Лера выглянула в щель: сестра вытирала слезы тыльной стороной ладони. Мать по-прежнему сидела в кресле, вид у нее был ошеломленный. Раньше она всегда обнимала Лию и гладила по волосам, жалея. Грудью вставала на ее защиту, находила любые оправдания ее проступкам, максимум, могла пригрозить ей пальцем, если была какая-то шалость. Но не сейчас. Сейчас мать сидела как обычный слушатель — спокойно и ровно, положив руки на подлокотники. Не спешила с выводами, оправданиями, комментариями. И это было странно. О чем она думает? Осуждает или оправдывает ее? Может, просто в шоке, поэтому так себя ведет?
— Когда я услышала о ребенке, я… У меня внутри все перевернулось. Буду откровенна: мне стало очень завидно. В юности я всегда считала, что раз умею подчеркнуть свою внешность, значит, я гораздо красивее Леры, успешнее, я смогу с умом распорядиться своей жизнью, а оказалось, наоборот. Она — здорова, ей не пришлось обманывать других, чтобы выжить. За то время, пока я скиталась и боролась с болезнью, она преспокойно вышла замуж, и не за какого-то Ваньку-дурачка, а за известного бизнесмена, переехала в шикарный дом, но самое главное: она родила ребенка. Стала мамой. Осуществила мою мечту. МОЮ! И родила от Ильи, от человека, которого я полюбила! Впервые за долгие годы я смогла открыть сердце и полюбить!
Лера снова сползла на пол, закрыла лицо руками, а ладони были холодными, пальцы мелко подрагивали. Теперь речь пойдет о Леше… Стало так больно, словно проглотила горящий уголь и он мгновенно обжег все внутренности. Хоть бы не задохнуться от этой боли, не закричать, не выдать себя. Нужно дослушать до конца, понять, почему Лия так поступила, хотя уже более-менее понятно, откуда у нее такая ненависть…
— Илья ни в какую не соглашался на суррогатное материнство, — продолжала Амелия. — Говорил, что будут разговоры, что он не уверен, что полюбит ребенка, которого носила под сердцем чужая женщина. Я никак не могла его разубедить, хотя, честно, прекрасно его понимала, это — очень серьезный шаг, не каждый пойдет на такое, и я сама не была до конца уверена, что решусь. Тем более Илья ждал, пока появится Лешка, все разговоры были только о нем: как мальчик будет расти и развиваться, как будет ходить с ним на футбол, а в будущем получит весь его бизнес. Его сын, родной. И никакие другие дети не нужны.
На меня накатило такое отчаяние, что я выла в голос, когда была дома одна, я ревела столько ночей напролет, что и не передать! Я завидовала ей самой жуткой завистью и ненавидела себя за это. В тот самый момент, когда я решила вычеркнуть свое прошлое, замолить грехи, начать все с чистого листа, в тот самый момент я вдруг узнала такую новость… Чувство несправедливости буквально пожирало меня изнутри. Я была в таком состоянии, как будто в прострации, ничего не могло меня вытащить. Помню, как Илья тряс меня за плечи, что-то кричал… Я очнулась, когда он сказал, что все устроит, что Лера подпишет отказ и исчезнет из нашей жизни. Я поверила ему. Не могла не поверить. А поговорить с Лерой лично я боялась. Да, меня грыз страх, я думала, она опять скажет, что я не смогу построить счастье на обломках… Что моя жизнь, склеенная кое-как, криво подштопанная, опять полетит в тартарары, разобьется вдребезги, как когда-то моя машина… Илья убеждал, что присвоить ее имя — хорошая идея, что Лера уступит, смирится. Я ни в коем случае себя не выгораживаю, мама. Это просто крик души! Как долго я играла роль отъявленной стервы, сколько носила масок, но я никогда не была собой. И это самое страшное — в погоне за мечтой потерять самого себя. Потерять свою душу. Запомни: если ты теряешь душу — ты в итоге теряешь все…
Снова повисло молчание. Лера вдруг обнаружила, что завязывает узлы на шарфике. Тихонько поднялась на ноги и отступила к двери. Показалось, будто Лия сейчас выйдет из комнаты. Но чутье подвело.
— Знаешь, сейчас, когда выговорилась, мне стало гораздо легче, — послышался вздох сестры. — Спасибо, что выслушала. Ты — единственный человек, которому я могу довериться, несмотря ни на что.
— Что ты собираешься делать?
Лера напряглась, услышав вопрос матери.
— Я собираюсь вернуть Лешу, — решительно ответила Лия.
Глава 43
Мир на мгновение покачнулся. Вцепилась в дверной косяк, не веря своим ушам. Сердце ухало в груди, как сумасшедшее. Что она только что сказала?
— Ты серьезно сейчас или опять какие-то интриги? — строго уточнила мать.
— Серьезно как никогда!
— Лия, прошу тебя: хватит ее мучить. Это не детская шалость, а настоящее преступление! И здесь я не на твоей стороне. Всему есть предел! Лера сильно страдает. Она не заслужила того, что вы устроили с Ильей. Ребенок — не игрушка, вы не можете постоянно передавать его из рук в руки. Леша все чувствует, ему нужна мама! Верни его Лере, пока не поздно. Ни к чему воевать. Лера — тоже моя дочь, у меня сердце разрывается, когда я вижу, как она мается. Хватит уже!
— Да, хватит, — согласилась Лия. Встала и подошла к окну. Обреченно обхватила себя руками. — Я тоже вся извелась, живу как на иголках. Подхожу к Лешеньке, смотрю на него, а он ручки тянет. Сердце сжимается, к глазам подбираются слезы, начинаю качать его, а в сознании картина стоит: как выгоняю Леру и кричу, что это — мой сын. Никогда он моим не был и не будет, как бы ни хотелось. И забыть уже не смогу, как подло поступила…
— Перед ней извиняться надо, а не передо мной.
— Да, ты права… Но как, как я ей все это расскажу? Не смогу…
— И не нужно.
Сама от себя такого не ожидая, вошла в комнату и остановилась напротив сестры. Она вся прямо сжалась, плечи опустила, руки за спину спрятала. Взгляд у нее был какой-то испуганный, виноватый, даже не верилось, что еще совсем недавно в этих глазах плясали искры торжества. Мать поднялась, но Лера на нее не посмотрела. Все ее внимание было полностью направлено на Амелию.
— Я все слышала! Что-то еще хочешь добавить? — старалась говорить холодно и отстраненно, но голос все равно дрогнул.
— Все слышала? Я не ожидала, что… Хотя, это даже к лучшему, — растерянно пробормотала Лия и опустила глаза. — Теперь ты знаешь, как на самом деле я жила все это время, что чувствовала, какие у меня были мысли. Я очень перед тобой виновата и даже не надеюсь, что ты простишь меня, но… Ты хотя бы знаешь, что я сделала такую подлость от отчаяния, а не потому что хотела отомстить тебе или уничтожить.
— Но ты почти уничтожила! Или из коммуналки тоже выгонять не хотела?
Лия поджала губы:
— Я пошла на поводу у Ильи. Он сказал, что надавить надо… А я была как в вакууме. Лешка все время плакал, я не знала, как мне с ним обращаться, переживала… Чувствовала, что он не принимает меня как мать, и от этого сердце кровью обливалось. Честно говоря, я на тебя немного разозлилась тогда, из-за того что не захотела подписать отказ. Все пошло не так, как я рассчитывала. Я поняла, что ты будешь бороться до конца, поняла, что ты никогда и не думала отказываться от ребенка. Илья сам это придумал. А я поверила, потому что хотела в это верить. Хотела как-то оправдать это преступление… Прости меня…
Она прикоснулась к ее руке, но Лера отстранилась.
— Лешу я верну, и в суде во всем признаюсь, — добавила Лия дрогнувшим голосом. Мать охнула, но ничего не сказала. — Пожалуйста, не держи на меня зла.
— Я подумаю. Сначала сделай то, что обещала! — и не собиралась проявлять мягкость.
— Я уже на полпути к этому… Вот.
Она вскочила и бросилась к выходу, а через минуту вернулась с каким-то пакетом в руках.
— Здесь все твои документы, которые я присвоила.
Лера взяла пакет и заглянула внутрь, увидела свой паспорт и свидетельство о рождении Лешки. По телу дрожь прошла. Что же это получается? Она не обманывает? Действительно готова признать свою вину? Мозг отказывался верить в реальность происходящего.
— Вот как? А почему вдруг раскаялась? — сыпала Лера вопросами. — Испугалась суда? Поняла, что совершила преступление?
