Кончилось тем, что он вернулся домой и напился — не самое приятное воспоминание, но в то время это был единственный способ заглушить боль.
Даже с Алексом, своим лучшим другом, он не мог поделиться своими чувствами, своей любовью к ней. Алекс, все-таки, был ее сводным братом.
Рэн надеялся смириться с мыслью, что Сильвия проведет свою жизнь с другим человеком. Но одно дело — знать, что она любит Ллойда, а другое — быть свидетелем этой любви, вытирать ее слезы, выслушивать, как она упрашивает Ллойда вернуться. К такому повороту событий Рэн не был готов.
А теперь Ллойд возвращается к ней. Расскажет ли она ему о прошлой ночи, об их близости? Вроде бы она имеет полное право промолчать, но…
Прошлой ночью, обнимая ее, лаская, любя, Рэн почувствовал отклик ее тела, выражающий не просто страсть, а внутреннее, глубинное желание, истоки которого лежат далеко за пределами обычного физического удовлетворения…
Рэн открыл глаза и подошел к окну кабинета, выходящему в сад. Его далекие предки насадили эти деревья, жили в этом доме. Его титул, его земля, огромное здание, слишком просторное и дорогое для одной семьи — все это уйдет в прошлое вместе с ним.
Когда-то много лет назад Рэн, как последний из рода, считал своей обязанностью зачать ребенка, сына, наследника. Но этой мечте не суждено осуществиться. Он никогда не женится на другой женщине, продолжая любить Сильвию, а значит, законного наследника быть у него не может. Единственным его ребенком останется тот, которого они с Сильвией зачали прошлой ночью. Их ребенок. Но Рэн не вправе требовать от Сильвии, чтобы она признала его отцом. Нет, раз уж она его не любит. Дважды она обращалась к нему за утешением, хотя на самом деле любила другого мужчину. Третьего раза не будет.
Ллойд, скорее всего, появится к вечеру, а Рэн не желал становиться свидетелем его воссоединения с Сильвией.
Он вернулся к столу и снял телефонную трубку.
В уютной гостиной, которую Молли обставила по своему вкусу, Алекс с радостью подхватил на руки своего сынишку и нежно взглянул на жену. Молли носила их второго ребенка и страдала от утренней тошноты.
— Рэн только что звонил, — сказал Алекс.
— Гм… Как у него дела… и у Сильвии…?
— Собирается приехать на пару дней. Похоже, он хочет подкинуть мне пару идей, насчет того, как сделать поместье более прибыльным.
— Думаешь, они с Сильвией помирятся? — с тревогой поинтересовалась Молли.
Алекс изогнул бровь.
— Откуда мне знать? Это ведь ты считаешь, что они безумно любят друг друга.
— Я не считаю, я знаю, — поправила его Молли. — Но эти двое так… так упрямо скрывают друг от друга свои чувства.
— А тебе никогда не казалось, что ты можешь ошибаться? — мягко спросил Алекс.
— Нет, потому что я как всегда права. Ты брат Сильвии, Алекс, и лучший друг Рэна; ты просто обязан помочь им.
— Ой, нет! Только не это… — воскликнул Алекс, качая головой и притворяясь испуганным. — Они оба взрослые люди.
— Может быть. Но ведут себя хуже детей. Мы должны что-то сделать, Алекс. Ты сам видел, как Сильвия страдала по Рэну, когда мы ездили к ней в Нью-Йорк… Мне было жалко на нее смотреть, когда она наконец осмелилась спросить о нем. И Рэну так же плохо.
— Слушай, они же в Хавертоне… совсем одни. Если там уж не смогут разобраться в своих делах…
— А вдруг им не требуется одиночество; вдруг им нужен кто-то, с кем можно было бы поговорить… — многозначительно произнесла Молли с умоляющей улыбкой.
— Нет, — твердо возразил Алекс, но Молли отступать не собиралась. Так или иначе, что-то делать нужно, и если Алекс ничего не собирается предпринимать, придется ей…
Она погрузилась в размышления.
Вечером, когда Сильвия вернулась из Хавертон-Холла, миссис Эллиот сообщила ей, что Рэн уехал на несколько дней.
— Он не говорил, куда направляется или когда вернется? — сухо поинтересовалась Сильвия.
Пожилая женщина покачала головой.
— Он сказал, что позвонит.
Действительно ли Рэн уехал по делам, или причина во мне? — с болью размышляла Сильвия. Он был добр с ней, когда говорил о ее мучительной неразделенной любви, добрее, чем когда бы то ни было; но это не перечеркивает того факта, что он ее не любит и ее присутствие в его доме может быть ему неприятно. Что ж она не собирается и дальше доставлять ему неприятности. Теперь ее решение отказаться от проекта восстановления Хавертон-Холла было крепко, как никогда раньше.
Ллойд позвонил, когда она разбирала папки с документами, и предупредил, что задерживается и будет в Дербишире поздним вечером.
Рэн перед отъездом велел домработнице приготовить комнату для Ллойда — рядом со спальней Сильвии.
Мобильник Сильвии зазвонил снова, и она ответила, ожидая услышать в трубке голос Ллойда. Но это оказалась ее невестка.
— Молли, как ты? — поинтересовалась Сильвия, обрадовавшись звонку.
— Тошнит, — ответила Молли, но по ее счастливому голосу было видно, как она радуется своей второй беременности. — Подожди, пока до тебя очередь дойдет. Это тебе не шуточки. У нас вчера была форель на ужин, а я и кусочка съесть не смогла…
Сильвия крепче стиснула трубку. Как воспримут Молли и Алекс сообщение о ее беременности? Им захочется узнать, кто же отец ребенка, хотя они оба, конечно, современные люди и с уважением отнесутся к ее решению сохранить в тайне имя отца и растить ребенка в одиночку.
— Как там дела идут? — спросила Молли. — Как вы ладите с Рэном?
Минута напряженной тишины, последовавшая за этим вопросом, показалась Молли очень многозначительной.
— Мы не ладим, — кратко ответила Сильвия. — И вообще… — Она умолкла, но затем решила, что глупо скрывать свое решение от Молли, которая, несмотря на разделяющее их расстояние, оставалась ее лучшей подругой. — Я… я хочу попросить Ллойда, чтобы он отстранил меня от этого проекта, Молли. Я не могу… это не… Дело не только в работе… Рэн и я… — Она снова замолчала.
— Ты все еще любишь его? — мягко спросила Молли.
Несколько секунд Сильвия была уверена, что не сможет ответить, но затем, почти против воли, решилась.
— Да. Да, я люблю его, — призналась она. — Больше, чем раньше. Он… это то, что мне нужно, Молли. Единственный мужчина, которого я любила, единственный мужчина, которого я буду любить… Разве не странно, что в наши дни, — продолжила Сильвия со злым отчаянием в голосе, — единственным мужчиной, с которым я была близка, единственным мужчиной, который прикасался ко мне… занимался со мной любовью… был Рэн? И оба раза… Он не любит меня, Молли. Я это знаю. Никогда не любил. В тот первый раз он разозлился и… Мы оба разозлились и… так получилось… Но в этот раз все было… так нежно… так правильно. Но на самом деле он просто меня утешал… Он…
