Раздался звонок в дверь. Неужели за мной уже пришли? Ну, а что? Заявление есть. Самсон хоть и пустил адвокатов в дело, но это не меняет сути.
— Все, бабуль, не могу говорить. С радостью послушаю нравоучения чуть позже.
— Паяц!
На пороге Лисичка. Стоит, смотрит ошалело, будто видит в первый раз. А я не знаю с чего начать, потому что вчерашний разговор был достаточно тяжёлым, а сегодня меня уже ждёт тюремная баланда и небо в клеточку.
— У тебя вообще-то ключи есть, — выдаю первое, что приходит в голову.
— Скажи, что это не правда.
— Скорее всего, правда. Но я вообще ничего не помню, — от меня несёт похмельным амбре, от чего Лисичка морщит рыжий носик. — Откуда ты узнала?
— Павлуша написал. Я даже не знала, что у него есть мой номер.
— О, как! Стучит, значит.
— Скорее, решил открыть глаза на то, какой ты.
— Пришла отчитывать?
— Думаю, за меня это сделают другие. Назар, не знаю, что тобой двигало, но если ты таким образом решил проучить его за меня, то я это не принимаю. Мне не нужны такие жертвы, такие скандалы. Я не хочу быть втянута ещё и в это. Мне и так хватает проблем. Мама, братья, которых сейчас надо отправить в какой-нибудь лагерь, чтобы не видели ее такой. Дед, который подсел на ставки. И это только малая часть. А теперь мне с утра названивают журналисты. Это уже после Павлуши. Это ведь не трудности, которые возникли вдруг, в которых я хочу тебя поддерживать. Это заварушка, которую ты устроил сам. Я к славе никогда не стремилась, но и не хочу, чтобы она была такой.
— Типа, решай свои проблемы, а потом мы поговорим?
— Типа, в насилии я тебя не поддержу. Чешутся кулаки, пожалуйста. Знаешь, человеку можно даже было просто так объяснить, припугнуть, прижать, если ты хотел защитить мою честь, но ты решил потешить свои амбиции.
Неприятно. Но, кажется, она права. По сути, кто мы друг другу? Чувства есть, да, это сложно отрицать. Но есть две вещи, без которых все может просыпаться в один миг. Это доверие с ее стороны, и непонимание — с моей. Глупо отрицать, что боль от подбитой скулы и сбитых кулаков ничтожно мала по сравнерию с той, что сейчас находится на стадии зарождения внутри.
Не выкручивает ещё. Но я смотрю в эти зелёные глаза, которые горят праведным огнем, и понимаю, как только она уйдет, мне уже будет плевать и на полицию, и на Павлушу, да и вообще на все. Но мы два взрослых человека, и осознаем, что бесполезно топтаться на одном месте, потому что просто так эти проблемы не решить. Там и через себя надо переступать, и постараться хоть немного измениться. Но две личности, которых уже сформировала жизнь, упрямые и в меру эгоистичные, не понимают этого. А может, просто тупо не хотят. Но осознавать, что на этом все, не хочется. Поэтому просто даём друг другу время на принятие какого-либо решения.
— Мы ведь с этим справимся, Лесь, — касаюсь пальцами ее щеки.
— Очень на это надеюсь, — она вздыхает тяжело, но не отшатывается.
Нежная кожа под моими пальцами горячая. И как прикажете без этого жить?
— Я разберусь со всем, — обещаю.
— А пока, давай возьмём паузу.
Страшное выражение. Никогда не думал, что услышу его. Оно всегда официально означало: «я тебя бросаю, но пока не говорю об этом».
— Хорошо, тупо соглашаюсь, потому что у меня нет другого выхода. Она права, я не могу ее грузить ещё и своей «репутацией».
Олеся Ушакова
Грызла ли меня совесть, когда я ушла от Назара? Да! Определенно. Наверное, я впервые в жизни переступила через себя и не начала решать чужие проблемы. Такие я уж точно не потяну. Не по силе ноша. Там может справиться только хороший адвокат. Но ведь я, как его девушка должна была в такой трудный момент находиться рядом. Но что-то пошло не так, программа дала сбой и уже ночью я садилась на самолёт, который летел до столицы, а оттуда я отправлялась на море. Да!
Но обо всем по порядку.
От Назара я вышла мягко говоря, не в себе. По мне будто каток с утра проехался, и я никак не могла себя собрать.
Во-первых, вчерашний наш разговор, вернее, его отчаянный монолог. Во-вторых, утренняя новость. И ведь Павлуша прямо рассчитывал на то, что я поступлю именно так, как поступила. Надавил на больное: "Беги от него, иначе в один прекрасный момент с тобой он сделает то же самое". Но не это послужило триггером, а то, что дед окончательно спятил. Проиграл всю пенсию на спортивных ставках. Хорошо, что хоть в долги не влез. Матерился, грозился пойти в букмекерскую контору разбираться. Мол, ограбили пенсионера.
— Какого хрена тебе не живётся спокойно? — от бессилия я просто стояла и безэмоционально тыкала в телефоне на ссылки последних новостей.
— А то, что самогон ты завернула, мне надо зарабатывать, — возмутился дед.
— Предлагаю альтернативу. Ты не создаёшь больше проблем и не лезешь куда попало, а я тебе буду за это платить.
— Я не меркантильная сволочь, чтобы брать деньги у собственной внучки.
— Хорошо, тогда просирай то, что ты кровно зарабатывал всю жизнь. Не забудь в долги влезть, чтобы уж наверняка тебя закатали в асфальт. Думаю, это отличный конец жизни работника культуры.
— Ничего ты не понимаешь.
— Да куда уж мне? Не доросла до твоих седин. Тебе уже восьмой десяток, а до сих пор ёжики в одном месте покоя не дают. Короче, делай что хочешь. Обещаю на твою могилку раз в год приносить цветочки.
— Язва.
— Проходили.
А потом я пошла к Вершинину. А после на работу, где меня уже поджидал какой-то несуразный паренёк, представившийся журналистом местного ежедневника.
— Я Вас поздравляю! — выдала даже не глядя на него, когда он представился.
— Я хотел бы задать тебе пару вопросов.
ТЕБЕ?! О, как! Как будто уже несколько лет знакомы.
— Я тоже хочу яхту, особняк и Джони Депа. Ты мне в этом можешь помочь? — перешла на панибратское обращение и я.
— Если вопрос в деньгах…
— Нет у меня таких вопросов. Поэтому прощайте, товарищ журналист. Или Вы любите ходить на известный мужской орган. Тоже могу организовать.
Не дала опомниться парню, юркнула в салон.
— Девочки, если кто-то придет с удостоверением журналиста, гоните их взашей, — выдала вместо приветствия.
— Атакуют? — догадалась Тоня, которая явно уже успела узнать о новостях.
— Вон, караулят, — кивнула я на витрину, где просматривался силуэт парнишки.
Не работалось мне нормально. Все время мысли возвращались к Назару, а по сему выходило, что я выглядела абсолютно растерянной. Все буквально валилось из рук. А на обед я уже не могла выйти. Кто-то даже пытался прорваться в салон и угрожал тем, что напишет о нас разгромный отзыв, кто-то стоял у двери, не давая пройти. И откуда у нас столько журналистов? Есть три местных канала, издается четыре газеты, но вот так атаковать…
— Ладно, — вздохнула я тяжело. Надо было как-то их отвадить, потому что они не давали нормально работать. — Пойду почувствую себя звездой.
Вышла с каменным лицом, встала напротив кучки писак, их оказалось целых пять. Во, дают!
— Спрашивайте! Семь вопросов, — дала сигнал.
— Как Вы прокомментируете ситуацию с Вершининым? — номер раз.
— Мне никто не давал права её комментировать.
— Правда ли, что у Вершинина это не первый раз мордобоя? — номер два.
— Не знаю. Мы знакомы всего три месяца.
— Вы встречаетесь? — номер три.
— По-моему, это не новость дня.
— И при этом Вы не владеете информацией? — номер четыре.
— Извините, что не нахожусь с ним круглосуточно. Что у меня есть частная жизнь, которая совсем с ним не связана.
— Есть вероятность, что драка произошла из-за Вас? — номер пять.
— О мотивах и причинах мне тоже не известно.
— Но с потерпевшим Вы знакомы? — номер шесть.
— Да, мы познакомились на одном совместном мероприятии.
— И какие у вас отношения? — номер семь.
— Абсолютно никаких. Кроме того, что пару раз сталкивались в городе. Все, лимит вопросов исчерпан. А теперь, прошу вас разойтись, иначе мы будем вынуждены вызвать полицию.
