Я стою у бара с бокалом шампанского в руке и пытаюсь выглядеть так, будто я просто наблюдаю за людьми, как человек, который счастлив в своей собственной компании. Через десять минут Тео появляется снова, с подозрительно блестящими глазами.
— Джесс. Извини. Хочешь подняться наверх? — говорит он.
Мы поднимаемся по узкой металлической лестнице на крытую террасу. Дождь и ветер стихли, воздух пахнет свежестью и чистотой. Лондон сверкает, огни на набережной сияют, как нити драгоценных камней. «Лондонский глаз» светится в темнеющем голубом небе, а силуэты зданий — радуга огней на фоне ночи. Я поворачиваюсь, чтобы пробормотать Тео что-то о том, как здесь красиво, и понимаю, что он ушел — снова. Все идет не по плану, а я на чертовой яхте.
Помогите, я отправляю сообщение Джен и Софи.
Что случилось? Софи отвечает мгновенно. Человек за бортом?
Я отодвигаюсь в сторону, когда парочка, явно очень пьяная, наталкивается на меня, хихикая, а затем исчезает за колонной.
Нет. Мужчина в самоволке.
Проходит мгновение, прежде чем Софи отвечает:
Боже мой, он тебя бросил?
Нет, я выключаю свой телефон, когда другой пьяный мужчина в маске, проходя мимо, наступает мне на ногу. Я свирепо смотрю на него, но думаю, что он, вероятно, слишком пьян, чтобы заметить.
Хуже. Он здесь, он бухой, и я потеряла его на чертовой яхте.
Я спускаюсь вниз, чувствуя себя полной идиоткой. Час спустя я узнала больше, чем мне нужно было знать об инвестиционном банкинге, от того парня из офиса, с которым никто не хочет общаться (всегда есть такой), который загнал меня в угол и загрузил на меня содержимое своего мозга. Время от времени я вижу, как Тео, который явно забыл о моем существовании, проходит мимо, всегда с бутылкой в руке, быстро достигая ошеломляющей стадии опьянения.
Я извиняюсь и оставляю офисного утомителя разговаривать с другой жертвой, оказавшейся на краю гибели. И когда я выхожу из туалета, то вижу, каким должно быть идеальное завершение идеального свидания. Тео стоит, одной рукой опираясь о стену, другой зарываясь, как хорек, в перед женского платья, наполовину засунув язык ей в глотку. Я подумываю о том, чтобы взять выпивку и вылить ее ему на голову, но мне не хочется подниматься по лестнице и идти в бар, поэтому я оставляю его там и записываю это как опыт.
Вижу, что у меня есть сообщение: Как там дела?
Боже, я люблю Софи. Думаю, она чувствует себя виноватой из-за того, что мое первое свидание из «Тиндера» обернулось таким кошмаром.
Что ж, сейчас он лапает кого-то другого, а я в ловушке на адской яхте.
Где ты?
Я сообщаю ей местоположение.
Я где-то недалеко от Воксхолла.
Предоставь это мне, отвечает она.
Через несколько минут она снова отправляет сообщение. Благослови ее господь, она посмотрела расписание рейсов, выяснила, где следующая остановка на Темзе, и заказала мне «Убер». Я правда люблю ее.
— Все в порядке? — спрашивает водитель «Убера», когда я забираюсь внутрь, наконец-то выбравшись с яхты.
— Бывали вечера и получше, — говорю я, откидываясь на спинку сиденья и в отчаянии качая головой.
Я возвращаюсь домой сорок пять минут спустя, отправив Софи благодарственное сообщение примерно на пятнадцати разных языках, и роюсь в сумке в поисках ключей от входной двери. Я как раз собираюсь вставить ключ в замок, когда дверь открывается, и я, слегка пошатываясь, подаюсь вперед, прямо на Алекса.
— Упс, — говорит Алекс.
— Извини, — говорю я, прислоняясь к двери.
Он приподнимает бровь и криво улыбается, отчего мои колени, чертовски непослушные колени, которые я хотела бы научить вести себя хорошо, немного слабеют:
— Хорошая ночь, да?
— Вряд ли, — бормочу я.
— Так ты заходишь?
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Алекс
13 апреля
Нормальные люди, вероятно, воспользовались бы первым субботним выходным вечером, казалось за целую вечность, чтобы пойти куда-нибудь и напиться. Нормальные люди, думаю я, с наслаждением потягиваясь, наслаждаясь тем фактом, что вся гостиная в моем распоряжении, а дом пуст, не работают так, как я только что отработал. Я кладу ноги на кофейный столик и опускаюсь на потрепанный розовый диван. Это именно то, что мне нужно.
«В отделении кардиохирургии произошел взрыв» — настойчиво произносит голос. Нет, я понятия не имею, почему просмотр больничной драмы субботним вечером — это мое представление о расслаблении, но это именно то бессмысленное занятие, которое мне сейчас нужно. Это не имеет никакого отношения к моему опыту больничной жизни, но мне это очень нравится. Во-первых, они вечно пользуются своими телефонами в палате. Все знают, что во всей больнице, как правило, есть только одно место, где можно воспользоваться 4G, и обычно оно находится в коридоре, рядом со шкафом с расходными материалами. Вы всегда можете найти их, если находитесь в больнице — просто обратите внимание на место, где толпится разрозненная группа сотрудников здравоохранения, яростно постукивающая пальцами, общаясь в групповых чатах или строя планы на конец смены. Поверьте мне. Это самая полезная информация, которую я узнал на данный момент.
Итак, план таков: воскресенье — выходной, после шести дней работы в отделение. Утренний отдых, леность, яичница-болтунья с тостами, а затем прогулка по Гайд-парку с Джесс. В это время года цветы великолепны, и мы можем прогуляться, посмотреть на Букингемский дворец, может быть, прогуляться по Королевским конюшням и побыть туристами целый день. Это при условии, что она вернется домой, конечно. Когда она уходила раньше, она выглядела хорошо. У меня был момент, когда мне пришлось резко напомнить себе, что только потому, что я привык гулять с ней в джинсах, толстовке с капюшоном и ее конверсах, это не значит, что она не может привести себя в порядок и выглядеть откровенно потрясающе на свиданиях. Я превратил это в шутку, и, честно говоря, я все еще чувствовал себя немного виноватым, что не был достаточно великодушен, чтобы просто сказать ей, как здорово она выглядела. Эмма сделала прическу Джесс, и ее глаза были огромными и дымчатыми, с темными тенями вокруг них. Она выглядела потрясающе.
Мысли об Эмме напоминают мне о том, что произошло дальше. Я поднялся наверх, чтобы взять зарядку для телефона, и услышал, как Эмма разговаривала по телефону — ее дверь была приоткрыта:
— Да, не знаю, что я сейчас делаю. Думаю, этим вечером я проведу ночь дома.
Последовала пауза, и Эмма рассмеялась:
— Полагаю, да. Парень… нет.
Я знал, что не должен был подслушивать, но это меня не остановило. Как будто время остановилось на секунду.
Звонкий смех:
— Ага. Да. Рано или поздно ты с ним познакомишься, обещаю. Я работаю над этим. Изображаю хладнокровие.
Не знаю, что заставило меня слушать. Каким-то странным шестым чувством я знал, она говорила обо мне, или о нас, не то чтобы были мы. По крайней мере, я так не думал. У нас было несколько таких разговоров, ничего серьезного, определенно, просто немного веселья.
— Да, я бы хотела тебя с ним познакомить. Могу узнать, не хочет ли он поужинать на следующей неделе, имею в виду, что это может быть немного быстро, но…
Последовало молчание, а затем Эмма рассмеялась, и я понял, что нет, погодите, она явно говорила о ком-то другом. Должно быть, она с кем-то познакомилась. Я выдохнул, что было наполовину вздохом облегчения, наполовину — ну, никто не хочет чувствовать, что ему только что дали молчаливый отворот-поворот, даже не предупредив, не так ли? Эмма сказала что-то еще, чего я не расслышал, а потом снова рассмеялась:
— Да, он милый. Раньше был юристом. Сейчас учится на медбрата.
Я опустил взгляд на кожу на костяшках пальцев, которая побелела, когда я вцепился в стену лестницы. С кем разговаривала Эмма? И — Боже. Я почувствовал, как мое лицо исказилось в гримасе. Сделка, о которой мы оба договорились, заключалась в том, что это было не более чем дружеские отношения с привилегиями. Никто слишком сильно не привязывался, никто не страдал.
