого дома. Она была в старом учебнике, еще с колледжа. Тогда у тебя волосы были длиннее. Когда ты их обрезала?
— Когда поехала в Калифорнию. Мне хотелось начать все сначала, чтобы ничто не напоминал мне о том, что осталось позади.
Он накрутил одну прядь себе на палец. Легко потянул за нее.
— Ты меня забыла?
Она перевернулась на спину, ликуя от чувственных, дразнящих соприкосновений их тел.
— Я старалась, но тебя нелегко забыть.
— Тебя тоже.
И в сладострастии и самоотречении, они снова слились в любви.
Но это все было мечтой, миражом, рассеявшимся при первых лучах нового утра. Совсем скоро она осознала, что они с Джейком жили разными жизнями намного дольше, чем были вместе, и что она с головой окунулась в игру с чужим, а отнюдь не близким ей человеком.
