– Тут, у меня.
Недоумеваю: что за ересь он несет? Прекрасно же понимает, что я имею в виду.
– В нашем логове. На окраине города В***, – произносит название поселения, и я понимаю, что это соседний округ, но ближайший к нашей области. Надежда на спасение крепнет. Если смогу сбежать отсюда, возможно, удастся добрать до дома.
– У меня все тело затекло, может, развяжете меня, – жалобным голосом прошу мужчину, одновременно рассматривая его.
Длинные седые волосы до плеч свисают в хаотичном порядке. Волевой подбородок, сжатые узкие губы и острый нос характеризуют его как сильного, жесткого и непоколебимого человека.
– Ты, наверное, еще не поняла, под какой замес попала. – Он делает шаг ко мне, второй, и так до тех пор, пока не оказывается совсем близко и не нависает надо мной. – Я не знаю, что затеял этот сучоныш, но платит он большие бабки, и только поэтому ты еще жива. Как только приток денег прекратится, я первым вколю тебе иглу, которая поставит тебя на ноги, и ты сразу окажешься в руках Кирпича и таких, как он. Поэтому, деточка, лучше заткнись и лежи молча, иначе моя продажная душа уступит место любителю жестоких издевательств над девочками.
От каждого его слова и того, как оно было сказано, меня бросает в дрожь. А он, довольный эффектом, зло ухмыляется и отходит от меня, садится за стол, на котором стоят разные бутыльки с жидкостями.
Вдруг замечаю еще одну кушетку, и на ней тоже лежит девушка. Лица ее я не вижу, но все остальное очень пугает. На ней нет живого места. Если не синяк, то порез, или ожог. Те лохмотья, что еле прикрывают ее грудь и область ниже талии, и одеждой нельзя назвать. Порванные лоскутки, которые просто собрали вместе и прикрыли интимные места девушки.
Бандит, проследив за моим взглядом, ухмыляется:
– Если не хочешь оказаться на ее месте, не зли меня, поняла? А то эта, – поворотом головы указывает на несчастную, – слишком борзая была, думала, я шлюх до нее не знал, хотела сбежать, только разок дав мне, подставить меня вздумала. Я что, на дебила похож, что ли?
Ситуация, видимо, его еще не отпустила, так что он зло пнул ножку кушетки, на которой лежала еле живая девушка, и та глухо ударилась о стену, заставив бедняжку еле слышно застонать в своем забытьи.
– Отдал ее на растерзание парням, чтобы в следующий раз неповадно было и чтобы думала, прежде чем подставлять меня. Зато теперь лежит. Я ей дозу вколол недавно, вот и молчит пока. Скоро придет в себя, вновь будет ныть от боли, тварь!
Следует очередной яростный пинок, и новый удар содрогает кушетку, а вместе с ней и истерзанное тело в ошметках ткани. Потревоженная девушка, жалобно заскулив, вдруг поворачивает голову в мою сторону.
От увиденного немой крик застывает на моих губах. Я ее узнала!
Галя! Кошмар! Что они с ней сделали?! Изверги, подонки! Нелюди! Разве можно так с человеком! С девушкой!
Что же мне делать? Как сбежать от этих зверей?
Неожиданно дверь открывается, и в комнату входит Темыч. Он смотрит на меня оценивающе, после подходит к седовласому мужику.
– Ну что, док, как она? Пацанам награду надо выдать. Нашли одного беглеца и бабки вернули в «кассу». Теперь награду хотят. Что она, как? Сопротивляться будет? Силы есть?
На что седовласый поворачивается ко мне и, сделав вид, что осматривает, задумчиво произносит:
– Слабая пока, должного сопротивления не окажет, да еще и вырубиться может. Не думаю, что удовлетворит. Да и Кирпич недавно сюда захаживал, хотел ее с собой забрать…
– Он пока потерпит, а этим я обещал новенькую, – твердо произносит Темыч. – Хоть целка?
Щеки горят, они так разговариваю, будто меня здесь и вовсе нет! Нет, в их случае я не говорю о воспитании, но почему они ведут беседу таким образом? Заранее насилуют меня морально? Или что это?
– Нет, – спокойно отвечает «док», – но еще недавно была ею. Могу зашить, если хочешь, чтобы они с целкой поиграли. Тогда к завтрашнему дню будет готова.
Как они могут так говорить? Они действительно нелюди! Таких убивать надо! Человек не должен так низко пасть! Неужели у них нет семьи? А если бы с ними такое произошло? Что тогда? Неужели для них это норма?
– Нет, долго! – наконец выносит свой вердикт Темыч. – Через три часа подготовь ее. Что хочешь делай, но должна стоять на ногах. И пусть горит изнутри, такое еще забавней наблюдать.
– Понял, шеф, – злорадно улыбается седовласый.
В ужасе смотрю на них. Что они задумали со мной сделать?
Темыч уходит, а «док» подходит к шкафу и открывает его дверцы. Полочки все заставлены какими-то препаратами. Он ищет что-то определенное, а когда находит, достает и, взяв капельницу, подходит ко мне.
– Я пытался, ты видела, но даже ради таких денег открыто против Темыча не пойду. – Он подносит иглу к моей руке и хочет ее вставить в мою вену.
– Нет, что вы делаете, – пытаюсь шевелиться и не дать ему попасть. – Не делайте этого, слышите! Что хотите сделаю, но, пожалуйста, спасите меня!
Глава 40
– Извини, я уже сделал все, что мог. – А дальше, поняв, что я просто так не успокоюсь, он силой придавил мне локоть и все же всадил в вену иглу.
Я вижу, как прозрачная жидкость по капельке проникает в мое тело. Что там? Как это вещество на меня повлияет? Думаю о том, что со мной случится, и не понимаю, за что мне все это.
Слезы жалости к самой себе капают из глаз. Мое воображение играет со мной злую шутку и показывает, как я буду лежать тут еле живая, как сейчас Галя, и молиться, чтобы меня убили.
– Это – чтобы придать сил, а то ты ослабла вконец.
А когда капельница заканчивается, подходит и говорит:
– А еще, – и в другую руку неожиданно вкалывает иглу, и жидкость из шприца попадает в кровь, – помучайся жаждой, а то болтливая слишком.
И уходит. Мы с Галей остаемся одни в этой ужасной, холодной, серой комнате без окон.
– Галя, – тихонько зову подругу. – Галь! – Но она не подает никаких признаков жизни.
Что же делать? Пытаюсь вновь пошевелить руками, но ничего не происходит.
Неожиданно раздается оглушающий грохот.
Замираю. Что происходит? Откуда такой шум? С потолка падает штукатурка, попадая в глаза. Часто-часто моргаю, но дискомфорт в глазах не проходит.
Слышны выстрелы, крики, топот ног. Мечусь на кушетке, пытаюсь освободиться.
Возможно ли, что кто-то пришел на помощь?
– Сюда! – кричу изо всех сил. – Помогите! Я тут! На помощь!
Дверь с размаху открывается, и я щурюсь, чтобы понять, кто вошел. Это явно мужчина. В черной одежде и маской на лице. Он быстро приближается ко мне и ножом срезает все веревки. Освободив, подхватывает меня на руки.
– Стойте, тут еще одна девушка!
Он оборачивается и смотрит на Галю, а я тем временем тру рукой глаза, пытаясь вывести все соринки.
Окинув ее взглядом, незнакомец кивает и выносит меня из комнаты. Оказывается, я находилась в подвале, и сейчас нам надо подняться по лестнице. Понимая, что меня трудно нести, предлагаю:
– Давайте я сама, я смогу.
Мужчина отпускает меня, а я все же еще слаба, поэтому с его поддержкой переступаю и поднимаюсь по ступеням.
Чем ближе мы к выходу, тем слышнее весь хаос, который там происходит.
Выстрелы раздаются там и тут. Пригибаюсь, прикрываю рукой голову, одновременно пытаясь рассмотреть хоть что-то. Выходим из помещения и оказываемся на улице. Во дворе стоят омоновцы, это я понимаю по их экипировке и масках на лицах. Они схватили Темыча и всех его подручных «Темыча». И теперь отморозки стоят на коленях, и на них направлены дула автоматов всех сотрудников спецслужб. Неожиданно один из омоновцев выходит вперед и начинает вести диалог с главарем банды. Я не слышу, о чем именно они говорят, но то, что лицо Темыча исказила бешеная, полная ненависти гримаса, вижу отчетливо. Он бросается на сотрудника голыми руками, за что молниеносно получает пулю в лоб и замертво падает на землю, даже не успев прикоснуться к нему.
