Катерина никак не могла разобраться в своих чувствах к Максиму. С одной стороны, ее по-прежнему тянуло к нему с огромной силой. С другой, стоило ей подумать о нем, как горло сжимало невидимой сильной рукой. Так, что дыхание перехватывало и из глаз вот-вот готовы были брызнуть слезы. Она понимала только одно. Никогда она не сможет быть второй женщиной. Вся ее сущность протестовала против этого.
Она вошла в квартиру и тут же услышала похрапывание, доносящееся с кухни. Вольдемара все еще крепко спала. Рядом с ней по столу были разбросаны карты. Катерина не глядя взяла одну. На ней был изображен король, гордо восседающий на троне. У него были голубые глаза и ямочка на подбородке. Фигура была перевернута.
Осторожно, чтобы не разбудить спящую ведьму, Катерина положила карту обратно и взялась за телефон. Она знала, что должна сделать.
Максим ответил уже после второго гудка. Голос был заспанный, немного хриплый. Таким он обычно шептал ей всякие нежности по утрам. Но сейчас было не до этого.
Она быстро пересказала ему все, что узнала от Виктора. И повисло молчание. Видимо, ее босс не был готов к такому повороту событий. И, не дав ему прийти в себя, Катерина добавила:
— Теперь о нашем с тобой разговоре. Мне все равно, что ты хотел мне предложить. Мой ответ в любом случае «нет». Нам нужно расстаться.
35
— Что-то случилось? — спросил он после короткой паузы.
Катерина возмутилась. Конечно, ничего особенного! Он просто вернулся к жене, стоит ли беспокоиться о такой мелочи?
Впрочем, этот его вопрос значил только одно: Юлька еще не успела доложить ему о своем проколе. Тут ее можно понять. Докладывать о своих проколах вообще никому не нравится.
— Я знаю. Сейчас все непросто, — продолжал говорить Максим, — но нет ничего такого, с чем мы не могли бы справиться.
Катерина едва удержалась, чтобы не выругаться. Или не заплакать прямо в трубку, что было бы в сто раз хуже.
— Кто вообще сказал вам, Максим Викторович, что я хочу с чем-то там справляться?
— Но мне казалось, что мы… что у нас…
Катерина не хотела, чтобы звучали какие-то громкие слова. Совсем не хотела. В конце концов, «мы» и «у нас» сразу закончились, как только он решил воссоединиться с семьей.
— Мне тоже так казалось… — торопливо перебила Катерина. — Но с тех пор многое изменилось. Ладно, думаю, вам сейчас не до меня.
Это действительно было правдой. Судя по тому, что она ему рассказала, дел у него должно было быть по горло, и все срочные.
Катерина положила трубку и устало опустилась в кресло. И тут же услышала шевеление на кухне. Ох ты ж, ежик! Вольдемара. Как раз о ней-то она совершенно забыла.
Через несколько минут в комнату вплыла изрядно потрепанная потомственная алтайская ведьма. Что поделать, коньяк не щадит никого, даже тех, кто на «ты» с самим чертом.
— Ух, как же оно, а?!.. — пробормотала Вольдемара, пытаясь открыть глаза.
— Что, плохо? — громко сказала Катерина и хлопнула в ладоши. Вольдемара охнула и, морщась, потерла виски.
— Неужели никакого заговора нет от похмелья в арсенале? — насмешливо спросила Катерина. Да, кажется, совместное распитие спиртных напитков нисколько не улучшило отношений. Она по-прежнему была на ведьму чертовски зла.
— Заговор не поможет, — вздохнула Вольдемара. — Тут зелье надо.
— Наверняка настоянное на сушеных жабьих лапках, — не унималась она.
— Нет, на огурцах с укропом. Рассол называется, — парировала она. — А ты что не на работе?
— Что-то нет настроения, — вяло сказала Катерина. Весь драчливый запал куда-то испарился. Хотелось заползти куда-нибудь в темный угол и … — Позвоню и скажу, что заболела.
Ведьма пристально посмотрела на пунцовые щеки прогульщицы:
— А ведь и вправду заболела, у тебя жар.
Катерина никакого такого жара за собой не чувствовала. По крайней мере, до тех пор, пока Вольдемара об этом не сказала. Она долго рылась в ящике, достала термометр, сунула его под мышку, и уже через три минуты с изумлением смотрела на цифры 38 и 6. Вот это да! Вот это финт ушами. Правду говорят, что здоровье напрямую зависит от эмоций.
Когда-то, до ниточки промокнув возле домика той самой ведьмы, Катерина умудрилась даже не чихнуть, потому что уже на следующий день слелалась совершенно нечеловечески счастлива. А теперь, похоже, хватило небольшого сквозняка от кондиционера, чтобы она совершенно расклеилась.
Или это ведьма порчу навела? А что, с нее станется. Катерина ей совершенно не доверяла. И была готова ждать от нее любой пакости.
Впрочем, Вольдемара почему-то не спешила оправдывать ожиданий. Вместо этого она притащила подушки с одеялами, и укутанная по самые уши Катерина лениво слушала, как на кухне уже свистит чайник, а скрипучий ведьмин голос называет в телефон Катеринин адрес. Врача вызывает, значит.
— А что ж вы так резко развернулись в сторону официальной медицины? — съязвила Катерина из последних сил. — Лечили бы меня по-вашему, по-колдовскому, примочками из мухоморов.
— И лечила бы, — пожала плечами ведьма и положила холодную ладонь на пылающий Катеринин лоб. М-м-м-м, хорошо… — И вылечила бы. А вот больничный выписать — это уже вряд ли.
Катерина молчала. Во-первых, потому что ответить на это было нечего. Во-вторых, потому что разговаривать, когда пьешь чай с малиной, а лоб так приятно холодит ладонь, совершенно неудобно. А в-третьих, чтобы ругаться — надо открыть глаза, а они не открываются, и в голове все кружится и плывет.
Коньяк и прогулки по свежему воздуху — не лучшая компания для девушки с температурой под сорок. А вот сон, пусть даже такой тревожный и тяжелый, — совсем другое дело.
36
Болезнь укутала Катерину в свои жаркие, липкие и не слишком приятные объятия. И все же было в этом что-то хорошее. Когда девяносто процентов времени ты проводишь в полубреду, на то, чтобы сполна пострадать от разбитого сердца, уже не остается ни сил, ни времени.
Всякий раз, когда она выныривала из тумана, рядом была Вольдемара. Она бережно протягивала больной пахучие отвары или давала в руки тарелку с кашей, видимо, чтобы та преждевременно не загнулась от голода.
Катерине это казалось как минимум странным, неужели она забросила все свои дела, не уделяет внимания клиентам, жаждущим немедленного волшебства, лишь бы торчать тут с посторонней больной дамочкой. Вот что чувство вины с людьми делает!
А виновата она и вправду была, так что эту заботу Катерина принимала как должное.
А еще Вольдемара внезапно взяла на себя функции секретаря, то и дело Катерина сквозь дрему слышала, как хрипловатый голос ворчливо ставит в известность желающих поболтать: болеет, плохо себя чувствует, спит.
Ведьма говорила это так категорично, что спорить и настаивать вряд ли у кого-то возникало желание. Во всяком случае, все эти беседы заканчивались очень быстро. А что, может, взять ее себе в секретари вместо Алены? Та никому не могла отказать, и все вопросы, вплоть до самых мелких, приходилось решать Катерине самой. А любой посетитель, даже если у него не было никаких важных дел, с легкостью проникал в кабинет.
Катерина поморщилась. Воспоминание о работе было совершенно некстати. Не факт, что эта работа у нее еще есть. Если Виктор теперь у руля, то он наверняка уволит строптивую сотрудницу. Ну, может быть, не сразу, а после того, как та в очередной раз отклонит его «щедрое предложение», включающее в себя яхты, дома, ну и самого Виктора в придачу.
А может, и сама уйдет. Потому что и без всяких предложений видеть Виктора каждый день, ловить на себе его сальные взгляды вряд ли доставит ей удовольствие.
А если Максим Викторович все-таки сумеет развернуть ситуацию в свою пользу (все-таки она в него верила!), тогда точно придется уйти самой, потому что уж лучше встречать в коридорах десятерых доставучих Викторов, чем одного Максима, воссоединенного с семьей.
Так, стоп, а почему она должна теряться в догадках? Катерина чуть ли не хлопнула себя рукой по лбу.
