За разговором с обаятельным Коромысловым время бежало незаметно. Собеседник с первой минуты произвёл приятное впечатление русской душевностью. Тронул Севу его рассказ о судьбе на чужбине. Насторожился Сева, когда гость признался, что журналист. Отец и Амалия запугали журналистами. Коромыслов рассказал, что издает в Лондоне русскую газету, и попросил пожертвовать сколько-нибудь в фонд газеты.
— Своих денег у меня нет. — Сева вытащил портмоне и в доказательство показал несколько фунтов, высыпал в руку монетки. — Если г-н фон Клуге и дал денег на поездку, они у Марики, мне ни разу не потребовались. Постоянно опекают. Эти, — он показал на вытащенные из портмоне фунты, — Марика дала на случай, если потеряюсь или другой непредвиденный случай. Вы сказали, газета на русском языке, кто же её читает?
— Не знаешь, сколько русских в Лондоне и в Великобритании! Распространяется газета и на континенте. Голос свободной России. Как "Колокол" Герцена, слышал?
Сева не сразу вспомнил, что за "Колокол". В школе на уроках истории или литературы, что-то проходили, но вспомнить не мог. Коромыслов продолжал.
— Понимаешь, как вашу "Комсомольскую правду" или "Известия", государство не финансирует, существуем на пожертвования.
— Что печатаете в своей газете?
— Как живут люди, рассказываем о России. Приводим факты, о которых не прочитаешь в советских газетах. Правду о свободном мире.
Не сразу Сева врубился, о какой газете речь. Вспомнил, как строго в Москве наставляли избегать встреч, особенно с журналистами белогвардейских газет. Коромыслов, получалось, представляет белогвардейскую газету.
— Вам лучше уйти. После встречи с вами, у меня будут неприятности.
Коромыслов не собирался уходить. Многое о Севе он уже знал.
— Окончательно решили остаться с отцом в Германии?
— Ничего я не решил. Прошу вас, оставьте меня.
— Какие взаимоотношения у вас с фройлен Марикой Мейер?
Журналист не отставал. Его интересовали встречи Севы с детьми брата отца — Отто, впечатления о жизни на Западе.
Каждый новый вопрос убеждал, беседа грозит неприятностями. Снова попросил Коромыслова оставить его, но тот, будто не понимал, продолжал сыпать новыми вопросами. Теперь корреспондента интересовало, чему инструктировали в КГБ.
Терпение Севы лопнуло.
— Уходите немедленно или я выкину вас!
Так и пришлось поступить. Сева вынужден был силой выпроводить настырного газетчика.
— Польстился на отцовское богатство, сынок фашистский! — уже в коридоре причитал обиженный гость.
Закрыв за Коромысловым дверь, Сева не мог успокоиться. Налил виски и, не разбавляя, выпил. "И чего они липнут ко мне"? Разговор заставил задуматься. Кто он, в самом деле, — турист, наследник, кто?
Дверь без стука отворилась, вошла ослепительная Марика с новой прической, в короткой юбке и пестрой майке, поцеловала его. Сева сразу забыл все сомнения и обиду на неё.
— Заждался?
Она была обворожительна, и Сева не сдержался, схватил, они слились в долгом чувственном поцелуе. Оставив ее, прошептал:
— Какая ты красивая! Солнышко моё, красное, царевна прекрасная! Держу в объятиях самую красивую женщину мира!
Марика вырвалась и села в кресло, где недавно сидел Коромыслов.
— Прическу мнешь. Успеется. Ночь впереди.
— Очень долго собиралась, заскучал без тебя. Земляк заходит. Представляешь, какую-то русскую газету издает, просил денег пожертвовать.
— У тебя не было? Зашел бы, спросил у меня.
— Не поняла. Он Россию освобождать собрался. У нас таких — антисоветчиками называют.
— Ну, и что?
— Спустить с лестницы следовало, да пожилой человек, пожалел. Начал… Вкрадчиво так, издалека… За своего принял. Откуда журналисты всё знают про меня? В концертном зале корреспондент Би-Би-Си, теперь этот русский издатель.
— Плюнь! На то они и корреспонденты, чтобы всё про всех знать. Без них жизнь станет скучной. Выпьем лучше! — Она налила себе виски, разбавила. — Ты разбавляешь?
***
Пока Сева развлекался с Марикой в Лондоне, в доме отца о нем не забывали ни на минуту. Каждый день Курт с матерью вспоминали. Его будущее занимало все их мысли. Надеялись, что Сева останется. Ждали, когда он заговорит об этом, сами не решались завести разговор. К делам концерна Сева не проявлял интереса. Судя по поведению, не думал о будущем, ему не льстило, какое высокое положение семья Клуге занимает в обществе. Не просил денег на карманные расходы.
— Увлекись фройлен Марикой, думаю, забыл бы и думать о возвращении в Россию. Способствуй развитию их отношений, — советовала мать Курту.
— Стараюсь. Она и так заменила переводчицу. Вчера отправил на концерт в Лондон. Пусть мир посмотрит.
Кроме матери Курту не с кем поговорить. Одна она понимала его отцовские чувства. Остальные делали вид, что сочувствуют. Отто отвергал Севу категорически. Компаньон г-н Мейер отнесся к радости Курта равнодушно.
***
Утром их разбудил телефон. Марика протянула через Севу руку и взяла трубку.
— Я…А…Господин Клуге, вы?.. Разбудили… — Она заговорила по-немецки, затем передала трубку Севе, подмигнув. — Отец беспокоится, как провел ночь под чужой крышей.
Сева, прикрыв микрофон, растерянно посмотрел на Марику. Она ободряюще улыбнулась и показала: говори!
— Guten Morgen! — Он достал с тумбочки листок и по-немецки прочитал в трубку. — Mir ist ea hier dut. (Мне здесь хорошо). Danke schon! (Спасибо).
К разговору подключилась Амалия и спросила, когда ждать дома.
— Как Марика решит, — он повернулся к ней, и, прикрыв микрофон, спросил, — останемся еще? — Она кивнула. — Лондон не успел посмотреть, по городу побродить хочу. Спроси г-на Клуге, можно нам еще остаться?
Счастлив в эти минуты г-н фон Клуге. Лондон произвел на сына впечатление. Возможно не столько город, сколько Марика? Так еще лучше. Дочь компаньона!
Выслушав советы отца, и пожелав в ответ доброго дня, Сева отодвинул аппарат и повернулся к Марике. Она протянула губы для поцелуя.
— Не будем вставать, а?
— А как же город?
— Вчера насмотрелся, — он прижался к ней, обнял. Снова они занялись любовью. Счастье близости с Марикой перечеркнуло благие намерения походить по знаменитым местам, посетить музей мадам Тюссо, о котором читал в детективных книжках. Знакомство с великим городом Сева променял на постель.
Впервые они оказались в обстановке, когда время не торопит, не нужно опасаться, что кто-то войдет, можно забыть обо всем на свете и отдаться во власть любовной страсти. До встречи с Марикой Сева по-настоящему не знал женщину, в сексе оставался полным профаном. Что знал и умел, обязан малолетке Наде; короткий урок преподала Марта. Марика же превзошла всех. В сексе продвинута, раскованна, ничего не стесняется, как стали позже говорить — без комплексов. С ней Сева познал всю гамму плотских удовольствий.
