Против фоток малышки я не имел ничего, поэтому так и написал:
— Хорошо. Буду ждать.
— Чудесно! Я рада, что ты с нами.
Что уж за этими словами увидела сама Даша, исключительно ее проблемы. Я хотел видеть лишь прелестную крошку, но никак не ее маму.
Боря ушел внесознанку.
— Да, заказ был. Деньги, я вернул. Имя назвать не проси. Я еще и жить хочу, и репутацией своей дорожу.
— Какая к херам репутация Борь? Я те щас яйца вырву, вот и вся твоя репутация кончится.
Сладко улыбаясь, я угрожающе навис над мужичий, кипя от гнева. Тот, к его чести и бровью не повел, лишь усмехнулся в ответ.
— Ты не гоношись Артемушка. Не по статусу тебе дорогу мне переходить, сам знаешь. А за бабой своей, следи лучше, глядишь все хорошо и будет.
— Да знаю я, что брат твой, бандюган отпетый, в депутаты метит. А также знаю, из первых уст, что он дочь родную шпилит. Мариночку свою ненаглядную.
— Ты че несешь, болезный? — выпучил глаза Борис.
Вместо объяснений я включил видео, где датая Марина, смеясь рассказывала о своей сокровенной тайне.
— А ты прикинь как я охуела, когда однажды проснулась первого января от того, что меня собственный папаша…
— Я отдам тебе эту запись, в обмен на имя заказчика Ани. Твое имя я не засвечу. Не переживай.
Ломался Борюсик не долго. Секунд этак пять.
— Смолин. Но я тебе не че не говорил.
— Ну, естественно. Как и видео, это у тебя не от меня.
— Само собой.
Мы даже руки друг другу пожали. Я перекинул видео на телефон Бориса. Пусть теперь хоть поубивают друг друга. Даже интересно будет посмотреть, чем все это теперь обернётся.
Смолин значит. Старый козел! Хер знает сколько раз, на молодках женатый был, а сейчас опять свободен как раз.
Прям сейчас бы голыми руками б удавил, да нельзя! Влиятельный человек. И я, как назло, полностью аккредитуюсь в его банке, касательно бизнеса. Но ничего, нет такого человека, которого нельзя было бы зарыть, так или иначе.
Я испытал просто физическую потребность позвонить Ане. Хорошо все же, что нанял ей охранника. Не лишнее оказалось. Как сердцем чувствовал.
как назло не брала трубку. И с каждым пустым гудком, в моем сердце все больше нарастала тревога, и щемило сердце. Позвонил охраннику, не ответил и он. По спине побежал липкий пот, от нехорошего предчувствия и, забыв про все на свете, я рванул в больницу, зная, что обычно, в это время, Аня всегда там. Сидит до самого вечера с братом и обычно отвечает после третьего гудка, а у меня было уже двенадцать пустых.
Глава 22
Еще когда я ехала к Денису в больницу, мне позвонили оттуда и попросили срочно приехать. Новость шокировала. Ему нужна была срочная операция на мозге. От удара в голове образовалась гематома, которую раньше не приметили, она разрослась за эти дни и требовала срочного удаления. Иначе, полная слепота. И нужно подписать согласие на операцию.
Конечно, готовьте его! Я уже еду. Все подпишу, — выпалила я, не думая.
Да что ж такое-то! Ну, хоть когда-нибудь нам будет покой уже или, нет?
Слезы неудержимо катились из глаз, меня начало бить крупной дрожью. Нет! Господи! Я не выдержу! Я не выдержу! Но вдруг очень четко услышала в голове бабушкин голос — Надо! Не смей киснуть! Голос умершей в моей голове подействовал как шоковая терапия. Заставил отвлечься и собраться. Раскисать действительно не время.
Я, не помня себя, влетела в больницу, подписала все, что нужно. Постаралась ободрить испуганного брата, который действительно уже три дня жаловался на то, что хуже видит правым глазом. Мальчика уже побрили, и я еле сдерживала слезы глядя на его лысую голову.
— Ничего не бойся. Все исправят, и ты снова будешь видеть нормально.
— И буду со шрамом в пол башки, — грустно улыбнулся бледный от страха мальчик, сжимая мою руку пока его катили в операционную.
— Ничего. До свадьбы волосы отрастут.
— До твоей, или до моей? — подмигнул мне брат.
— И до моей думаю тоже.
— А твой парень, про которого ты говорила, правда хороший? Не обижает тебя?
— Хороший, — кивнула, слизнув с губы непрошенную слезинку.
— Ты замуж за него выходи, не будь одна. Тебе нельзя. Ты молодая.
Дениса вкатили в операционную, и медсестра закрыла передо мной двери, бросив сухое:
— Ожидайте.
— Сколько?
— Не менее двух с половиной часов. Можете погулять пока, отвлечься.
— Да какое там.
Я села на кушетку, на которой сидел мой охранник, здоровый, качек неопределенного возраста и с каменным выражением лица, по имени Олег. Не знаю, от кого он меня там должен охранять, я его самого побаивалась, если честно.
— Кофе принести? — участливо спросил он вдруг, не мало меня удивив.
— Воды, — сказала, а когда он хотел встать, вдруг схватила его за руку. — Знаешь, мне кажется, он не выдержит. Он попрощался со мной сейчас. Так сказал, словно не вернётся,
— обреченно всхлипнула я, а он вдруг придвинулся ближе и обнял меня.
— Нельзя сейчас о плохом думать, Анют. За хороший исход молись. Любовь брату посылай.
— Ты думаешь, бог нас слышит?
— Даже если бог и не слышит, брат, волны твоей любви, душой почувствует обязательно. Как ты сейчас мое тепло.
Тепло от мужчины я действительно чувствовала, и, устроившись на его плече, стала молиться про себя.
Господи! Я не знаю, где я на столько проблем сумела нагрешить, если только в прошлой жизни, но не забирай у меня брата. Единственного, ладно, теперь уже не единственного, но от этого не менее дорогого мне человека. Он еще так молод, но уже столько перенес! Сжалься над ним! Позволь выжить, поправиться. И испытать счастье взаимной любви, отцовства. Позволь ему приносить пользу людям на работе, как он мечтает. Он этого достоин. Он хороший, добрый, целеустремлённый мальчик и мужчиной таким же вырастет. Только дай ему шанс. Прошу! Борись, Денис! Борись мой мальчик.
Я не знаю сколько я так провсхлипывала на плече охранника, повторяя про себя одно и тоже, но пришла в себя лишь от недовольного возгласа Артема:
— Вы, почему оба на звонки не отвечаете? Что случилось?
Меня передернуло от грубого тона и неласкового взгляда мужчины, да, конечно, ему наверняка не понравилось, что меня обнимал Олег, но до ревности ли сейчас?
— У Дениса уже несколько часов операция на мозге, — спокойно объяснила я, отстранившись от Олега. — Там гематома, он может ослепнуть.
— Почему ты мне не позвонила? — ничуть не смягчился Артем.
— Мы так торопились, что забыли телефоны в машине.
Я подошла к Артему, прижалась, ища успокоения, и поразилась тому, насколько он был напряжен.
— Что-то случилось?
— Очень волновался за тебя, — хрипло ответил Артем, прижимая меня к себе.
— Прости.
— Не делай так больше. Это не шутки.
— Обещаю.
— Долго уже ждете?
— Почти три часа.
При этих словах, двери операционной распахнулись и выкатили спящего и бледного Дениску с перевязанной головой. Я бросилась к доктору:
— Как все прошло?
— Благополучно. Слава богу, — ободряюще улыбнулся мне пожилой, уставший мужчина. — Опасности для здоровья больше нет.
— Слава Богу! — я не смогла сдержать слез облегчения.
— Теперь надо надеяться на его иммунитет и душевное стремление поправиться. Он придет в себя лишь утром. Поезжайте домой. Отдыхайте. А то сами свалитесь.
— Не могу его оставить, — категорично отказалась я.
— Он будет просто спать, к тому же в реанимации, а туда нельзя и пробудет он там дня три.
— Пойдем, Ань, нужно отдыхать. Приедем вечером, проведаем.
Я вдруг почувствовала себя ужасно слабой, поддалась воле Артема и пошла с ним.
— Я сам ее отвезу, на сегодня свободен.
Мне так от усталости кажется, или тон Артема, действительно на несколько тонов грубее, чем следует? Неужели в такой ситуации, в серьез можно сердиться на то, что он меня обнимал?
Домой тоже ехали в молчание, которое меня жутко тяготило. Я себя чувствовала виноватой, не пойми в чем. И только дома он подошел сзади, обнял за плечи и прижал к себе.
