— Ну, да… — в душ мне как-то не хотелось. Орать тоже.
— Тогда, вперед! Я в тебя верю!
— Э-э… А может как-нибудь в другой раз? Я уже как бы спать легла. О! У нас еще нетрезвый Тим в гостях.
— Корольков? — заинтересовалась подруга, но я была вынуждена ее разочаровать:
— Нет, другой… Вдруг на мои вопли он прибежит.
— Ладушки, — я почти увидела как Аришка кивает своим мыслям. — Тогда завтра утром. И не смей передумать — твое счастье в твоих руках.
— Угу, — кивнула я, уже догадываясь, что никогда на предложенный Ариной план не решусь. Мы поболтали еще немного о Кире, о Машке Скворцовой — нашей одногруппнице, которую Аринка встретила на днях в компании двух малышей и, наконец, о планах на Новый год, после чего распрощались.
До завтра. Ну вот, теперь она будет контролировать мои «успехи». Вздохнув, я откинулась на подушки. Ни о каком сне и речи быть не могло — мыслей в голове после разговора с Аринкой меньше не стало.
Наоборот, заставляя ворочаться с боку на бок, к ним присоединились развратные картинки, демонстрирующие как я буду зазывать Глеба в ванную комнату… И все же удобное положение не сразу, но нашлось — я затихла. На пять минут. Потом некстати вспомнила, что позволяла себе не особо стесняясь переодеваться с открытой в комнату дверью и вспыхнувшее смущение вновь заставило меня закрутиться под одеялом. А еще он мне платья гладил. Вот не станет нормальный парень гладить платья, а у Глеба еще и получалось не хуже, чем у моей бабушки… во всяком случае гораздо лучше, чем у меня. И какой из этого вывод?
— Какой вывод? — повторила я вслух. — Педик он — вот какой вывод. Кстати, надо будет спросить его, что там насчет группы и выступлений? И почему мне ничего не сказал? Вообще странно… Надо будет на него обидеться за это… А в душ я не пойду.
— Блин! — я села в постели. Хороша подружка. Глеб ко мне зачем приходил-то, когда я еще на прежней квартире жила? Правильно, английский подтянуть. И вот, мы с ним уже два месяца вместе живем, а я так и не провела ему не единого урока. И даже не предложила как следует. Еще права качать собралась, а сама — неблагодарная. Желание восстановить справедливость носило безотлагательный характер. Я вскочила с кровати, натянула поверх своей развратной пижамки халат и выглянула за дверь комнаты. В квартире царила тишина. Время перевалило за полночь и парни, вероятно, тоже отправились баиньки. Отогнав чувство сомнения, я решительно двинулась к комнате Глеба.
Сейчас я ему скажу, что готова заниматься с ним в любое свободное время и успокоюсь.
Первое, что я увидела, проникнув в комнату парня была обтянутая темной тканью Хлебушкина попа, соблазнительно торчащая из-под одеяла. И конечно, у меня тут же возникло желание убедиться, что родинка на левой ягодице таки имеется. Но нет, я вовсе не собиралась сдирать с него трусы — к счастью, или все таки сожалению, воспитание не позволяло бросаться на спящих мужчин… и на не спящих тоже.
Посему, честно стараясь не смотреть на Хлебушкин зад, я остановилась в паре метров от кровати и тихо позвала парня:
— Глеб… Глее-еб… — проблеяла я. Ответом мне был богатырский храп… Моя слабая, но искренняя надежда, что в прошлый раз, когда я спонтанно пыталась проникнуть на Глебушкину территорию так зверски храпел Женька, растаяла как дым.
Может Хлебушек еще и слюни пускает? Тогда есть надежда разлюбить его с чистой совестью. Нервно переступив с ноги на ногу, я прислушалась к себе и поняла, что нет, слюни не помогут. Слюни — это, при определенной доли фантазии, даже мило. Тут надо что-нибудь посущественнее. Оставив дверь комнаты открытой — Глеба я вовсе не боюсь, просто так светлее (в коридорчике я предусмотрительно зажгла свет), я приблизилась к кровати вплотную, пытаясь решить, стоит ли будить соседа или все же отложить на завтра мое предложение позаниматься с ним? Словно почувствовав мое сомнение, Глеб тяжело вздохнул, повернулся ко мне лицо и, перестав храпеть, тихонько засопел.
Выглядел он при этом весьма… няшно, как сказали бы пятиклассницы Кости. Я зависла. Ох, чего бы лишнего ему не предложить от волнения.
Вновь мелькнула мысль, исчезнуть из чужой спальни по добру по здорову… Но внезапно мне стало обидно — вот, дрыхнет тут спокойненько, пока я там стада баранов без толку считаю.
— Глееб? — склонилась я над парнем. И тут из-за спину Хлебушки появилась огромная ручища и едва не огрев меня по голове, приземлилась собственно на моего соседа, тут же подтащив его поближе к своему хозяину. Честно не помню, что я подумала в тот момент, но не завизжала я по чистой случайности — голосовые связки просто отказывались мне подчиниться. Поэтому я просто стояла и молча разевала рот, пока до меня наконец не дошло, что укутавшись в плед за спиной Глеба спит вовсе не чудовище, а Тим Булыгин. И вот мне интересно… Женька вообще в курсе? Постояв еще немного возле кровати, так и не смогла разбудить парней. Не хотелось мне смущать ни Глеба, ни Тима… тем более Тим, небось, еще так вывернул бы, что смущаться мне пришлось. Вздохнув, вышла из спальни и понимая, что уснуть не смогу, поплелась на кухню. Поставила чайник. Знаю, что есть на ночь вредно, но я ж в лечебных целях — подлатать расшатавшиеся нервишки. Торт искать было бесполезно — точно знаю кто его сожрал, потому на стол перекочевали масло, сыр, колбаска и булочка — лечиться так лечиться. И вот когда чайничек закипел, я заварила себе успокоительного ромашкового чая и с комфортом устроилась за столом, на кухню пришлепал щурящийся от света Глеб. Утруждать себя халатиком он не стал, явившись в чем спал, то есть совершенно налегке — в одних плавочках, которые почему-то показательно и совершенно недвусмысленно топорщились спереди, который раз вызывая во мне совершенно неприличное желание заглянуть куда не просят. Права, наверно, Аринка, в моем возрасте девственность уже болезнь и пора бы уже всерьез заняться своим здоровьем. Эх, может ну его этот план с душем? Скину халатик прямо здесь — пижамка полупрозрачная, даже лучше чем за занавеской получится.
— Лин? Ты чего тут? — сосед потер заспанное лицо, видимо пытаясь хоть немного взбодриться, и вопросительно посмотрелна меня.
— Да вот не уснуть. Решила чаю попить… успокоительного. Тебе, смотрю, тоже не помешало бы, — и да, кивнула на его топорщиеся труселя и даже, кажется, не покраснела при этом. Глеб опустил взгляд и некоторое время растерянно рассматривал свои плавки пока, видимо, до его сонного сознания не дошло, что я имела ввиду. А когда дошло, Хлебушек покраснел как рак и метнулся за стол, нервно устроившись напротив меня.
— Да… да, — кивул он, не глядя на меня. — Н-нальешь? Пожалуйста.
