Доктор отругал Лесли за то, что она так долго собиралась к нему, осмотрел ее и сказал, что ему нужно сделать несколько анализов крови. До того как будут готовы их результаты, он велел Лесли соблюдать максимальный покой. Когда результаты были получены, Лесли вздохнула и смирилась с фактом, что некоторое время ей придется не работать. Анализы решили все. Неизвестно где и как Лесли заразилась мононуклеозом.
Казино гудело от наплыва посетителей. Неприметно стоя возле одной из черных колонн, Флинт осматривал зал бесстрастными, прищуренными глазами. Дела шли не просто хорошо, а блестяще. Со дня своего открытия пять недель назад и отель и казино были переполнены довольными посетителями. Хоть он и был рад успеху, который сопутствовал ему, все же не испытывал полного удовлетворения.
Слева от Флинта замигал свет и зазвонил звонок на долларовом игровом автомате. С тем же безразличным выражением лица Флинт взглянул на пару, стоявшую перед ним. Они смеялись и обменивались взглядами, а тем временем долларовые фишки сыпались в поднос под автоматом. Что-то в этой сцене оживило воспоминания Флинта, и его сжатые губы смягчились в улыбке.
Лесли тоже повезло в вечер ее приезда в Атлантик-Сити. Внезапно Флинт увидел ее лицо, услышал ее голос, почувствовал только ей присущий запах, словно она стояла рядом с ним. Это ощущение стало уже привычным для него. В таких случаях Флинт уже не оглядывался вокруг в поисках ее с забившимся от радости сердцем.
Оттолкнувшись от колонны, Флинт прошел через огромный зал, на ходу кивая распорядителям в партере и менеджерам на площадке, прямо к личному лифту.
Как всегда, войдя в свои апартаменты, Флинт задержался на широкой площадке, хотя в последнее время его взгляд, как бывало раньше, и не обращался неосознанно к стеклянной стене. Подчиняясь не зависящей от него силе, темные задумчивые глаза Флинта осматривали комнату. Ее здесь нет, он знал это — и все же искал ее.
Он задержался на площадке какие-то секунды. Подавив вздох, в котором можно было расслышать отголоски чувств, которые он не желал анализировать, он направился к винтовой лестнице и поднялся по ней прямо в свой офис.
Как всегда, на его рабочем столе лежала груда американских и иностранных газет. Флинт рухнул в кресло и взял верхнюю в стопке газету. Быстро читая интересующие его статьи и опуская остальное, Флинт ознакомился с новостями, как он неизменно делал каждый день.
Он уже просмотрел половину кипы, когда выхватил одну из них, порвав ее неосторожным движением. Это была «Нью-Йорк Дейли». Имя Лесли Фэйрфилд точно выскочило на него из середины колонки сплетен. Черты лица Флинта стали напряженными, он внимательно прочел, три предложения светской хроники:
К сожалению, стало известно, что несравненная Лесли Фэйрфилд в связи с болезнью вынуждена была отказаться от участия в новой пьесе — «Перекрестки». Выздоравливайте и скорее возвращайтесь, мисс Фэйрфилд. Бродвею недостает Вас.
В связи с болезнью. Флинт снова и снова перечитывал эти три слова. Лесли больна? Отвратительное чувство, почти паника, парализовало его мозг. Лесли больна! Откинув газету в сторону, Флинт схватился за телефон. Ему нужно поговорить с ней, выяснить, что… Нет! Флинт решительно покачал головой. Он должен видеть ее.
Нажав кнопку, чтобы отменить междугородный звонок, он перенес палец на другую, которая соединяла его с офисом секретаря, этажом ниже.
Меньше чем через час Флинт вышел через стеклянные двери главного входа в отель и прошел по забрызганному дождем тротуару к длинному черному лимузину, ожидавшему его с включенным мотором.
Считается, что звук дождя, барабанящего по карнизу окна, должен успокаивать, подумала Лесли, следя за одной из струек, стекающих по подоконнику. Но ее он не успокаивал. Ей было тревожно, хотелось капризничать и… она скучала по Флинту — больше, гораздо больше, чем могла себе вообразить, что возможно так скучать по кому бы то ни было.
Что он сейчас делает? — думала она, глядя невидящими глазами на серое небо за окном своей спальни. Скучает ли он по ней когда-нибудь? Губы Лесли скривились от острой боли, пронзившей ее грудь. Конечно, он не скучает по ней. Если бы скучал, то позвонил бы, как и обещал. Однако Флинт не позвонил и не сделал какой-либо попытки связаться с ней. У Флинта был роман, он получил удовольствие от упоительных двух недель, которые они провели вместе. Но своим отчужденным прощанием в то утро, когда она уехала из отеля, он недвусмысленно дал понять, что их отношения закончены.
Подступившие слезы жгли ей глаза, и, нетерпеливо откинув одеяло, Лесли с трудом поднялась с постели. Проклятье, она ненавидела свое состояние! Она молча выругалась, потянувшись за изумрудным халатом, который лежал в ногах ее кровати. Она ненавидела болезнь, изнурявшую ее, она ненавидела депрессию и слезливость, приобретенные вместе с вирусом. Она ненавидела заточение в собственной квартире, где пребывала в маленьком драгоценном обществе собственных жалостливых мыслей. Она ненавидела Флинта Фэлкона. И она ненавидела этот проклятый халат!
Но вопреки своим гневным мыслям Лесли прижала халат к своей груди и потерлась щекой о мягкий бархатный ворот. Нет, поправила она себя, шмыгая носом, она не ненавидит халат, она любит его. Как любит и человека, который купил халат просто потому, что он цветом напоминал ее глаза. И Лесли знала, что именно потому, что так сильно любит Флинта Фэлкона, она временами ненавидит его.
Дрожа, Лесли натянула халат и безучастно потащилась в гостиную. Полчаса спустя, уже обессиленная, она все еще продолжала слоняться из комнаты в комнату, слишком беспокойная, чтобы посидеть на одном месте больше нескольких секунд.
Лесли стояла у окна в гостиной, едва замечая, что дождь усиливается, когда замок входной двери щелкнул и в комнату вошла Мэри. Увидев Лесли, она изумленно спросила, отстраняя от себя мокрый зонтик:
— Почему ты встала?
— Я устала лежать, — пробормотала Лесли, внутренне сжавшись от раздраженного голоса Мэри. — Мэри, я сойду с ума, если мне придется еще валяться в этой постели!
— Но прошла же всего одна неделя, Лесли! — Мэри вздохнула, но выражение ее лица смягчилось. — Я знаю, что тебя больше всего бесит бездеятельность. Ты же всегда в движении, — сказала Мэри сочувственно. — Но, Лесли, пойми. Ты же только отодвигаешь свое выздоровление.
— Да, я знаю, — пробурчала Лесли, признавая справедливость совета своей подруги. — Извини меня, что я причиняю тебе столько беспокойства и неприятностей.
Мэри сердито посмотрела на нее.
— О чем ты говоришь?
Лесли встретила ее сердитый взгляд мягкой улыбкой.
