— Ты считаешь меня настолько безрассудно импульсивным?
— Дело не в тебе, а в сложившейся ситуации. Ну, да, и немного в тебе.
— Все же во мне.
— Я знаю, каким ты можешь быть, — мягко произнесла Маргарита.
— Каким? — опасно поинтересовался.
— Так скажем, иногда ты глотаешь, не пережевывая.
— Подожди, мама, мне понадобится время, чтобы расшифровать такое яркое и многозначительное послание.
— Не дави на нее, Дима, пожалуйста, — почти шепотом попросила мать. — Она молодая, импульсивная. И очень ранимая. Вам просто нужно время. Нужно привыкнуть друг к другу. Я знаю, что вам трудно. Уж я то знаю…
— Согласен с тобой. Но ты можешь не переживать. У Кати есть свобода, которой у тебя не было, и нет давления, от которого ты когда-то сбежала. Я же могу сейчас позволить себе такую откровенность, правда, мама? Ты же сейчас приписала мне ошибки отца? Нет, если ты, конечно, считаешь, что именно сейчас тот момент, когда стоит вести подобные разговоры, что ж, продолжим.
Рита вздохнула вместо ответа, покрутив на пальце обручальное кольцо.
— Так забавно… — невесело усмехнулся Дмитрий. — Отец всегда боялся, что я стану мягкотелым, как ты. Ты же — что я стану такой, как отец.
— Господи, — выдохнула мать, — я не хотела ничего плохого…
— Я тоже, мама! — внушительно произнес сын. — Когда я сейчас ехал домой, я вообще ничего плохого не хотел! И меньше всех я что-то вообще сейчас понимаю!
— Прости, я действительно сказала что-то не то. Прости. Но я только о тебе беспокоюсь, о себе уже не беспокоюсь. Мне только твой покой важен и твое счастье. — Заправила в прическу выбившийся локон.
Дима сжал материнское запястье. Она всегда так делала, когда нервничала: поправляла волосы или одежду. Торопливость в ее жестах разозлила Диму, но злился он, конечно же, не на мать.
Злился на себя, на Катю, на абсурдную непонятную ситуацию, которая напоминала совсем дешевенькую драму.
— Что это, мама? Что это такое? Откуда? Что не так?
— Ты о чем?
— Обо всем этом, — отпустил ее и развел руками. — Этот взрыв. Тут, там, — кивнул на лестницу. — Если взрыв есть, значит и запал был. Где? О чем тут вы беседовали? Кто, что и кому сказал, что меня сейчас чуть не линчевали без суда и следствия?
— Я не знаю, Дима. Мы с Катюшей собирались пить чай, а потом на прогулку. Пришла Агата. Я оставила их ровно на пять минут: заварила чай и позвонила тебе. Ты сказал, что подъезжаешь к дому. Я, честно говоря, даже подумала, что ты в курсе ее приезда, что вы договорились, мало ли какие дела у вас остались. Господи, ну что там чашка чая, каких-то пять минут!
— Нет! Ни о чем мы не договаривались.
— Тогда меня поражает ее наглость.
Дима поставил ногу на первую ступеньку и заметил напряженный материнский взгляд.
— Я спокоен, мама. Ты же видишь, я совершенно спокоен. Как уда-а-ав, — протянул шепотом.
— Смотри, не съешь своего кролика.
— Проглочу. Не пережевывая.
Открыв дверь к Шауриной в комнату, еще раз убедился, что мать зря так переживала. Катя точно не из тех, кто запросто даст себя проглотить. Не с первого раза точно.
— Что ты делаешь? — вздохнул, прислонившись к косяку.
— Вещи собираю, — пояснила она, — домой улетаю.
— Что за детские выходки?
Катя выронила из руки кофту и подавленно замолчала. Потерялась с ответом. Дима, сам того не зная, хлестнул ее по свежей ране.
— Ты можешь мне объяснить, что происходит? — снова поинтересовался.
— Это была очень плохая идея, — через бесконечно долгое время сказала она, — провести вместе отпуск
— Ты сегодня решила поставить рекорд по количеству выданного бреда? Прекрати. Завтра твои родители прилетают. Как это все будет выглядеть?
— Тебя только это и волнует. Как это будет выглядеть.
Он глубоко и медленно вздохнул:
— Как хочешь. Я не смогу отвезти тебя в аэропорт. Раз все так… спонтанно. Я уже сейчас должен быть в другом месте.
— Не беспокойся, доберусь на такси. Билет я уже заказала.
Крапивин кивнул. И ушел, на этот раз оставив дверь открытой. Не хлопая. Боялся, что вынесет ее вместе с косяком.
Обездвиженная его уходом, Катя долго сидела на кровати. И в момент, когда тоже должна была быть в другом месте, она все еще сидела на кровати.
— Дима сказал, что ты собралась улетать, — произнесла Маргарита, появившись на пороге.
Катя вздрогнула, повернув к ней голову. Не стала скрывать слезы, в этом не было смысла. Даже не потянулась за салфеткой или платком, только вытерла ладонью соленые губы.
— Нет, — сипло прошептала. Отчего-то так трудно было говорить.
— Я так жалею, что познакомила их, так жалею…
— Зачем?
— Зачем жалею? — вздохнула Рита и присела рядом.
— Зачем познакомили. Расскажите. Мы же собирались посекретничать, вот самое время. И повод более чем достойный. На мое нытье не обращайте внимания.
Рита ломала руки, испытывая и жалость, и угрызения совести одновременно. Девочка плакала. Уйти и оставить ее в таком состоянии женщина, конечно, не могла. Не здесь и не сейчас, не в своем доме.
— Он создал этот бренд, — начала она, — «JewelryStories»… как экспериментальное направление на базе «Fine Jewellery», но в России.
— Да, я кое-что слышала про это, — подтвердила Катерина, усаживаясь поудобнее.
Она слышала. И даже была на презентации первой коллекции. Там и увидела Агату в первый раз. Уже тогда ей стало понятно, что от Крапивина та не отцепится. Все остальное об этом проекте Катя понимала из общих разговоров. Дима кое-что говорил ей об украшениях с живописными эмалями, флорентийской мозаикой и морским жемчугом. На подробностях она не настаивала, не хотелось лишний раз слышать из его уст про Филяеву.
С Ритой обсуждать это гораздо легче, да и рассказывала она все со знанием дела. Точно знала, о чем говорит.
— Дима никогда не делает ничего простого, не работает на массового покупателя, так скажем. Всегда ищет что-то новое и неожиданное Ключевое направление нашей компании — это изготовление сложнейших эксклюзивные украшения на заказ. Поэтапно. От эскиза и моделирования до производства на самом высоком уровне. В этом свете «JewelryStories» — довольно рискованный проект. Он основывался на стремление возродить старинные традиции ювелирного искусства и забытые ювелирные техники, так сказать, воссоздать дизайн старинных украшений в современной интерпретации. А такому бренду нужно лицо. И не просто лицо на обложку, а ключевая фигура, к которой можно сделать привязку. Агата идеально вписалась. Она дочь известного художника. Обладает глубинными знаниями в сфере истории и искусства. Я очень хорошо знала ее отца, мы вместе учились в Мастерской станковой живописи в Питере, дружили.
