– Я в отпуске. – Он взглянул на Кейт, затем снова на Лору, все еще мешкавшую у задней дверцы. – Выхожу в море через пару дней.
– Моряк! Торговый флот! – мечтательно сказала Марго, играя его волосами. – Звучит так… заманчиво. И волнующе. У тебя, наверное, есть женщина в каждом порту?
– Я как раз работаю над этим. – Крупные капли дождя шлепнулись на ветровое стекло, и Майкл, не сводивший глаз с Лоры, приподнял бровь. – Ты тоже хочешь посидеть у меня на коленях, детка?
Не удостоив Майкла ответом, Лора забралась на заднее сиденье рядом с Кейт. Чувство собственного достоинства было одним из ее главных отличительных качеств.
Как только дверца захлопнулась, Джош нажал на педаль газа, и машина помчалась вверх по холму к дому. Когда глаза Лоры и Майкла встретились в зеркале заднего вида, она отвернулась с подчеркнутым равнодушием и перевела взгляд назад, на скалы, где ей всегда так хорошо было мечтать.
В день своего восемнадцатилетия Лора была влюблена и совершенно счастлива. Она сознавала, как ей повезло: не часто выпадает такая уверенность в своей любви, в своем будущем и в человеке, рядом с которым она хотела бы пройти свою жизнь.
Его звали Питер Риджуэй, и он обладал всем, о чем она мечтала. Он был высок и прекрасен, с золотистыми волосами и обаятельной улыбкой. Он был способен ценить красоту, понимал музыку и с должной ответственностью относился к своей блестящей карьере.
С того самого момента, как Питер получил повышение в компании Темплтонов и был переведен в Калифорнию, он ухаживал за Лорой чуть старомодно и романтично – именно так, как она мечтала. Стоило ли удивляться, что очень скоро он завоевал ее?
Розы, присылаемые в блестящих белых коробках, тихие ужины в ресторанах при мерцающем свете свечей, бесконечные разговоры об искусстве и литературе… И взгляды, говорившие больше, чем могут выразить слова!
Они гуляли в садах при лунном свете, катались на машине по побережью, и Лора влюбилась быстро, вернее – плавно скользнула в любовь, не обжегшись, не поцарапавшись. Словно медленно вплыла в его объятия по обитому шелком туннелю.
Вероятно, ее родителям казалось, что она слишком молода для двадцатисемилетнего Питера. Однако он был так безупречен, так совершенен, что Лора не понимала, какое значение может иметь разница в возрасте. Ни один из ее сверстников не обладал ни изысканностью манер и эрудицией Питера Риджуэя, ни его бесконечным терпением.
И она так его любила!
Питер ни разу не позволил себе ни малейшей вольности, ни на чем не настаивал, очевидно, предоставляя ей время на размышления. Если бы она только знала, как дать ему понять, что она уже все обдумала, уже решила: он – именно тот мужчина, с которым она хочет прожить всю жизнь! Но Питер наверняка был из тех людей, которым необходимо самим принимать решения, самим выбирать, когда и что делать.
Ничего, время есть, успокаивала себя Лора. Питер приглашен на прием в честь ее восемнадцатилетия. И она будет танцевать с ним в бледно-голубом платье, выбранном под цвет его глаз. Она будет чувствовать себя принцессой; и более того – она будет чувствовать себя женщиной!
Лора одевалась медленно, желая полностью насладиться каждым моментом радостного ожидания. «Теперь все будет по-другому!» – думала она. Лора даже удивилась сегодня утром, когда открыла глаза и обнаружила, что ее комната осталась прежней. Стены, оклеенные обоями с крохотными розовыми бутонами, были такими же, как много лет назад. Лучи зимнего солнца проникали сквозь кружевные шторы, как в самое обычное январское утро.
Но все изменилось – потому что изменилась она!
Теперь Лора смотрела на свою комнату глазами женщины и видела все по-новому. И элегантный комод из полированного красного дерева, принадлежавший еще ее бабушке, – настоящий «чиппендейл»[1]. И кровать, на которой она спала, на которой мечтала с раннего детства – тоже «чиппендейл» – с балдахином из затейливых бретонских кружев. И диванчик под окном, где можно так уютно свернуться на подушках и грезить о будущем…
Лора провела пальцами по очаровательному серебряному несессеру – подарку Марго на день рождения – и обвела взглядом красивые разноцветные флакончики из-под духов, которые начала собирать еще в отрочестве.
Сквозь открытые застекленные двери, выходящие на веранду, струились вечерние ароматы и звуки. Огонь уютно горел в камине. На каминной полке из розового мрамора стояли фотографии в серебряных рамках, изящные серебряные подсвечники с тонкими белыми свечами, которые она любила зажигать по вечерам. И ваза из дрезденского фарфора с единственной белой розой – розой, которую утром прислал Питер.
Лора взглянула на письменный стол, за которым училась столько лет, за которым еще предстояло провести остаток последнего школьного года, и с удивлением подумала, что уже не чувствует себя школьницей. Ей казалось, что она гораздо старше своих сверстниц, гораздо мудрее, гораздо увереннее в выбранном пути…
Это комната ее детства, ее юности. Она любит ее, как любит весь Темплтон-хауз. И хотя Лора не сомневалась, что никогда не полюбит так никакой другой дом, она чувствовала, что готова, даже страстно желает построить новый – с мужчиной, которого любит.
Лора обернулась, посмотрела на себя в большое зеркало в подвижной раме, и улыбнулась. Она не ошиблась в выборе платья! Простые чистые линии прекрасно подходят ее маленькой фигурке. Глубокое круглое декольте, длинные, сужающиеся к запястьям рукава, прямой силуэт. Ткань легко и плавно струится почти до пола, обвивая лодыжки. Общее впечатление – классика, достоинство и совершенство. Женщина, достойная Питера Риджуэя!
Лоре всегда хотелось иметь прямые волосы, тяжелой волной падающие на плечи. Но поскольку они предпочитают кокетливо виться, пришлось зачесать их наверх. Что делать? Ей никогда не быть дерзкой и сексуальной, как Марго, или естественно интригующей, как Кейт. А высокая прическа придаст ей зрелости, подчеркнет чувство собственного достоинства. В конце концов, именно эти качества привлекают Питера.
Ей безумно хотелось быть совершенной в его глазах. Особенно сегодня вечером!
Лора с благоговением достала сережки – подарок родителей на восемнадцатилетие. Бриллианты и сапфиры, казалось, приветливо подмигнули ей, и она улыбнулась в ответ. В это мгновение дверь распахнулась, и в комнату ворвались Марго и Кейт.
– Я не собираюсь накладывать на лицо всю эту дрянь! – Возбужденная и раскрасневшаяся, Кейт продолжала на ходу спорить с Марго. – На твоем уже столько краски, что хватит на нас обеих.
