Элу подарки понравились. Пол преподнес ему золотые часы. Берни — золотые запонки в форме голой женщины. Линда — переплетенный в кожу альбом с лучшими фотографиями, сделанными во время гастролей. Остальная компания — свитера, рубашки и всякое другое. Эван не подарил ничего, а Нелли поставила его в неловкое положение, презентовав толстый золотой браслет с надписью: „От Нелли с вечной любовью".
— Режь торт, — попросила Линда. — Он выглядит очень аппетитно.
— Разумеется, — согласился Эл. — Со стола слезть не желаешь, дорогуша?
Голая Золотая дама разрешила свести себя со стола под аккомпанемент двусмысленных замечаний.
— Дайте ей стул, — приказал Эл. — Садись рядом со мной, дорогуша, выпей шампанского. — Он протянул ей бокал, который тут же убрал, едва она потянулась к нему рукой. Он повторил этот фокус трижды, а она сделала вид, что шутка ей нравится. Затем он внезапно вылил на нее весь бокал, и подтеки жидкости проделали причудливые дорожки в ее золотом макияже.
Она рассмеялась вместе со всеми и села.
— Торта желаешь? — спросил Эл, стараясь угодить присутствующим.
— Ой, нет… — начала она, но было уже поздно. Эл взял торт и залепил им прямо в грудь девушки. Шоколадный крем, взбитые сливки, глазурь прилипли к ее бюсту.
— Кто-нибудь желает десерта? — засмеялся Эл.
Сидевшая поодаль Нелли встала и выбежала из комнаты.
Эван смотрел ей вслед и жалел, что не может бежать за ней. Рука болела, все тело ломило, и хотелось знать, куда подевались Плам и Глория.
— Эй, Эван, сынок, — обратился к нему Эл, протягивая ложку. — Съешь немного торта. Давай, не стесняйся!
— Если после одного дня в Палм-Спрингс он подпишет с тобой контракт, то почему не поехать? — настаивал Коди.
— Не понимаю я тебя, — бушевала Даллас. — Ты дурак или что? Мужик хочет трахнуться. Т-Р-А-Х-Н-У-Т-Ь-С-Я. Ты хочешь, чтобы я это сделала ради контракта? Если это так, валяй, скажи мне, и мы будем знать, что к чему.
— Ты с ним сладишь.
— Ха! Я с ним слажу. Мило. Но мне он на дух не нужен. Ты понял меня? Я не хочу.
— Я не имел в виду физически, глупая.
— Не смей называть меня глупой. Я вовсе не глупа. У меня была трудная жизнь, и, будь я дурой, я бы не находилась здесь сегодня.
— Ну какая могла у тебя быть жизнь? С твоей-то внешностью?
Даллас горько рассмеялась.
— Эх ты! Тебя ведь мое прошлое вовсе не интересует. Какая тебе разница? Вот она я — делай из меня звезду. Какое значение имеет мое прошлое? Плевать ты на него хотел. — Она помолчала, устало глядя на него. — Отвези-ка меня домой, Коди.
Около ее дома они продолжали спорить. Она устала и сердилась. Она ненавидела всех и вся — вечеринку, ту чушь собачью, которую там пришлось выслушать, и Коди — за то, что затащил ее туда.
— Арон Мэн позвонит мне с утра пораньше, — сообщил Коди. — Я обещал ему поговорить с тобой.
— Почему бы тебе не поехать с ним в Палм-Спрингс? — вкрадчиво предложила Даллас. — Ты ему нравишься, он старый, выживающий из ума… я уверена, он и не заметит, кто чешет ему яйца, ты или я.
— Ты иногда говоришь ужасные гадости.
— Твое предложение еще большая гадость.
— Ничего я не предлагаю, — отчаянно сопротивлялся Коди. — Я только говорю, что, если бы ты поехала в Палм-Спрингс, контракт на рекламу был бы у нас в кармане. Ты можешь в тот же день вернуться. Он просто хочет, чтобы его с тобой видели, вот и все. Я могу с вами поехать, если хочешь.
— Коди, ну как можно быть таким наивным? Как может человек жить в этом городе, работать в кинобизнесе и остаться таким наивным!
— Поверь мне, Даллас. Я ведь организовал тебе телесериал, верно? Договорился о великолепных условиях? Ну так я тебе обещаю контракт на миллион с фирмой Мэн. Хочешь? Поехали в Палм-Спрингс, я от тебя не отойду, обещаю.
— Ты обещаешь? — Она начала колебаться.
— Слово чести наивного агента!
— О Господи! От тебя не отвяжешься.
— Точно. Так поедешь?
Она вздохнула и улыбнулась.
— Полагаю, миллион долларов — это достаточно соблазнительно. Но ты не должен…
— Отходить от тебя, — закончил он за нее. — Я тебе позвоню и сообщу расписание.
В Палм-Спрингс оказалось страшно жарко. У Арона был там „маленький" домик. Шесть спален с ванными, огромная гостиная, бассейн олимпийских размеров и скромное поле для гольфа.
— Неплохое местечко, — сухо заметила Даллас.
— Я им редко пользуюсь, — объяснил Арон, — всего лишь два или три раза в году. Если у тебя возникнет желание, не стесняйся, приезжай и живи здесь когда хочешь и сколько хочешь.
— Сейчас бы мне хотелось позагорать, — решила Даллас.
— Разумеется, — согласился Арон, — а потом мы устроим небольшой обед в твою честь.
— В мою?
— Поскольку у меня было мало времени, я со многими не успел связаться. Но двадцати пяти человек будет достаточно.
— Ну конечно, — согласилась Даллас, подмигивая Коди. — В узком кругу, так сказать.
Она переоделась в белое бикини и растянулась на шезлонге.
Арон в халате уселся на стул в тени зонтика. Он не отводил от Даллас своих маленьких, как бусинки, глаз.
Коди неохотно облачился в плавки. Он не мог похвастать атлетической фигурой, ему никогда не хватало терпения заниматься спортом, чтобы держаться в форме. Он был определенно толстоват в средней части и неприлично белокож для человека, постоянно живущего в Калифорнии. Ему было стыдно показываться Даллас в таком виде, так что он умело воспользовался полотенцем, чтобы, не слишком привлекая ее внимание, улечься между нею и Ароном.
Арон довольно долго и внимательно рассматривал Даллас и наконец произнес:
— А ты изменилась.
Она прикрыла глаза ладонью от солнца и спросила:
— В самом деле?
— И даже очень. Ты в Нью-Йорке была совсем другая.
— В чем же?
— Я был уверен, что ты одна из тех девушек, которые за деньги пойдут с любым мужчиной.
Она зевнула.
— Ну и на собственном опыте убедились, что ошиблись, так?
— Ты извини, если я тебя как-то обидел. Теперь я вижу, что ты вовсе не такая девушка.
— Спасибо, — сказала она с усмешкой.
Коди попытался незаметно подняться, за что-то зацепился и свалился в бассейн. Ему не слишком нравилось, что Арон Мэк ведет разговор через его голову, как будто его и нет здесь. „Если бы не я, дражайший Арон, ты бы ее сегодня здесь не видел".
Он решил десять раз проплыть туда и обратно. Пусть живот хоть немного подтянется, а они тем временем поговорят.
