– У меня горе, – не скрыла я, – мы похоронила восемнадцатилетнюю дочь. Красивая, здоровая, уже закончила первый курс в Омске. Поехала к бабушке в гости на Дальний Восток, в Находку. Пошла с подругой на концерт Сергея Минаева. Когда шли с концерта – машина сзади на тротуар въехала, и не стало у нас дочери… – скорбно сообщила я. – Такая пустота в сердце – жить не хочется!
– И ты всё-таки живёшь? – с осуждением посмотрела на меня Люда. – Нет, я бы покончила с собой, случись что с моим сыном! Вот недавно ему удаляли аппендицит, салфетку в животе забыли. Он чуть не умер от заражения крови, едва откачали! Не-ет, если что с ним бы произошло – я не стала бы жить! – вместо слов сочувствия услышала я. Её жестокость и категоричность меня поразили!
– Но мне есть для кого жить! У меня старая мать, муж, второй дочери только двенадцать!.. – возразила я где-то в виде оправдания, но всё равно не нашла сочувствия в бывшей подруге. На том и расстались опять на много лет. Даже странно – живём в одном не очень большом городе, а не видимся десятилетиями… Как-то я задалась вопросом – где же Люда? Кого она вырастила из сына? Как сложилась её личная жизнь? С трудом узнала через общих знакомых её фамилию по мужу, нынешний адрес, позвонила:
– Приходи! – обрадовалась Люда.
Нашла я её на окраине в убогом общежитии, в жалкой комнатёшке с засаленным диваном, явно попахивало мочой. Люда передвигалась по комнате с двумя костылями. Ничего себе, ведь ей ещё нет и шестидесяти! А раньше они с семьёй жили в центре города, в хорошей квартире. Оба с мужем работали на ТЭЦ, и сын Вадим обещал многое – он хорошо учился, увлекался компьютерами. Они тогда только появились.
И вдруг – роковая любовь! Молодая цыганка Вера увлекла Вадима! Против женитьбы были и те, и другие родители. Тогда молодые люди сбежали в Кокчетав. Там какая-то ветвь цыганской родни приняла молодых, поверила в истинность их чувств, и справила свадьбу! С толпой новой родни приехали к родителям Вадима «мириться»:
– Смотри, невеста была невинной, хорошая невеста! – тыкали они Людмиле с мужем под нос окровавленную простыню. – Давайте сюда водки, испытаем, кровь ли это?
Родителям жениха было дико это слышать:
– Не надо, что вы делаете, – уговаривали они новую родню, – мы верим…
– Цыганская любовь – крепкая любовь! – вопили цыгане. В то время Вадиму было восемнадцать, а невесте – двадцать три. На дальнейшем образовании Вадиму пришлось поставить крест. У молодой пары родился сын. Стали строить дом в Рабочем посёлке – там живёт много цыган. Задумали дом большим, красивым! А на дом надо мно-ого денег. Вера стала приторговывать наркотиками. Попробовал их и Вадим. Возводить семейное гнёздышко ему часто помогали друзья, его отец. Обычно это заканчивалось выпивками. Да и наркотики уже прочно вошли в жизнь Вадима.
Строительство ЗАКОНЧИЛИ, но не КОНЧАЛИСЬ пьянки и наркотики. Однажды дружки избили Вадима и выбросили на мороз из собственного дома. Так на крыльце и замёрз. Жена к тому времени отбывала срок в тюрьме за продажу наркотиков – ей дали двенадцать лет. Сына Вадима и Веры растят в Кокчетаве цыгане, сейчас ему двадцать лет. Сноха Люды скоро выйдет из тюрьмы. Муж моей подруги давно умер, её поразила тяжёлая болезнь, а до пенсии было ещё далеко. Квартиру пришлось продать, чтобы было на что жить и лечиться.
Иногда наведываются к Людмиле цыгане – не чтобы помочь ей, а чтобы узнать, скоро ли освободится комната? Помогают ей соседи, да иногда подруги. Люда борется с последствиями паралича и едва ходит, но она полна надежд:
– Я ещё встану! Весной на улицу буду выходить! – уверяла она меня. – Ко мне сейчас ходит экстрасенс, считай, вся пенсия на него уходит!..
Я не стала напоминать Людмиле её жестокие слова, которые все эти годы жгли мою грудь, пожелала скорее поправиться, встать на ноги. Иногда она приезжает на инвалидной коляске на наш базарчик. Ей помогают передвигаться добрые прохожие. Я пробую выхлопотать ей путёвку в санаторий. Здоровее подруга не стала, но жива… Она пользуется не только услугами официальной медицины, но лечится у гомеопата, применяет методы народной медицины, к ней ходит массажист – одним словом, всё делает, чтобы если не выздороветь, то чтобы прожить как можно дольше… И ЖИЗНЬ того стоит!
На этом я и планировала закончить свой рассказ, но вдруг впервые задумалась – а что было бы с семьёй, если бы я не смогла пережить смерть взрослой дочери? Она погибла в 1989 году… После этого представился случай, и я его не упустила – в 1990 году мы приобрели трёхкомнатную квартиру в новом доме! Переехали из своего домишки, и забрали к себе мою мать, которая жила в абсолютной завалюшке в Рабочем посёлке, где её могла придавить крыша. Теперь у неё была самая лучшая в квартире солнечная комната, где она проживёт пятнадцать лет до своих восьмидесяти четырёх… Наступили страшные годы, я ездила в разные страны – челночила, и дочь смогла закончить университет, получить российское гражданство, уехать в Москву… Даже тогда мы ни в чём не нуждались! С мужем мы прожили почти сорок лет. Слабохарактерный, он подвергался многим искусам, но я держала его железной рукой! И он был здоров и благополучен, пока не ушёл к другой… ПОКА НЕ УШЁЛ К ДРУГОЙ… Известно ведь – в семье очень многое держится на женщине, а женщины всякие бывают…
Лотерея
«Ума много, да разума нет»
(русск. пог.)
Каждый день просил муж у жены денег на водку, наконец, та категорически отказала! И так думал глава семьи, и этак – как разбогатеть и напиться вволю? Не работать же… Придумал. Одолжил денег у товарища, купил десять лотерейных билетов. А они все проиграли! Но «голь на выдумки хитра»… На одном из билетов мужчина номера подделал к выигрышу на сто тысяч тенге! «Только, мол, отдадут через двадцать дней, такие, мол, правила!» – объяснил жене. Жена не дура, хвать газету, проверила – точно выиграли! Обрадовалась: сколько дыр в хозяйстве закрыть можно! А муж упрекает:
– Ты мне сто тенге не дала, а я тебе сто тысяч выиграл!..
Жена, чувствуя свою вину, каждый день стала ему бутылку, а то и две на радостях покупать. Да и сама присаживалась рядом.
Двадцать дней гуляли, пока время не пришло за выигрышем идти…
Леска пригодилась
«Насмехалась смерть от века
Над надеждой человека»
(каз. посл)
Алексей был моим соседом, работал на большом военном заводе, где делали ракеты средней дальности, на вредном производстве – в цехе гальваники. «Зато раньше на пенсию пойду, тогда и поживу!» – рассуждал он. Стаж уже совсем подходил к пенсионному возрасту, но произошёл слом социальных эпох, производство остановили. На завод наехали американцы – убедиться, что ракет больше не делают. Их с почётом простодушно провели по всем цехам.
Кое-кто собирался нанести ответный визит в Америку, дабы убедиться, что и те соблюдают договор о нераспространении ракет средней дальности, но наших туда не пустили. Это было очень обидно – остаться с носом! Но такова была большая политика.
Итак, пенсию Алексею не дали, здоровье к тому времени пошатнулось, но надо было жить дальше. Кто детей поставит на ноги? «Время сейчас трудное, надо работать. А поживу потом!» – и представлял, как когда-нибудь закатится с дружком Олегом на целую неделю на рыбалку! Дальше фантазии не хватало.
Работать-то он работал, только денег в то время не давали. На компромиссы, как большинство коллег, он не шёл. Тем давно вместо зарплаты отпускали по завышенным ценам продукты, капроновые крышки да цветочные горшки…Когда-нибудь же они рассчитаются, вот тогда и заживём!
Деньги на счету копились, их по-прежнему не выдавали. А дома нелады пошли, жена даже едой стала попрекать – что, мол, толку, что он работает, денег-то нет! На работе товарищи стали замечать, что Алексей ни в столовую не ходит, ни с собой продуктов не носит, и дома он есть стеснялся. Стал больше времени в гараже проводить. С тоской смотрел он на лодку, на удочки, перебирал леску, пробуя её на прочность – пригодится ли когда-нибудь? Он прикидывал, сколько ему задолжал завод – получалась солидная сумма. Не может быть, вон скольким должны, рассчитаются!
