– И сколько вам стало всего? Двадцать пять? – У Джека в глазах искрился смех.
Эшлин смотрела на него с любопытством. Ну почему с нею он всегда такой противный? Никогда не улыбнется, не пошутит… Грустно заключив, что, видимо, просто ему неинтересна, она вдруг случайно увидела лицо Лизы. На нем были написаны искреннее обожание и решимость. «Да он же ей нравится», – поняла Эшлин, и сердце ее екнуло. Если кому и суждено увести Джека Дивайна от экзотической красотки Мэй, то, конечно, Лизе. Интересно, каково это – обладать такой властью над мужчинами?
Затем Лиза экспромтом предложила «развлекательный» раздел – обзор самых сексуальных кроватей по гостиницам Ирландии. Критерии оценки: качество постельного белья, прочность матраса, ширина и «фактор наручников» – идеальными считались изголовья из кованого железа или с балдахинными столбиками.
– Ух ты! Сколько бы вам ни платили, вы этого стоите! – восхищенно выпалила Трикс.
– Мерседес? – проронила Лиза.
– В пятницу едем в Донегал на эксклюзивные съемки зимней коллекции Фриды Кили, – хвастливо отозвалась та. – Из этого получится материал страниц на двенадцать.
Фрида Кили, ирландский модельер, пользовалась большим спросом за границей. Делала она безумные, сногсшибательные вещи: сочетала грубый ирландский твид с воздушным шифоном, светлый ольстерский лен – с квадратами шелкового трикотажа; вязаные рукава вытягивала до полу. Получалось романтично и диковато. На Лизин вкус, немного даже слишком диковато. Если уж отдаешь такие деньги – не то чтобы она стала бы, разумеется, – то классическое изящество Гуччи внушает как-то больше доверия.
– А не взять ли у нее интервью? – предложила Лиза. Мерседес рассмеялась:
– Ой, нет, она же чокнутая. От нее и слова толком не добьешься.
– Вот именно, – отрезала Лиза. – Читать будет интересно.
– Вы просто не знаете, какая она…
– Мы рекламируем ее зимнюю коллекцию. Меньшее, чем она может нас отблагодарить, – рассказать, что ест на завтрак.
– Но…
– Удивите меня, – передразнивая своего бывшего шефа, улыбнулась Лиза. Может, Мерседес и оценила бы шутку, знай она, что Лиза имеет в виду. Но Мерседес не знала и поэтому лишь бросила на Лизу злобный взгляд.
Внимание Джека переключилось на Джерри.
– Что у нас с обложкой?
Лиза насторожилась. Джерри такой тихоня, что внимания на него она не обращала совершенно и, следовательно, представления не имела, есть ли от него хоть какая-то польза. Но Джерри выложил сразу несколько макетов обложки – три разные девушки в окружении подборки лиц и текста. И стиль подобрал отлично – весело, сексуально.
– Великолепно, – похвалил Джек. И обратился к Лизе: – А что у нас с колонкой знаменитостей?
– Работаем, – сдержанно улыбнулась Лиза. Боно и группа «Коррз» упорно не выходили на связь. – Есть идея поинтереснее: пусть у нас женский журнал и девяносто пять процентов читателей – женщины, а все же, по-моему, есть прямой смысл предоставить одну страницу «Колин» мужчине.
«Минуточку, – остолбенела Эшлин. – Это же была моя идея…»
Она беззвучно шевелила губами, а Лиза бодро продолжала:
– Есть на примете один юморист, по моим данным, будущая звезда. Беда в том, что он пальцем не пошевелит для женского журнала, но я берусь уговорить его.
«Ах ты, стерва, – возмутилась Эшлин, – подлая, наглая стерва! Неужели никто ничего не помнит? Неужто никто не заметил?!»
– Я… – выдавила она.
– В чем дело? – процедила Лиза, вскинув на нее жесткие, холодные, как мрамор, серые глаза. Лицо тоже ничего доброго не обещало.
Постоять за себя Эшлин не умела никогда и потому промямлила:
– Ничего.
– Это будет здорово, – улыбнулась Лиза Джеку.
– Кто он?
– Маркус Валентайн.
– Вы серьезно? – искренне оживился Джек.
– Кто? – ахнула Эшлин, не успев оправиться еще от первого потрясения.
– Маркус Валентайн, – нетерпеливо повторила Лиза. – Вы о нем слышали?
Эшлин молча кивнула. Конопатый парень совсем не был похож на «будущую звезду». Наверно, Лиза ошиблась.
– В субботу вечером он выступает в Ривер-клубе, – продолжала Лиза. – Эшлин, вы пойдете со мной.
– В Ривер-клубе? – хрипло переспросила Эшлин. – В субботу вечером?
– Да, – отрывисто бросила Лиза.
– Там еще выступает мой друг Тед, – услышала Эшлин собственный голос.
Лиза оценивающе прищурилась:
– Вот как? Отлично. Можно будет проникнуть за кулисы.
– Хорошо, что на вечер субботы у меня не было своих планов, – неожиданно для себя съязвила Эшлин.
– Это верно, – хладнокровно согласилась Лиза. – Очень хорошо.
Когда конференц-зал опустел, Лиза обернулась к Джеку:
– Довольны?
– Вы удивительная, – искренне сказал он. – Совершенно удивительная. Спасибо. Я поговорю с Лондоном.
– Скоро мы узнаем?
– Раньше следующей недели вряд ли. Не волнуйтесь, вы подали несколько замечательных идей, думаю, все пройдет нормально. Сможете поехать смотреть дом в шесть часов?
Кипя праведным гневом, Эшлин вернулась на свое место. Какое свинство! Никогда, никогда больше она к этой дряни по-человечески не отнесется. Подумать только, еще жалела ее, ведь совсем без друзей, в незнакомой стране… Старалась прощать Лизе все ее злобные выпады и колкости: она, бедная, должно быть, несчастлива и напугана. Иногда в угоду ей даже подсмеивалась, когда Лиза говорила, что Дервла толстая, Мерседес волосатая, Шона Гриффин глупа, а она сама, Эшлин, назойлива как муха. Но теперь хоть помри Лиза Эдвардс от одиночества – Эшлин Кеннеди наплевать.
На экране компьютера, поверх фотографии Джорджа Клуни, желтела записка: «Звонил Дилан». Эшлин отклеила бумажку. Сейчас ведь еще не октябрь? Дилан звонил ей дважды в год – в октябре и в декабре. Спросить, что подарить Клоде на день рождения и на Рождество.
Она набрала его номер.
– Привет, Эшлин. У тебя найдется завтра пять минут после работы посидеть где-нибудь?
– Нет, не могу. Нужно написать длиннющую статью. Может, попозже на неделе, а? Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. Вроде бы. Я уезжаю на конференцию, вернусь – позвоню.
– Готовы, Лиза? – спросил Джек, подходя к ее столу в десять минут седьмого.
Под молчаливыми взглядами жадных до сплетен коллег они вышли из редакции и на лифте спустились на автостоянку.
Сев в машину, Джек тут же сорвал с себя галстук, швырнул его на заднее сиденье и расстегнул две верхние пуговицы на рубахе.
– Так-то лучше, – выдохнул он. – И вы не стесняйтесь. Снимайте что хотите… – не договорив, осекся и замолчал. Его так бросило в жар от неловкости, что Лизе стало весело. – Извините, – мрачно буркнул Джек. – Не то сморозил.
