Шведов, из профессионального любопытства, захотел выйти и посмотреть на всю эту свистопляску, но у него внезапно зазвонил мобильный. Он машинально ответил, даже не взглянув на номер, высветившийся на дисплее:
— Слушаю.
— Привет, Безумный Макс.
Это, конечно, была Наталья. Она выдержала достаточно долгую паузу перед звонком, так что Максим уже начал сомневаться, позвонит ли она ему когда-нибудь вообще.
— Привет, Наталья Сергеевна, — сдерживая волнение, ответил он.
— Ты куда пропал?
— Я там, куда вы меня послали в прошлый раз, помните?
— Обижаешься?
— Дорогая Наталья Сергеевна, вы же знаете мой главный жизненный принцип: если ты на кого-то обиделся, значит, ты признал за этим человеком право обижать тебя. Это вам понятно?
— Сволочь.
— Как вам будет угодно.
— Урод!
Связь прекратилась. Максиму стало грустно. И впрямь сволочь. А кто же еще? Он так хотел, чтобы Наталья позвонила ему. И вот она позвонила, а он, вместо добрых слов о том, что рад ее слышать и чего-нибудь еще такого, ласкового, приятного женщине, стал издеваться. Конечно, сволочь. Максим решил, что позвонит ей из гостиницы.
В гостинице он появился только к вечеру: пришлось ради пустой формальности торчать на совещании по итогам операции, потом был небольшой обед в кафе на скромные суточные, поездка по городу, пробки… По пути Максим решил заскочить в ювелирный и купить там кольцо — очень дорогое. Он снял с банковской карты почти все свои сбережения. Пусть теперь только попробует отказаться выйти за него замуж. Если что, он пристегнет ее к себе наручниками, как матерую преступницу, и насильно оттащит в загс. Короче, как ты, девка, не кобенься, а поженимся к зиме. Впрочем, зима уже не за горами…
Войдя в номер, Максим включил чайник, разделся и отправился в душ. Потом сел на диван и стал пить чай. Закурив сигарету, он подвинул к себе поближе стоявший на журнальном столике телефонный аппарат. Но прежде чем позвонить Наталье, решил все же исполнить свой профессиональный долг до конца. Он набрал номер Перфиловой и стал ждать. Люба ответила быстро.
— Добрый день, Любовь Андреевна. С вами говорит подполковник Шведов. Еще не забыли обо мне?
— Здравствуйте, Максим Юрьевич.
— Хочу вам сообщить кое-что. Тут вам небольшое наследство обломилось.
— Какое еще наследство?
— Да в связи с внезапной смертью мужа вашего, Игоря Васильевича Полякова, которого мы с вами искали все это время.
В трубке помолчали.
— Игорь умер?
— Ага, — небрежно бросил Шведов, словно речь шла о потере пустого портмоне. — Если мне не изменяет склероз, он ведь, кажется, наколол вас на миллион североамериканских денег и незаконно продал вашу компанию «Аякс»?
— Да мне, в общем-то, нет дела до этого человека, — холодно ответила Люба. — Хотя, спасибо, что сообщили. И вообще… Спасибо вам за хлопоты!
— Пустое, Любовь Андреевна, пустое. Как говаривал Джеймс Бонд, это моя работа. Скоро вам вернут деньги. Всего доброго.
— До свидания.
Положив трубку, Максим пробормотал:
— Надеюсь, это не ты его заказала.
Он отыскал в дорожной сумке заветную фляжку и плеснул в горячий крепкий чай немного бальзама. В этот момент в кармане куртки, висевшей в прихожей номера, зазвонил мобильный. Максим метнулся к трубке и увидел, что звонит Наталья. Черт, как он опять не прав! Хотел ведь сам ей позвонить.
— Да, — сказал он.
В ответ из трубки послышались рыдания. Максим испугался.
— Наташа! Наташенька! Милая… что случилось?! — закричал он.
— Макси-им… Макси-и-им…, — бормотала она, заикаясь от рыданий. — Прости-и меня… Пожа-алуй-ста-а…
— Наташенька! Что случилось?! С тобой все в порядке?!
— Ты бросил меня, га-а-ад!!! Вот что случилось!!!
— Наташенька, солнышко, успокойся… Ну куда я от тебя денусь?
— Где тебя черти носят?!!
— Зайка, я в Москве, в командировке. Я скоро приеду. Я завтра приеду, котенок!
— П-пра-авда? — всхлипнула она.
— Истинный крест!
— И ты простишь меня?
— Солнышко, ну об чем базар? Конечно. Только с одним условием…
— Каким условием? — слабым голосом растерянно спросила Наталья.
— Что вопрос о вашем помиловании, дражайшая моя Наталья Сергеевна, мы будем решать через загс!
— Я согласна… — смиренно ответила она. — Приезжай скорее…
…Матвею не составило особого труда разыскать Николая Зотова. Он никогда не испытывал удовольствия от насилия, но тут оттянулся на славу. Подкараулив Зотова в темном подъезде дома, где тот снимал комнату, Матвей бил его долго и с наслаждением, впрочем, только в полсилы, чтобы не покалечить. А напоследок, вполне удовлетворившись результатом, он швырнул ему в разбитое лицо несколько стодолларовых купюр.
— Это тебе, хорек! На стоматолога и на билет. Ночь отлежишься, а потом уедешь из этого города. И не дай бог, я тебя когда-нибудь здесь увижу. К ментам можешь не ходить: у меня друг — подполковник. Удачи на новом месте.
Матвей тщательно побрился, ополоснул лицо лосьоном и подушился дорогим парфюмом. Затем отправился в гардеробную, снял с себя длинный махровый халат с капюшоном и из огромного зеркального шкафа достал сорочку и строгий костюм в полиэтиленовом чехле. Когда он оделся, в комнате появилась Наталья. Она заехала за ним, чтобы затем вместе отправиться в картинную галерею на открытие выставки. С материнской заботой сестра помогла ему аккуратно завязать галстук.
— Только веди себя там прилично, — предупредила она.
— Почему ты решила, что я стану вести себя неприлично? — усмехнулся Матвей.
— Так, на всякий случай. Не нравишься ты мне последнее время.
— Да что ты говоришь!
— Да. Я же вижу, что ты до сих пор сохнешь по этой художнице.
— Ничего подобного.
— Тогда зачем ты идешь на эту выставку? Из любви к изобразительному искусству?
— Ну конечно.
— Ты просто мазохист. Она отшила тебя, понимаешь? Самое разумное, что ты теперь можешь сделать — как можно скорее забыть о ней и найти более достойный объект для ухаживаний. Помнишь Ларису Шульман? Ну помнишь ведь. Она еще твою квартиру проектировала…
— Угу, припоминаю, — согласился Матвей, смутно догадываясь, к чему она клонит.
— Известный, преуспевающий дизайнер, моя приятельница к тому же! Хорошая, здравомыслящая евреечка. Правда, лет ей уже… за тридцать, но зато с головой все в порядке. По крайней мере, это человек нашего круга.
Матвей вздохнул, закатив глаза. Наталья нахмурилась.
— Хватит пыхтеть, — строго сказала она. — Я признаю, что в этой ситуации есть большая доля моей вины. Вот что бывает, когда идешь на поводу у эмоций. Но я же не предполагала, что у нас с этой Любой будут проблемы.
